Читать книгу "Убийцы дронов - Сергей Самаров"

Я вытащил «планшетник», вышел в интернет и через систему «Поиск» нашел фотографии золотистого ретривера, поскольку у слепого, о котором говорил полковник Коломойников, была собака именно такой породы.

— Посмотрите, похож?

Женщина сходила на кухню за очками, чтобы рассмотреть фотографии.

— Ой, точно… Такая же… Только эта, на вокзале, чуть посветлее была… Рыжевато-беловатая…

Я перелистал фотографии и нашел более подходящий окрас у собаки.

— Вот, точно, то же самое… — согласился мужчина, который раньше про собаку просто забыл.

Я сохранил фотографию в памяти «планшетника». А когда мы вышли и сели в машину, отправил ее на электронный адрес подполковника Рахматуллина, с припиской-вопросом к полковнику Коломойникову, не такую ли собаку видели сегодня со слепым при попытке задержать соседа убитого Азнаура Тавсултанова. И передал полученные от пожилой четы пассажиров сведения. Конечно, хотелось нагнать таинственности и дождаться срочного звонка полковника Коломойникова, с дополнительными вопросами о собаке-поводыре. Тем не менее, понимая, что оперативность в нашей работе значит многое, я отправил сведения сразу же, после чего по внутренней связи вызвал взвод:

— Внимание всем! Есть у кого-нибудь сведения про слепого человека с собакой-поводырем, что стоял у вокзала во время паники?

Оказалось, еще двое из пассажиров с разных адресов обратили внимание на слепого. Жалели и его самого, и собаку, потому что они не могли убежать вместе с другими. И эти сведения я тут же отправил полковнику Коломойникову дополнением к первому посланию. А своим бойцам централизованно выслал со своего планшетника на их приемоиндикаторы фотографию интернетовской собаки, похожей на ту, что была возле вокзала.

— Показывайте ее людям. Внешность у собаки впечатляющая, кто ее видел, должен запомнить или хотя бы пожалеть, ведь в толпе ей могли и лапы отдавить. А я буду ждать звонка из ФСБ. Может, вовсе и не такая собака, но все равно проверить следует.

Звонок полковника не заставил себя долго ждать. Мы не доехали еще до следующего дома из списка, когда он позвонил, попросил всех заострять внимание на слепом, вдобавок сообщил, что к дому, где скрылся слепой, отправлена оперативная группа, но без прикрытия спецназа ФСБ, поскольку спецназ занят на другой операции вне города. Собака, по мнению членов бригады, которая выезжала на задание, была очень похожа.

— Понял, товарищ полковник. Работаем более целенаправленно…

Убрав трубку, я снова включился во внутривзводную связь и передал приказ о конкретизации поиска. И вовремя успел, потому что наша машина уже остановилась перед подъездом, который нам следовало посетить. Дверь подъезда имела домофон, но не была закрыта на замок. На четвертый этаж мы поднялись без лифта. На звонок квартирная дверь открылась, и вышел хмурый мужчина с закрученными чуть ли не до бровей усами. Его жены, которая приехала на том поезде, дома не оказалось — ушла к подруге и вернется неизвестно когда, сам он ее с поезда не встречал — был на работе и потому ничего рассказать не может. Чувствовалось, что в этой семье отношения не самые гладкие. Усугублять их не хотелось. Тем не менее я спросил адрес подруги. Оказалось, живет в соседнем подъезде на первом этаже, номер квартиры мужчина не помнил, но дверь была первой налево, значит, отсчет квартир начинался именно с нее. Нетрудно и номер выяснить. Извинившись и попрощавшись, мы с рядовым Самохиным двинулись в соседний подъезд. Там на звонок в нужную квартиру по домофону никто долго не отвечал, но я услышал звук звонка и сообразил, что окно кухни выходит на крыльцо, к тому же оттуда доносились чьи-то голоса, и я продолжил звонить. Наконец приоткрылась не дверь, а то самое окно, и недовольный женский голос с нотками не совсем трезвой вежливости спросил, какого хрена нам надо. Объясняться долго и во всеуслышание было как-то не совсем прилично, и я сунул в приоткрытое окно ствол автомата, требуя открыть двери. То ли вид ствола подействовал, то ли мой серьезный, неприлично трезвый голос, но домофон тут же щелкнул, и Самохин вошел в подъезд, где уже открывалась, судя по звуку, квартирная дверь. Следом за ним двинулся и я.

Но ни мне, ни рядовому Самохину кавказского гостеприимства оказано не было по той банальной причине, что под столом стояли две уже пустые бутылки, а на самом столе ничего не было. На грязном диване прямо в такой же грязной рабочей одежде спал мужчина. Судя по оставленной в прихожей метле, это был местный дворник. Хозяйка квартиры выслушала фамилию и имя женщины, которую мы искали, и с недовольным видом провела нас на кухню, где за столом сидела полусонная пьяная подруга.

— Загребайте! Она нам уже надоела… — показала на нее рукой хозяйка.

«Загребать» мы никого не собирались. Я только назвал женщину по имени, она подняла на меня мутный взгляд и спросила:

— Ты кто, мент?

— Нет, военный, — ответил я.

— Что, Анвар на меня уже армии нажаловался? Мало того, что менты каждый день приезжают, так теперь и армия. Скоро, похоже, служить призовут.

— Анвар — это… — Валера Самохин характерным движением пальцев нарисовал в воздухе усы, закрученные до бровей.

— Он самый, — ответила хозяйка квартиры. — Мужик ейный… Домой ее не пускает, а разыскивать ментов знакомых шлет… Что с него взять! Сам бывший мент!

Но мне было не до семейных разборок штатной пьяницы и ее подружки. Я вытащил свой «планшетник», нашел сохраненную фотографию собаки и показал им.

— Вот эту собаку видели когда-нибудь? Или просто похожую?

Они долго и тупо рассматривали снимок, и наконец хозяйка соизволила ответить:

— Не-а… На наших дворовых не похожа… У нас во дворе сплошь чистопородные дворяне живут… Мы им с мусоропровода жратву таскаем. Люди так не жрут, как они…

Но ее подруга вдруг словно протрезвела. В замутненных глазах на секунду появился откровенный ужас. Она вспомнила, видимо, вчерашнюю бомбардировку перрона на железнодорожном вокзале, и это воспоминание вызвала именно фотография собаки — в этом у меня сомнений не было.

— Ну… — поторопил женщину рядовой Самохин. — Говори, пока менты не приехали и не помешали… Где ты эту собаку видела?

— Вч-чер-ра… — заикаясь, выдавила из себя женщина и потрогала свою левую руку, на которой я увидел толстый кусок санитарного тампона, приклеенный пластырем. Под внешним тампоном, судя по всему, был наложен нижний кровоостанавливающий тампон[7]. Должно быть, женщину задело одним из осколков и ей была оказана медицинская помощь. Но не боль от раны, в принципе, достаточно простой на внешний вид, заставила женщину протрезветь. Она вспомнила весь ужас, охвативший в тот момент толпу, ужас преддверия апокалипсиса. И он, этот ужас, уже более суток спустя все не отпускал ее, готовый снова вырваться в истеричном движении, в желании куда-то бежать и от чего-то или от кого-то прятаться, чтобы спастись. Конечно, здесь сказывались и расшатанные алкоголем нервы, но нервы у людей расшатываются не только алкоголем. Для этого есть множество причин. В результате возникает истеричность. И когда в толпе появляется хотя бы несколько истерично настроенных особ, они способны заразить своей истерией всю толпу. Именно благодаря этому качеству Гитлер сумел сделать из самого просвещенного народа Европы стадо убийц. А впоследствии были разработаны целые технологии воздействия на ту же самую толпу. В нашем случае у бандитов был грамотный руководитель, и он умело просчитал действие бомбардировки не только на тех, кто присутствовал на перроне, но и в целом на жителей города. Оставалось только понять, к чему такая бомбардировка привязана. А она обязательно должна быть привязана. Она и производится исключительно для того, чтобы люди опасались собираться большими группами. Как раньше я не догадался! Но этот вопрос надо обсудить с полковником Коломойниковым, который априори обладает большей информированностью, чем старший лейтенант спецназа ГРУ.