Читать книгу "Ангелы смерти. Женщины-снайперы. 1941-1945 - Алла Бегунова"

А насчитывалось их 143 штуки. Небольших, мелких, очень мелких. Автоматика действовала с помощью пороховых газов, которые всегда сопровождают пулю, мчащуюся по стволу. В СВТ-40 они попадали в газовую камеру, расположенную над стволом, и там давили на цилиндр с длинным штоком. Шток же соединялся с толкателем, который упирался дальним кольцом в стебель затвора.

Винтовка начинала «огрызаться» (например, не перезаряжалась или с трудом выбрасывала гильзы), если давление пороховых газов менялось. Зависело оно, между прочим, от погоды, от температуры воздуха. Тогда стрелку следовало вручную отрегулировать отверстие в газоотводной камере: уменьшить или увеличить его. Капризничала «Света» и при слишком густой смазке, и при попадании пыли в ее механизм. Последнего не всегда удавалось избежать, поскольку место пехотинца при обороне — окоп, вырытый в земле, и земля эта в степи под Одессой была мягкой и рыхлой. Она легко превращалась в пыль под артиллерийским или минометным обстрелом…

В середине октября 1941 года румынские войска, получив подкрепления, повели наступление в Южном секторе обороны Одессы, в районе села Дальник — Болгарские хутора — деревня Татарка. Здесь занимали позиции 25-я Чапаевская стрелковая дивизия и 2-я кавалерийская дивизия. Отбивать вражеские атаки помогал дивизион гвардейских минометов под командованием капитана Небоженко. «Катюши» громили противника, а после их налета в дело вступали наши стрелковые и конные полки. Но захватчики не ослабляли напора, бросали в бой новые и новые части.

Яростные схватки происходили юго-западнее деревни Татарка 11, 12 и 13 октября. Командир 11-й румынской пехотной дивизии И. Теодореску, чьи воинские соединения вели эти бои, впоследствии вспоминал: «Реакция противника была исключительной сильной, в особенности на северных окраинах… Советы вели автоматный и пулеметный огонь из домов, чердаков и погребов. Со стороны противотанкового рва вели огонь минометные батареи. Легкая артиллерия обстреливала наши резервы и штабы. Противник предпринял три контратаки против левого фланга Второго полка, который удерживал северную часть деревни…»

Румыны подошли близко к передовой линии 54-го полка.

Подготавливая очередную атаку, они ударили по русским позициям из минометов, причем — весьма прицельно. Может, их корректировщик заметил мощную дульную вспышку снайперской СВТ-40. Может, обратил внимание на громкий звук выстрела. И то и другое, к сожалению, являлось характерным для действия самозарядной винтовки Токарева.

Мины упали перед огневым рубежом второй роты. Они накрыли бойцов дождем осколков и комьев мягкой степной земли. Волна пыли покатилась на их пулеметные гнезда, окопы, траншеи. Павличенко поспешила прикрыть «Свету» полой плащ-палатки, однако все равно затвор при нажатии на спусковой крючок не сработал. Помянув черта, сержант склонилась над ружьем и попыталась устранить неисправность. Каска мешала Люде. Она сняла стальной шлем и положила его на дно окопа.

Новый залп румынских минометов донес до снайпера тонкий и острый осколок. Он прорезал кожу на голове у Людмилы с левой стороны, под волосами. Кровь обильно потекла по лбу, залепила левый глаз, попала на губы, и Люда ощутила ее солоноватый привкус. Она поняла, что получила ранение, но скорее всего — легкое. Достав санитарный пакет из нагрудного кармана гимнастерки, снайпер кое-как перебинтовала голову. Кровотечение приостановилось, но боль нарастала: рана жгла, саднила и как будто тянула кожу на всей голове.

На помощь сержанту пришла санинструктор второй роты Елена Палий, студентка второго курса Одесского мединститута, в сентябре добровольцем вступившая на службу в Красную Армию. По приказу капитана Сергиенко Палий доставила раненого снайпера в дивизионный медсанбат №47. Здесь осколок удалили, рану зашили. Людмила полагала, что скоро вернется в родную воинскую часть и будет дальше защищать Одессу, но это был ее последний бой на войне в причерноморской степи.

Две недели назад, то есть 1 октября 1941 года, вице-адмирал Левченко и начальник оперативного отдела штаба Черноморского флота капитан второго ранга Жуковский доставили в Одессу секретную директиву Ставки, подписанную Сталиным: «Храбро и честно выполнившим свою задачу бойцам и командирам Одесского оборонительного района в кратчайший срок эвакуироваться на Крымский полуостров…»

Действительно, к концу сентября обстановка в Северном Причерноморье резко осложнилась. Гитлеровцы, овладев Донбассом, начали наступление на Крым. После ожесточенных боев они прорвались через Перекопский перешеек. Полуостров оказался изолированным с суши. Возникла угроза потери Севастополя — главной базы Черноморского флота. Потому дальнейшая оборона Одессы, оставшейся в глубоком тылу противника, теряла смысл. Черноморский флот, который обеспечивал обороняющихся оружием, продовольствием, боеприпасами, перевозя их с Кавказа, не мог действовать на двух направлениях.

Советские генералы разработали план, по которому покидать легендарный город воинские соединения Приморской армии должны были одновременно, совершив короткий марш-бросок от своих позиций в пригородах Одессы прямо на корабли Черноморского флота, стоявшие у причалов морского порта. «Час икс» наступал в ночь с 15 на 16 октября. Подготовка к этой десантной операции велась скрытно. Противника старались дезинформировать, жителям города и воинам, защищавшим его, ничего не сообщали.

К началу Великой Отечественной войны наш флот доминировал на Черном море. Он имел в строю: 1 линкор, 6 крейсеров, 17 лидеров и эсминцев, 2 сторожевых корабля, 47 подводных лодок, 4 канонерских лодки, 2 минных заградителя, 15 тральщиков, 84 торпедных катера, 10 морских охотников за подводными лодками и вспомогательные суда.

Одесская десантная операция им была проведена блестяще.

До 14 октября из осажденного города вывезли до 50 тысяч человек (войска, раненые, гражданское население), 208 орудий, около 900 автомашин, более 3200 лошадей, 162 трактора, тысячи тонн заводского оборудования. Перед этим боевые корабли не раз поддерживали мощным огнем своих орудий сухопутные воинские части Южного, Западного и Восточного секторов обороны.

К одиннадцати часам вечера 15 октября 1941 года, совершив трудный ночной двадцатикилометровый марш-бросок, солдаты и офицеры 25-й, 95-й, 421-й стрелковых дивизий и 2-й кавалерийской дивизии вместе с вооружением стали прибывать в Одесский морской порт и грузиться на транспорты в пунктах посадки, для них назначенных. Так, большая часть «чапаевцев» эвакуировалась с причала № 17 на Платоновском молу, другая часть — с причалов Нефтегавани. Они поднимались по трапам на борт трех теплоходов-сухогрузов: «Жан Жорес», «Курск» и «Украина». Каждые сорок пять минут на суда переходила тысяча бойцов, каждые полтора часа — две тысячи. По трапам же доставляли станковые пулеметы и небольшие полковые минометы калибром 50 мм. Пушки поднимали грузовые стрелы сухогрузов. Затем их размещали в трюмах судов. Зенитные орудия — на палубе сухогрузов, чтобы при необходимости отбивать нападения фашистской авиации.

«В ночь на 16 октября оживление в Одесском порту было необычайное, — спустя десять лет после данного события вспоминал генерал армии и Герой Советского Союза И.Е. Петров, в то время уже командовавший не 25-й дивизией, а всей Приморской армией. — Со всех прилегающих улиц и переулков потоками стекались войска, направлялись к своим кораблям, стоявшим у пирса. Хотя и требовалось соблюдать полную тишину, однако войск оказалось так много на сравнительно ограниченном пространстве Одесского порта, что уберечься от суеты, шума и гомона массы людей было невозможно. Личный состав Одесской военно-морской базы на погрузке проявил величайшую организованность. Не обошлось, правда, и без курьезов. Был случай, когда два ротозея при погрузке свалились с пирса в воду, но их быстро вытащили моряки. Отдельные отставшие солдаты, нарушая общий порядок, блуждали по пристани, разыскивая свои части, и так далее. Но все это не помешало своевременно и полностью закончить погрузку…»