Читать книгу "Старшая правнучка - Иоанна Хмелевская"

Несколько дней заняло приведение в порядок бумаг панны Доминики, и наконец Юстина смогла приступить к последовательному чтению ее дневника, который сама домоправительница Блендова называла "записками".

* * *

Как уже говорилось, Юстина не работала, но в ее обязанности входило вести домашнее хозяйство. Оно и понятно, ведь тетка Барбара была занята другим делом. Она, видите ли, открыла небольшое частное кафе, где продавались пирожные и выпечка домашнего изготовления. Энергичная тетка получила все нужные для этого бумаги, и концессию, и разрешение, а помещалось кафе в строении, сложенном из кирпичей, какие собрали в завалах на окрестных улицах разрушенной Варшавы. Политически подкованный Болеслав немало дивился тому, что Барбара получила разрешение на частную деятельность, поскольку было это неимоверно трудно, и никто ей не препятствует. Барбара сочла нужным сама объяснить такое расположение к ней властей:

– А я тебе сейчас все расскажу, у меня секретов нет. Так вот, еще до войны пригрела я тут одного пацана из бедной семьи, очень ему учиться хотелось, ну я и помогла. Потом он уже совсем чувствовал себя здесь как дома, друзей стал приводить, я ничего против не имела, они еще пытались меня в коммунисты сагитировать, смех один. А при нынешней власти пацан этот большой шишкой стал, дружки его тоже, кто уцелел в войну. И теперь я все, что хочу, могу с их помощью получить. Поймите, мои дорогие, мир уж так устроен, что все в нем на деньгах да на знакомствах держится, и раньше так было, и теперь тоже так.

А ты, Юстинка, если в Доминикиных записках какой интересный рецепт найдешь, обязательно мне покажи, клиент любит старинные блюда, пусть вспомнит.

Барбара, разумеется, сама блюд в своей забегаловке не готовила, за кассой не сидела, продуктов не возила, да и вообще физическим трудом не занималась. Это делали нанятые ею люди. На Барбаре была вся организационная часть, ну и еще светская жизнь. Дом же охотно бросила на Юстину, у которой, можно сказать, в крови было искусство управлять владениями и подданными. А тот факт, что владения ограничились одной, пусть и большой, квартирой, а подданные – старой служанкой, дела не менял, напротив, только облегчал.

Итак, избавившись от домашних и отдав распоряжения по дому Марцысе, Юстина смогла без помех заняться чтением записок панны Доминики.

Задыхаясь от волнения, прочитала она страшную историю о бандитском нападении на дом. Неудачный роман с паном Ромишем заставил посочувствовать бедной деве и одновременно вызвал улыбку. Еще раз перечитав всю историю с нападением бандитов-грабителей, Юстина вдруг почему-то припомнила попавшийся в самом начале клочок бумаги, в нем панна Доминика обвиняла Матильду в краже первой части ее записок и счетов за библиотечные шкафы.

Не делая пока никаких выводов из этих открытий, Юстина естественным образом вспомнила о завещанном ей дневнике прабабки, которого до сих пор так и не видела. Двоюродный дед Томаш в свое время его припрятал – значит, надо поинтересоваться у дяди Людвика, сына Томаша, и его жены Гортензии. Минутку, ведь Гортензия на последнем фамильном сборище вроде бы что-то о дневнике сказала, да тут выступила Ядвига со своей сенсацией о внуке, и дневник вылетел из головы.

Вскочив, Юстина собралась было мчаться тут же на Служевец, но часы пробили три раза. Сейчас все соберутся на обед. Обед! А она на сегодня о нем не позаботилась. Что там предполагалось? Тефтели из вчерашнего мяса в бульоне. А суп? Суп какой?

Юстина принюхалась. По мощному запаху из кухни определила – луковый суп-пюре с пармезаном, к нему гренки. Отлично! Молодец Марцелина, сама сообразила. А на десерт… Кажется, говорили о яблоках, запеченных в тесте.

– Извини меня, Марцелина, – входя в кухню, покаянно начала Юстина, – совсем забыла про обед. Вижу, с супом ты сама разобралась, умница. И десерт будет?

– Так я уж и тесто поставила, яблоки в нем будут стружками, как пани любит, – отвечала очень гордая собой прислуга. – Что же касается супа, ничего особенного изобретать не пришлось: если готовятся блинчики или вареники, так к ним непременно или луковый, или томатный. Томат весь вышел, луковый готовлю. А за десерт пани мне вчера еще намекнула, дважды повторять нет потребности.

– Вы, Марцелина, просто наш ангел-хранитель, – убежденно заявила Юстина. – Может, насчет десерта я и намекнула, да тут же забыла. Голова у меня другим занята. А панну Доминику из Блендова вы помните?

Отвернувшись от сковороды, Марцелина чуть ли не с возмущением заявила:

– Да кто же ее не помнит? Еще девчонкой я у нее хозяйству училась, она до войны меня к себе взяла. Померла панна Доминика в двадцать девятом, к тому времени я овдоветь успела и к милостивой пани Барбаре нанялась, весь дом, почитай, был на мне, потому как милостивая пани всю жизнь в разъездах, по заграницам. Вот интересно, что же в своих бумагах панна Доминика понаписала? Были у нее свои секретные рецепты. К примеру, королевская мазурка. Эту сдобу вроде бы все знают, да у панны Доминики были особые приправы, она их в тайне держала, так, может, не унесла с собой в могилу эту тайну?

В голосе верной служанки прозвучал столь неприкрытый интерес к старинным рецептам, что Юстина устыдилась и твердо решила впредь при чтении записок не допускать кулинарных промахов.

– Обещаю все рецепты передать вам, Марцелина, они у панны Доминики отдельно выписаны, и очень аккуратно. Только прошу вас оставить в покое абрикосовое суфле, оно у панны Доминики лишь на двенадцатый раз получилось. И торт мокко, его кухонные девки взбивали шестнадцать часов беспрерывно, сменяя друг дружку…

– А пани могла бы и сама взбивать, все равно без дела сидите, – наивно предложила служанка, явно испорченная социалистической пропагандой, но сразу спохватилась: – Хотя нет, в вашем интересном положении не стоит, вот если бы его ногами натоптать, то другое дело, это тяжелым бабам очень даже пользительно.

В замке входной двери заскрежетал ключ, возвратилась Барбара Юстина позвала к обеду сынишку и, пока он добирался из палисадника, успела вручить Марцелине целую кипу разнокалиберных бумажек. И постаралась закодировать в памяти: обязательно выдать распоряжение насчет завтрашнего обеда, а то опять увлечется чтением и позабудет.

После обеда Юстина предложила мужу нанести визит родственникам.

Людвик, Гортензия и Дарек официально занимали в собственной квартире три комнаты благодаря тому, что Людвик со своими познаниями в лошадином деле стал официальным консультантом при ипподроме. Считалось, что он ведет научную работу, и это давало право на дополнительную жилплощадь. Он и в самом деле завел картотеку, располагал обильной справочной литературой и стал крупнейшим в стране специалистом по чистопородным лошадям. Дорота с Тадеушем занимали две комнаты, для чего пришлось оформить развод, разумеется фиктивный. Одна комната полагалась Гене, старой служанке. Поскольку над вторым этажом дома обвалилась крыша, весь этаж, до войны насчитывавший семь комнат, оказался непригоден для жилья и туда никого не смогли подселить. Вот так получилось, что полуразрушенная вилла оказалась заселенной только родичами.