Читать книгу "Пункт назначения - Москва. Фронтовой дневник военного врача. 1941-1942 - Генрих Хаапе"

Как и командир батальона, лейтенант Хиллеманнс вышел из рядового состава. Однако он был очень честолюбивым и обстоятельным почти до педантичности, как по отношению к себе, так и к своим подчиненным. Его сапоги всегда были начищены до зеркального блеска – даже через пять минут после возвращения с марша по вязким ноябрьским полям. Его волосы всегда были разделены безупречным пробором и всегда подстрижены в точном соответствии с требованиями воинского устава. Некоторый недостаток оригинальности и личного обаяния он компенсировал безупречной солдатской выправкой и дотошным знанием всех возможных служебных предписаний, инструкций и уставов.

Лейтенант Шток, один из самых юных офицеров батальона, дал мне точную информацию по многим интересующим меня вещам. Это был симпатичный юноша, 21 года от роду, деликатный и очень музыкальный. Было трогательно наблюдать за тем, как же благодарен он был мне за то, что в моем лице нашел человека, с которым мог поговорить о музыке. Очевидно, из-за своей молодости он так и не нашел себе компанию среди офицеров, собиравшихся в офицерской столовой, одновременно служившей нам и офицерским клубом.

Шток поведал мне, что брат Ламмердинга занимал высокую должность в войсках СС. Сам Ламмердинг сразу со школьной скамьи после сдачи экзаменов на аттестат зрелости поступил на службу в вермахт. Однако он редко принимал участие в политических дискуссиях, и в его семье разразился большой скандал, когда он отказался вступить в НСДАП. Ламмердинг выказывал мало уважения к кому бы то ни было, даже по отношению к Нойхоффу. Но он был отличным офицером, на которого командир всегда мог положиться. Обер-лейтенант граф фон Кагенек происходил из старинного аристократического рода. Его отец был заслуженным генералом Первой мировой войны, и все его четыре брата тоже были офицерами вермахта. Одним из его предков был князь Меттерних,[13] а сам Кагенек был женат на баварской принцессе.

Юный лейтенант Шток оказался проницательным наблюдателем. Я был искренне огорчен, когда однажды его перевели в 11-ю роту Крамера и он был вынужден покинуть Литри…

Ноябрь подошел к концу. И в декабре на нашем участке побережья Нормандии восточнее полуострова Котантен постоянно проходили учения в рамках подготовки вторжения в Англию. Наши подразделения, части и соединения были отлично подготовлены, и после крупных летних успехов в них царило приподнятое настроение и абсолютная уверенность в победе. Бойцы не питали иллюзий по поводу предстоящих боев. Они прекрасно понимали, что после захвата плацдарма на английском побережье пехоте предстояло выдержать тяжелейшие бои. Ввиду британского превосходства на море транспортировка танков и артиллерии через пролив была бы крайне затруднена. Поэтому по всей вероятности танковые соединения германских сухопутных сил смогут оказать эффективную поддержку своей пехоте с относительно большим опозданием. Но, с другой стороны, сокрушительная мощь вермахта большей частью основывалась именно на качестве его пехоты.

Каждое подразделение, вплоть до роты, взвода и отделения, было обучено при необходимости вести бой на английской территории, полагаясь целиком и полностью только на свои силы. Большие запасы боеприпасов и продовольствия можно было бы переправить на остров только значительно позднее. Но мы были абсолютно уверены в том, что сумеем добиться решающей победы над англичанами уже в первые дни после высадки, сумев прочно закрепиться на их территории. А поскольку наши подготовленные к вторжению 9-я и 16-я армии были оснащены наилучшим образом и по своей численности значительно превосходили изгнанные с континента войска англичан, мы с полнейшим спокойствием ожидали боев, которые должны были последовать после создания плацдарма. Даже в случае больших потерь мы бы все еще находились в лучшем положении относительно остатков английской армии.

Поэтому нас не могло обескуражить сообщение, что англичане якобы готовились к тому, чтобы использовать против наших десантных частей горящую нефть, которую они собирались разлить на поверхности моря. Так же мало впечатляли нас и отдельные бомбардировки их военно-воздушных сил, которым время от времени удавалось потопить какие-то суда нашего десантного флота, стоявшего в многочисленных портах и бухтах. Впрочем, эти воздушные налеты ограничивались лишь портами, которые были расположены гораздо ближе к английскому побережью, чем тот участок, который занимал наш полк.

Единственными визитерами с воздуха, которые постоянно посещали нас, были несметные стаи морских чаек. Они летели в глубь материка, как только небо начинало темнеть и огромные волны с грохотом разбивались о прибрежные скалы. Становилось все очевиднее, что проводить операцию «Морской лев» в этом году было уже поздно. Мы предполагали, что нападение на Англию произойдет в январе или феврале следующего, 1941 года, в зависимости от ветра, погоды и волнения на море…

Двадцать три года спустя германские войска снова готовились к тому, чтобы провести Рождество во Франции. Многие военнослужащие получили отпуск, среди них и Дехорн. Счастливый, он отбыл домой, как Дед Мороз, нагруженный подарками для своих близких, для семей Вегенера и Мюллера и для моей Марты.

Кагенек великодушно обещал раздобыть для праздничного ужина в нашей офицерской столовой рождественское жаркое. Для этого он отправился на охоту на оленя в лес Баллеруа (в районе замка Баллеруа близ Байё) и пригласил меня сопровождать его. То обстоятельство, что охота в этом месте Нормандии являлась исключительным правом командира корпуса, а для всех остальных была строго-настрого запрещена, совершенно не волновало его, более того – очевидно, это служило для графа своего рода спортивным стимулом. К моему ужасу, мы встретили в лесу майора-артиллериста, по-видимому находившегося там с такой же браконьерской целью, что и мы. Но Кагенек настолько заморочил ему голову и запугал бедного майора, что в конце концов тот был рад отделаться полученным от графа предупреждением. Когда, поспешно удаляясь, он продирался сквозь густой подлесок, то ненароком выгнал прямо на нас великолепного оленя. Отныне мы воспринимали это рождественское жаркое не иначе как личный подарок от нашего недосягаемого генерала, командира нашего корпуса.

За несколько дней до Рождества выпал глубокий снег. В Рождественский сочельник командование батальона организовало традиционный праздничный ужин в офицерской столовой. Однако я никак не мог настроиться на праздничный лад, поскольку до сих пор не получил письма от Марты. Кагенек, Штольце и другие офицеры, не входившие в штаб батальона, сразу после ужина ушли, чтобы отпраздновать Рождество в своих ротах. Ламмердинг и я решили побродить по заснеженным улочкам живописного городка Литри. Услышав музыку, мы вошли в маленькое кафе, где собралась группа горожан и танцы были в самом разгаре, хотя уже наступил комендантский час. Но Ламмердинг заверил встревоженного хозяина, что тот может рассчитывать на продление комендантского часа. Взяв бутылочку вина, мы уселись за столик в углу зала, чтобы поглазеть на танцующих.