Читать книгу "Копилка семейного здоровья: как укрепить здоровье семьи без лекарств - Рената Равич"

«То, что я делаю для себя, вытекает из моей жизненной философии, а не из науки. Как только я отталкиваюсь от науки при лечении других, я сразу же оказываюсь в другой области – там, где священники и психологи, наверное, имеют больше опыта, чем я. Это своего рода дилемма для меня, но я пытаюсь, даже в рамках традиционного лечения укреплять их дух и улучшать настроение пациентов».

«Мне ужасно повезло, что мои пациенты принимают юмор всерьез, – он рассмеялся от такого сопоставления. – И я думал, вам будет интересно узнать, что эта идея замечательно „работает“. Я без колебаний рассказываю своим пациентам, что у меня та же болезнь, что и у них. И когда они видят, что я смеюсь, несмотря ни на что, им почти что стыдно, если они не могут заставить себя смеяться.»

«Мои встречи с пациентами – это сплошные шутки и смех. Я хочу, чтобы они с радостью ждали моего прихода и сам хочу с радостью ждать встречи с ними. И я просто хотел, чтобы Вы знали, что Ваши мысли о пользе смеха мне очень по душе».

Что было самое поразительное в рассказе этого врача, это – тот факт, что его понятия о долге врача и ученого вступили в противоречие с его философским мировоззрением об искусстве полноценной жизни. Его образование и прежний опыт работы обязывали его как врача ограничиться лечением болезни. Но его собственное состояние и состояние его пациентов преобразовало болезнь на определенной стадии и включило осознание основных ценностей, делающих жизнь осмысленной. Его решение собственной проблемы – отношение к неизлечимой болезни – состояло в том, что качество жизни он предпочел научно обоснованному лечению, которое обычно предписывалось медициной в аналогичных случаях.

Изучая людей, проживших долгую и плодотворную жизнь, Норман Казинс отмечал, насколько помогало в работе великолепное чувство юмора такому великому врачу, как Альберт Швейцер. Он использовал юмор как своего рода противоэкваториальную терапию в своей знаменитой клинике в Ламбарене, находившейся в Габоне. Для него юмор и смех был одним из самых эффективных способов облегчить жару и влажность, снять напряжение. На самом деле Альберт Швейцер использовал юмор настолько артистически, что создавалось впечатление, что для него юмор – это музыкальный инструмент.

Жизнь для молодых врачей и сестер в экваториальной клинике Швейцера была отнюдь не легкой. Швейцер понимал это, и он ставил перед собой задачу укреплять их дух питательными элементами юмора. Во время еды, когда весь персонал больницы собирался вместе, у Швейцера всегда наготове была пара шутливых историй, которые он рассказывал. До чего замечательно было видеть, как сотрудники буквально молодели, покатываясь со смеху от его шуточек.

Однажды за столом, например, он сообщил, что «как всем хорошо известно, в радиусе 75 миль от больницы есть только два автомобиля. Сегодня произошло неизбежное: машины столкнулись. Мы обработали легкие раны у шоферов. Те, кто испытывает почтение к машинам, может обработать автомобили».

На следующий день он важным голосом сообщил последнюю новость: у курицы Эдны, по секрету устроившей себе гнездо возле самой больницы, вылупилось шестеро цыплят. «Для меня это был большой сюрприз, – заявил он торжественно. – Я даже не подозревал, что она была в таком интересном положении».

Однажды за ужином, после особенно тяжелого рабочего дня, Швейцер стал рассказывать сотрудникам, как несколько лет назад он был приглашен на торжественный обед в королевский дворец в Копенгагене. На первое блюдо подали датскую селедку. А Швейцер как раз терпеть ее не мог. Улучив минутку, когда на него никто не обращал внимания, Швейцер ловко стащил селедку с тарелки и засунул ее в карман пиджака. На следующий день одна из местных желтых газет, специализирующаяся на светской хронике, в отчете о приеме в королевском дворце, написала о визите доктора из диких джунглей и о странных привычках к еде, которых он набрался в Африке. Доктор Швейцер – только представьте себе! – не только съел всю мякоть селедки, но даже кости, голову, глаза, ну и и все остальное. «Я (пишет Норман Казинс) обратил внимание на то, что в этот вечер молодые врачи и медсестры встали из-за стола в прекрасном настроении, освеженные веселым духом, царившим в столовой не меньше, чем ужином. Усталость доктора Швейцера, которая бросалась в глаза, когда он зашел в комнату, исчезла, сменившись сосредоточенностью по поводу предстоящих дел. Юмор в Ламбарене был жизненно важной поддержкой для души».

Библия утверждает, что «веселое сердце благотворно, как врачество, и унылый дух сушит кости» (Притчи Соломона, 1722). Трудно сказать, что точно происходит в человеческой психике и теле в результате использования юмора. Но доказательства, что он эффективно работает, в течение веков стимулировали размышления не столько врачей, сколько философов и ученых. Философ Фрэнсис Бэкон обращал внимание на физиологические характеристики веселья. Роберт Бартон в своей книге «Анатомия меланхолии» почти четыре столетия назад цитировал различные источники, подтверждающие его наблюдения: «юмор очищает кровь, омолаживает тело, помогает в любой работе». В целом, Бартон называл радость «основной машиной для тарана стен меланхолии…» и утверждал, что «это лечение эффективно само по себе».

Гоббс называл смех: «взрыв внезапного великолепия». Иммануил Кант в своей «Критике чистого разума» писал, что «смех вызывает ощущение здоровья через активизацию всех жизненно важных процессов в организме, усиливает перистальтику и движение диафрагмы, одним словом, дает такое ощущение здоровья, которое благотворно действуя на нас, воспринимается нами с благодарностью, так что мы таким образом достигаем тела через душу и используем душу как врача для своего тела». Если Кант при этом намекал, что он никогда не знал человека, обладающего даром искреннего смеха, который страдал бы от запора, я могу полностью согласиться с ним. Мне всегда казалось, что смех от души – это прекрасный вариант внутреннего бега трусцой, не выходя на улицу.

Увлечение Зигмунда Фрейда психикой человека не ограничивалось изучением ее функциональных или органических нарушений. Его исследования были направлены также на изучение высочайшего, мистического места, которое психика человека занимает во Вселенной. Остроумие и юмор – высоко дифференцированные проявления уникальности человеческой психики. Фрейд верил, что радость и веселье – очень эффективный путь противодействия нервному напряжению и что юмор можно использовать в качестве эффективной терапии.

Сэр Уильям Ослер, один из величайших врачей XIX века, считал смех музыкой жизни. Его биограф описывал, как Ослер советовал врачам, психически и физически истощенным в конце долгого рабочего дня, находить свое собственное лекарство в радости и весельи. «Имеется счастливая возможность, – что – как Лионель в одной из поэм Шелли, – он может сохранять свою молодость, смеясь».

Нельзя сказать, что современных научных исследований о положительном физиологическом воздействии смеха было бы большое количество, но тем не менее они есть. Доктор Вильям Фрей из Стенфордского университета написал статью «Дыхательные компоненты веселого смеха», насыщенную ценной информацией. Очевидно, он имел в виду то, что обычно называют животным смехом, смехом до колик. Как и Иммануил Кант, Фрей выяснил, что смех действует благотворно на весь процесс дыхания.