Читать книгу "Преступление графа Невиля. Рике с Хохолком - Амели Нотомб"

– Вроде того. Во всяком случае, близко по смыслу.

– Знаешь, я боюсь смерти.

– Ты хочешь сказать, что отказываешься?

– Нет. И если в последнюю минуту я буду тебя умолять пощадить меня, не обращай на это никакого внимания.

– Хорошо.

Не удовлетворенный работой Серьёзы, Невиль взял фужер, который она поставила на поднос, и заново помыл его. Она вздохнула:

– Ты меня не любишь.

– Потому что я перемыл твой фужер?

– Вдобавок ты издеваешься надо мной. Ты убьешь меня завтра, а тебя это, в сущности, мало волнует.

– Я всего лишь буквально выполняю твои предписания. Ключевое слово – «придется». Вчера, если помнишь, я возмущался, упирался изо всех сил, отказывался как мог.

– А теперь ты согласился?

– Я приноравливаюсь.

– Это гадко.

– А ты чего бы хотела?

– Я хотела бы чувствовать, что ты страдаешь.

– Ты же ничего не чувствуешь, сама знаешь.

– Вчера я чувствовала твою боль. Это нравилось мне вдвойне: чувствовать хоть что-то и чувствовать, что перспектива убить дочь тебя мучит.

– Доброе сердечко!

– Теперь все кончено. Ты больше не страдаешь.

– Я ненавижу жалеть себя. Это низкое чувство. Намотай себе на ус.

– Ах да. Ты думаешь, что еще стоит читать мне мораль?

– Конечно. Тебе осталось целых двадцать четыре часа жизни, притом что мне в тебе открылось, я опасаюсь худшего.

– В сущности, тебя устраивает, что ты меня убьешь. С плеч долой! Я некрасива, недостойна любви и нелюбима.

Анри вздохнул и посмотрел дочери в лицо:

– Обычный кризис переходного возраста – вот что ты мне выдаешь.

– Неправда: заставить родного отца убить меня – это небанально!

– Вот чего ты хочешь, доченька? Быть оригинальной?

– А ты хочешь унизить меня, перед тем как убьешь?

Она разрыдалась. Сердце Невиля дрогнуло, и он обнял ее. Как давно он не видел ее плачущей? Она дала себя обнять, ласково прильнув к нему, но потом высвободилась, как будто вспомнила, что ее роль ей этого не позволяет.

При виде искаженного лица Серьёзы граф окончательно перестал владеть собой; он попался в ловушку.

– Я не убью тебя, детка. Вот почему я счастлив.

– Как это – не убьешь? – переспросила она дрожащим голосом.

– Я не убью тебя, обещаю. Не плачь, девочка моя.

– Но я жду от тебя как раз обратного. Ты не имеешь права взять назад свое слово!

Анри вернулся к фужерам.

– Тебе не угодишь.

– Как ты глуп! Ты не понял, что я ломала комедию? Я ничуточки не боюсь смерти! Просто было ясно как день, что ты решил меня не убивать. Я хотела удостовериться.

– Ты заслуживаешь, чтобы я тебя убил, отрава жизни! И все же я этого не сделаю.

– Ты готов на все, лишь бы пойти мне наперекор!

– Может, хватит нести чушь?

– Вчера ты был согласен! Что случилось?

– Гадалка предсказала, что я убью одного из гостей. А ты не гостья.

У Серьёзы отвисла челюсть.

– Что? Вот в чем дело? – проговорила она после долгого молчания.

– Ты девушка из семьи.

Она расхохоталась:

– Папа, если бы тебя не было, тебя следовало бы выдумать. Можно ли быть до такой степени формалистом?

– Не вижу ничего смешного.

– Если терминология имеет для тебя такое значение, пригласи меня.

– Это невозможно. Ты моя дочь, ты живешь в моем доме, ты несовершеннолетняя и обязана мне повиноваться.

– Ни одна из этих характеристик не является несовместимой со статусом гостьи, и ты сам это знаешь.

– Сегодня суббота, вечер, прием завтра, в воскресенье. Карточку не доставят вовремя.

– Ты смеешься надо мной. Сколько раз на моей памяти ты приглашал людей устно?

– Это нельзя назвать приглашением по всем правилам.

– Плевать. Пригласи меня.

– Когда так грубо требуют, приглашать нет никакого желания.

– Я недостойна быть твоей гостьей, но скажи одно только слово, и я буду приглашена.

– Нахалка!

– Нет. Я понимаю, что прошу тебя о подлинном посвящении. И надеюсь, что ты снизойдешь.

– Ты этого не заслуживаешь.

– Я просмотрела список твоих гостей: ни один этого не заслуживает, папа.

– Как ты скоро судишь! Ты ничего об этих людях не знаешь.

– Я знаю, что они не стоят твоего мизинца.

– Ты любишь меня или ненавидишь?

– Я ненавижу тебя, потому что ты воплощаешь благородство, которое больше не в чести. И за это же я тебя люблю. Из-за тебя я думала, что все взрослые такие же. Я дорого заплатила за свое заблуждение.

– Когда ты говоришь загадками, ты невыносима.

– Пригласи меня, папа.

– Пригласить тебя – значит приговорить к смерти.

– Именно.

– Как я могу пойти на это?

– Папа, я не балованный ребенок. Я тебя никогда ни о чем не просила. В первый раз в жизни я о чем-то тебя прошу.

– Это правда. Но для первого раза ты многого хочешь.

– У тебя нет выбора. Вспомни о предсказании.

– Сегодня ночью я решил убить любого гостя наобум.

– Ты с ума сошел! Тебе и Эврар это скажет.

– Если я расскажу Эврару, о чем ты меня просишь, он наверняка ответит мне, что в нашей среде не было прецедента.

– А Атриды?

– Они не были бельгийцами.

– Ты смешон, папа. И так же смешна твоя жажда прецедента. Зачем он нужен?

– Это один из принципов аристократии. Мы вдохновляемся деяниями предков.

– Браво! С такой идеологией далеко не пойдешь.

– По мне, так мы пошли достаточно далеко.

– Это все пустые слова. Что если обратиться к истокам, когда-то какой-то аристократ должен был первым совершить то или иное деяние.

– У меня, видишь ли, нет никакого желания первым убить свою дочь на приеме.

Серьёза, до сих пор спокойная, вдруг вспыхнула устрашающим гневом:

– Когда ты поймешь, что речь не о том, чего ты хочешь или не хочешь? Судьбе плевать на твое желание! Что ты себе возомнил? Думаешь, жизнь спросит у тебя согласия?

– Успокойся, милая, тебе нет нужды меня просвещать, я сам знаю, как сурова жизнь.