Читать книгу "Ничего личного, кроме боли - Галина Владимировна Романова"

— Но она же настаивает, что это какой-то сумасшедший! — бушевал Рыжков.

— Может, и так.

— Ага, и все время рядом с ней! — хохотнул Денис. — А если она сама толкает этих старушек? Сама готовит преступление, чтобы потом…

— Денис! — прикрикнул на него Кошкин, не давая закончить. — Ты говори, да не заговаривайся.

— Я бы и рад, товарищ майор. Но здесь такое дело.

Он полез в стол, достал извлеченный из папки файл с Машиными документами.

— Вот, товарищ майор, — с фальшиво-скорбным видом проговорил он. — Вот что я обнаружил.

— Что это? — Кошкин глянул исподлобья. — Доложить по форме, капитан!

Денис рассказал. Как снова побывал в ресторане, где не так давно умер предприниматель Ивлиев. Как говорил с директором. Как тот отдал ему под расписку, безо всяких прокурорских запросов документы о трудоустройстве подсобных рабочих.

— Просто пошел навстречу человек, — закончил Денис. — Но перед тем как отдать…

И он подробно, в некоторых местах даже сгущая краски, пересказал слова директора.

— У меня вопрос, товарищ майор. Что Бессонова делала там в марте? С какой целью туда устроилась? Для подготовки преступления, которое уже тогда задумала?

В кабинете повисла такая тишина, что стало слышно, как дышит каждый из троих. Денис дышал прерывисто, как перед стартом. Кошкин уловил. Усмехнулся.

— У меня к тебе тоже вопрос, капитан. — Начальник встал с места, заходил по кабинету вдоль пыльных окон со сдвинутыми в сторону жалюзи. — За что ты ее так ненавидишь?

— Никак нет. — Вывернул нижнюю губу, замотал головой. — Никакой предвзятости, товарищ майор. Просто…

— Просто мозги надо включать, Дэн. — Саша Стешин для наглядности постучал кулаком по лбу. — Маша не идиотка. Если бы она это проделала в марте, то… Даже не знаю, что сказать.

— Очевидно, что ее документами кто-то воспользовался. Загримировался, чтобы узнать было невозможно. Только вот зачем? И почему Маша? Странно все, не находишь, Денис?

— Нахожу, товарищ майор. Еще как нахожу! — Он скроил обиженную мину. — Тем более странно, что в марте Бессонова вполне могла провести две недели в нашем городе. Я звонил в ее отдел, узнавал: в марте она была на больничном. Грипп подкосил, ага. Провела ли она дома эти две недели, никто не знает: никто с работы ее не навещал.

Снова повисла тишина. Гнетущая, нехорошая. На этот раз ее нарушил Саша Стешин.

— У меня к тебе тоже вопрос, Дэн.

— Валяй.

— Зачем ей было устраиваться со своими документами и с размалеванной под «синяка» физиономией? Ты же опытный опер, Дэн, очнись.

— Я не сплю, — огрызнулся Рыжков. С раздражением схватил документы со стола майора, бросил их к себе в ящик. — Ответа нет.

— Вот! — обрадовался Кошкин. — А ответ, может, и тянется ниточкой к нашему отравлению. Ох, мудрено все как-то. Не терплю таких выдумщиков.

— Считаете, здесь действовал затейник, товарищ майор? — подхватил тему Стешин.

— А кто еще? У него, понимаешь, в башке замыкает, он придумывает идиотский план, воплощает его, а ты сиди и думай, как он. А я не могу мыслить как сумасшедший! Не могу и не хочу.

— Считаете, здесь действовал ненормальный? — скептически ухмыльнулся Рыжков. — Чтобы такую схему придумать…

— Знаю-знаю, на ненормального мало похоже. Трудоустроиться в марте с чужими документами, а через полгода отомстить за увольнение — да так мастерски все! Виртуозно, понимаешь. Если, конечно, тот человек, который воспользовался Машиными документами, и отравитель — одно и то же лицо.

Если это вообще не она сама. Вслух, правда, Денис ничего не сказал. Но ведь никто о ней так ничего и не знает. Здесь понятно, здесь она без году неделя. А на прежнем месте? Почему там для всех Маша Бессонова осталась загадкой? Что с ней не так?

Маша вернулась с обеденного перерыва, и тему закрыли. Но Кошкин успел дать Саше поручение деликатно переговорить с Марией о событиях пятимесячной давности.

— Деликатно, понял? — Кошкин покосился на Рыжкова. — Никто не знает, где гуляют копии наших с вами паспортов. Может, тоже где-нибудь…

Майор неопределенно повел руками.

— Если она сумеет объяснить, разговор пойдет в одном ключе. Если нет, тогда станем думать. А тебе, Рыжков, запрещаю! Слышишь? Запрещаю самовольно наводить справки о сотрудниках нашего отдела где бы то ни было.

— Слушаюсь, товарищ майор.

Он уже тридцать раз пожалел, что открыл рот. Думал, что попадет в струю после разноса Бессоновой. Не попал.

— Нечего дискредитировать коллег, понял?

— Так точно, товарищ майор.

— Лучше доложи, что у тебя по композиционному портрету. Есть что?

— Никак нет, товарищ майор. Глухо. Слишком размытый портрет. Участковые говорят, что на каждого второго на их земле похож.

Кошкин не стал спорить. Что уж там, он сам в этом портрете узнал соседа по даче. Такой же невысокий, худощавый, с неприметными чертами мужичок. Юркий, вертлявый и все норовит у его забора выгребную яму себе сделать. Майор пока держит оборону, но кто его знает, что будет дальше. Заручится сосед разрешительной документацией, и все.

Может, чем черт не шутит, припугнуть соседа композиционным портретом? Глядишь, и желание дразнить его поубавится. Стоит подумать.

— Бессонова, что у тебя по матери хирурга? Как его фамилия?

— Новиков, товарищ майор.

— Что по делу, есть что-то новое?

— Сегодня на три часа я вызвала его коллегу, товарищ майор. Ольга Горина, тоже хирург. Они уже пару лет состоят в отношениях.

— Ага. А зачем вызвала, почему сама к ней не съездила? Уважаемый человек, хирург. А ты сразу — повесткой!

— Не сразу, товарищ майор. Я была в больнице, пыталась с ней поговорить, — нехотя призналась Маша.

— И что же?

— Послала она меня подальше. Но алиби, товарищ майор, у нее нет. В больнице в момент совершения преступления ее не было — я говорила с персоналом.

— Вот так вот, значит.

Кошкин со звонким шлепком соединил ладони за спиной и зашагал по кабинету.

— Куда катится мир, Бессонова? Вот ты мне скажи, а?

Вопрос был риторическим. Она уже научилась разбираться в перепадах его настроения. Научилась заполнять паузы, когда это нужно. И Саша Стешин был ей понятен, ей с ним работалось легко и просто. Не выходило только с Рыжковым. Она кожей чувствовала его неприязнь. О причинах можно было только догадываться.

— Чтобы создать семью, прямо так остро необходимо убирать свекровь? Так она им мешала? Какие отношения были у хирурга с матерью? Как его фамилия?