Читать книгу "Ищу мужа. Русских не предлагать - Мария Тахирова"

В последние часы перед вылетом мне вдруг стало страшно, хотя до этого я убеждала всех, что волноваться не о чем, да и сама относилась к происходящему, как к приключению. Но отступать было поздно. Я вздохнула и попыталась заняться аутотренингом. Получилось не очень, но, по крайней мере, я отвлеклась и перестала каждые две минуты смотреть на часы.

Наконец объявили посадку. Большинство людей уже толпились около выхода, остальные быстро кинулись занимать очередь. Я вздохнула и сделала последний глоток кофе. Иногда я настолько не понимаю русских, что чувствую себя иностранкой в родной стране. Зачем, ну зачем толкаться в очереди перед входом в самолет, если у всех на руках уже есть посадочные талоны с указанием места? Такое ощущение, что первые вошедшие в самолет получат лучшие кресла, а тех, кто не поторопится, могут попросту забыть. Подождав ещё несколько минут, я встала в конец очереди и вскоре уже пристегивала ремень безопасности. «Я в самолете, скоро вылетаем», – отбила СМС Саиду. «Уже не могу ждать. Умираю, хочу тебя увидеть. Хорошего полета, целую», – сразу ответил он. К этому моменту наша переписка приняла довольно откровенный характер, но по молчаливому уговору оба избегали слова «люблю». Мне казалось, что пока мы общаемся посредством телефона и Интернета, рано говорить о реальных чувствах. Что думал по этому поводу Саид, я не знала, но надеялась, что наши мнения по этому вопросу совпадают. Впрочем, было грех жаловаться на его равнодушие или скованность, он уделял мне много времени, часто звонил, красиво говорил и день за днём доказывал серьёзность своих намерений. Я, в свою очередь, регулярно отправляла ему длинные и красивые письма, на которые он отвечал несколькими предложениями. Получая эти лаконичные послания, я украдкой распечатывала их на рабочем принтере и зачитывала до дыр. Казалось, никто в мире не способен так трогательно изъясняться по-русски. Подруги посмеивались надо мной и, возводя очи к небу, вздыхали: «Любофффь». Оставалось надеяться, что встреча в Шарм-эль-Шейхе оправдает высокие ожидания и станет следующей ступенью наших отношений. О том, что мы можем не понравиться друг другу и на этом всё закончится, я даже думать не хотела.

Соседнее кресло справа от меня занял тот самый непонятный мужчина. Он коротко кивнул и отвернулся, но я успела заметить в его глазах интерес.

Прошло ещё несколько минут, и самолет начал набирать высоту. Телефон пришлось выключить. И вот мы уже в небе. Пассажиры расслабились, а стюардессы покатили по салону тележки с напитками. Я достала из сумки книгу и попыталась отвлечься, но через пять минут, поняв, что так и не смогла вникнуть в содержание первой страницы, оставила это занятие. В иллюминатор было видно крыло самолета и кусочек неба. Я смотрела и вспоминала свою жизнь, как будто подводила итог перед тем, как перевернуть страницу и всё начать заново. Детство в маленьком провинциальном городе – ничего интересного. Детский сад, потом школа, пара подруг, первые мимолетные влюбленности, золотая медаль. Перед поступлением в институт я долго выбирала факультет. Была мысль поехать в Москву, но мама страшно боялась отпускать меня в неизвестность, я смирилась и отучилась в Твери.

Пожалуй, самое интересное начинается с поездок за границу. Все самое стоящее в моей жизни начиналось за пределами России. Интересно, это судьба?

В восемнадцать лет, закончив первый курс института, я отправилась в Америку. С трудом уболтала маму отпустить меня и проспонсировать поездку, обещав заработать и всё вернуть. По-английски я тогда говорила не совсем уверенно, но вырваться из Твери уже очень хотелось. Я долго ждала визу и на полтора месяца позже обещанного срока наконец ее получила. Прилетев в Нью-Йорк, я судорожно искала хоть какую-то работу в огромном незнакомом городе, который мне очень понравился. Результатом стало место хостес в одном итальянском ресторанчике недалеко от Бродвея. Мне предстояло четыре часа в день в вечернее время стоять у входа, улыбаясь всем проходящим мимо людям, раздавая им листовки с меню и приглашая зайти перекусить. За эту интеллектуальную работу я получала пять долларов в час (за смену выходила двадцатка) и проценты с чаевых, оставленных «моими» клиентами. Хозяин был мил, платил ежедневно и всегда отправлял на кухню поесть. Но чтобы прожить и отработать взятые у мамы деньги, этого было недостаточно, а найти вторую работу не получалось. Вскоре я познакомилась с русской девочкой, которая собиралась работать в Филадельфии, и уехала с ней. Сама девочка быстро потерялась, а я устроилась официанткой в ресторан морской кухни, сняла комнату и осталась. Там же, в ресторане, я познакомилась со своим первым мужем, он с друзьями приезжал к нам ужинать.

В то время я была очень стеснительна и не избалована мужским вниманием, а Деннис оказался богат, хорош собой и с первой встречи не скрывал своего интереса к моей персоне. Мы начали встречаться. Но срок моей визы истекал, и, узнав об этом, он, недолго думая, предложил мне пожениться, а я, недолго думая, согласилась. Даже в наши лучшие времена я сомневалась, что нас с Деннисом связывает такая уж сильная любовь, но остаться в Штатах мне хотелось намного больше, чем возвращаться в Тверь. К тому же здесь у меня имелся муж, чем я весьма гордилась. Мне было 18 лет, а Деннису 21. Моя мама, узнав об этом, пришла в ужас и по телефону умоляла меня вернуться, но я мягко проигнорировала её просьбы, получила новую визу и осталась в Америке. Маме ничего не оставалось – она смирилась и оформила мне академический отпуск. Я уверяла, что у меня всё прекрасно, и обещала вскоре выслать ей приглашение. Родители мужа тоже были не в восторге, но старались не вмешиваться.

Жили мы отдельно, в квартире Денниса. Сначала я продолжала работать в ресторане, затем перешла секретарем в юридическую фирму своего свёкра. С точки зрения языка это был очень хороший опыт, возможно, лучший, чем пять лет обучения в университете. Но семейная жизнь не очень ладилась, к тому же через год я устала от Америки. Меня начали раздражать неискренние улыбки, постоянный фастфуд и их панибратская манера общения. Приглядевшись к мужу, я поняла, что у него нет серьезных увлечений, кроме бейсбола. Институт и даже я – это было так, между делом.

Расстались мы так же легко, как и сошлись. Я не имела к Деннису имущественных претензий, и, к счастью, у нас хватило ума не обзавестись детьми. Летом я приехала домой, прилично говоря по-английски и с внушительной по нашим меркам суммой денег.

Денниса я забыла, как только села в самолет. Потом, изредка вспоминая его и нашу совместную жизнь, я удивлялась, что она продлилась так долго. Хотя он, в общем, был неплохой парень, но совершенно не для меня.

Ещё несколько лет я пыталась уехать за границу, на этот раз в Европу, но ничего не получалось. Институт меня почти не интересовал: английским я владела лучше большинства наших преподавателей, а изучать другие предметы «для галочки» не хотела.

И, наконец, Италия. Меня не остановило даже то, что я не говорю по-итальянски, главное было уехать. Я оплатила месячные курсы, купила разговорник и решила, что лето как-нибудь продержусь. В конце концов, и в Италии со многими можно объясниться по-английски.

Работать официанткой в силу слабого знания языка я не могла, и меня определили на кухню, помогать повару. Свободное время и выходные я проводила на пляже или в поездках по стране. В общежитии со мной жили ещё несколько девушек из России и Украины, и мы быстро сдружились. И вот однажды я встретила Марио. Он был хозяином небольшого ресторана у моря. Итальянский язык оказался очень простым и музыкальным, и к тому времени я довольно неплохо объяснялась на бытовом уровне. У каждой из моих знакомых за это лето случился роман хотя бы с одним, а чаще – с несколькими итальянцами, а Марио был хорош даже по итальянским меркам.