Читать книгу "Продажные ангелы - Миа Лобутич"

Около месяца прошло с тех пор, как Машка впервые услышала о Роберте (его имя я тоже, понятное дело, изменила, с вашего позволения). Уже была оговорена сумма вознаграждения — с пятью нулями, в баксах. Машка несколько раз встретилась с Борисом, получила от него инструкции. Ничего особенного делать ей не придется. Только попасть к Роберту домой, найти нужные бумаги и предельно осторожно, так, чтобы никто ничего не заметил, сделать копии.

Машка поняла, что Борис в данном случае работает отнюдь не на свою родную организацию. Потому как иначе о выдачи ей такой суммы и речи не было бы. И, кроме того, кто бы позволил ей, «человеку с улицы», принимать в этом участие? На сей раз Борис оказывал услуги лицам менее официальным, но не менее крутым.

Сама того не замечая, Машка очень втянулась в авантюру, предложенную подругой. За свою жизнь девушка не один раз попадала в щекотливые ситуации, но сейчас все было по-другому, намного серьезнее. И от этого она испытывала особый необычный подъем, прилив адреналина.

Позже Маша рассказывала мне, что несколько раз подумывала отказаться, потому что внутреннее чутье подсказывало, что ничем хорошим это не кончится. Но не отказалась. И вовсе не из-за страха перед Борисом — его она совершенно не боялась, так как у нее были довольно прочные связи с людьми куда более важными, чем Люськин любовник. Довести дело до конца Машка решила только потому, что ее всегда подсознательно привлекала опасность. По выражению подруги, так она чувствовала себя живой.

В «Марио», как обычно, было людно, несмотря на довольно раннее время, но не все столики пока были заняты. Официанты, в ожидании смены блюд, бодро обсуждали посетителей. (Московские официанты — это отдельная тема для разговоров. Нет, нет, не подумайте ничего плохого, месье гарсоны, я вас очень уважаю и даже считаю, что качество поданного блюда — отчасти ваша заслуга. Хотя бы потому, что вы можете смилостивиться и не плюнуть в тарелку по пути из кухни к столику. Но скажите на милость, почему вы так и норовите поскорее отобрать у нас посуду, даже если на ней еще полно еды? Или весь вечер напряженно следите за нами, глядя нам в рот? Одна моя знакомая, к примеру, наученная горьким опытом, как только видит приближающегося к ее столику официанта, хватает тарелку двумя руками и громко заявляет, что не отдаст, вызывая дружный хохот окружающих.)

За столиками сидели все те же лица. Здесь редко встретишь человека среднего класса, (цены, извините, кусаются) — все больше олигархи, их жены и дети, богатые иностранцы с русскими любовницами, продюсеры со своими «жертвами». За несколькими столиками маленькими компаниями сидели и скучали девушки, так сказать, на посту. Публика, в общем, пестрая. Как, впрочем, везде.

Машка заранее позаботилась и заказала столик. Выглядела подруга сногсшибательно. Это она умеет. На ней была белоснежная рубашка мужского покроя, расстегнутая до максимально позволенной точки декольте, черные классические брюки и безумные каблуки.

С каблуками Машка дружит. Это даже можно назвать любовью. Обувь ей нравится разная, главное, чтобы каблук был не менее двенадцати сантиметров. Иначе, как бы модель Машке ни нравилась, она ее не возьмет. И такое пристрастие было бы понятно, если бы в ней было метр пятьдесят. Но ведь все 175! В лучших экземплярах своей коллекции она возвышается даже над каланчой Люськой.

Машка блистала. Где бы она ни появлялась, везде производила фурор. Тот раз не был исключением. Мужчины сворачивали головы, рискуя быть съеденными заживо своими спутницами. Знаете, что особенно привлекает в Машке? Она, при всей своей ухоженности и «идеальности», невероятно естественна. Вы, конечно, знаете, что мужчины терпеть не могут манерных девиц? Если не знали, то имейте в виду.

Машка умеет вести себя очень свободно. Или, лучше сказать, спокойно. Это не значит, что ей ничего не стоит прыгнуть на стол и сплясать (хотя и танцы на столе для нее — пара пустяков). Просто в ней самой, в ее манере сидеть, двигаться, говорить всегда присутствует такое спокойствие, такая уверенность в себе, что это просто не может не притягивать. «Главное, никакой суеты, — говорит подружка. — Абсолютная расслабленность — и к тебе потянутся!»

Компанию Машке составляла Лера — хорошенькая блондинка непонятного возраста. Непонятного — это когда можно с легкостью дать как 20, так и тридцать восемь.

Лера не так давно удачно вышла замуж и даже успела открыть собственную французскую кондитерскую. Но, как говорят ученые, среднестатистический человек сохраняет живой интерес к тому или иному занятию всего какие-то три-четыре недели. С момента открытия кондитерской три недели уже прошли, да и Лера, как это ни прискорбно, оказалась человеком среднестатистическим. Так что она была просто счастлива, когда Машка позвонила ей и предложила встретиться.

Проследить за ходом Лериных мыслей практически нереально. Только что она Шекспиром расхваливает лапочку-мужа, а уже через минуту вспоминает, что забыла выкупить сорочку от «Дольче энд Габанна» на Кутузовском для юного любовника-стриптизера. Сначала настойчиво рекомендует уставшему официанту не переборщить с маслом в овощном салате, а потом отчитывает его за то, что этот самый салат на редкость постный и несъедобный.

Лера делилась с Машкой своими впечатлениями от замужней жизни. Надо сказать, их трудно было назвать приятными. Домработница — дура, водитель — идиот, даже любимый британский кот мужа — старый ревнивый извращенец. Свекровь звонит слишком часто, за границу ездить можно слишком редко, да и муж-негодяй почему-то не дает истратить все свои деньги сразу. Одним словом, все не то, все не так. Кроме, разумеется, крохотного слезливого друга-йоркшира. Сладкий — так звали песика — и сейчас был с хозяйкой. Его костюмчик почти полностью совпадал с нарядом Леры: джинсовая курточка со стразами и белые бриджи в обтяжку. Совершенно безучастно, без малейшего аппетита, Сладкий обнюхивал нежнейшее филе сибаса, приготовленное для его «мамочки». Лера в двадцатый раз чмокнула своего мальчика в мохнатую мордочку. Тот брезгливо сморщил нос. Они были очень похожи друг на друга, Сладкий и его хозяйка.

— Совсем ничего не хочет есть, — жаловалась Лера Машке. — Только сникерс, представляешь?

Она снова чмокнула пса, тот снова сморщился.

— Как мама? — спросила Машка.

— Мама? Да все так же. Давление, говорит.

— Ты к ней часто ездишь?

— Бываю иногда. С днем рождения заезжала поздравить. Она такая счастливая была, как будто год меня не видела.

— Может, так оно и есть? — подсказала Машка.

— Да у меня времени ни на что не хватает! Верчусь как белка в колесе.

— Ну да, между Столешниковым и Третьяковкой, — улыбнулась Машка.

Лера недовольно скривила рот.

Они были знакомы очень давно, чуть ли не со школы. Теплых чувств Машка к Лере не испытывала, потому как слишком хорошо ее знала. Лера была из той породы людей, для которых нет практически ничего святого. Даже собственная мать, живущая на жалкую пенсию при живой и здоровой, купающейся в роскоши дочке, не значит для нее ничего. Она из тех, что идут по трупам с совершенно невинной улыбкой на губах.