Читать книгу "Очерки Петербургской мифологии, или Мы и городской фольклор - Наум Синдаловский"

Начать придется издалека. В V веке нашей эры прекратила свое существование великая Римская империя во главе с вечным городом Римом, опустошенным, разграбленным и разрушенным дикими ордами восточногерманских племен: сначала (в 410 году) – вестготами и затем (в 455 году) – вандалами. В исторической памяти человечества благодаря этим драматическим событиям появилось понятие «вандализм», означающее бессмысленное уничтожение художественных ценностей. Казалось, Рим был стерт с лица Земли и навсегда канул в Лету, мифическую реку вечного забвения. Но в XIII–XIV веках нашей эры европейская цивилизация, проплутав чуть ли не тысячу лет по темным столетиям Средневековья, неожиданно проявила интерес к культурному наследию Древнего Рима. Началась эпоха Возрождения, сопровождавшаяся бурным развитием литературы, живописи, архитектуры и других изящных искусств.

Казалось бы, и городской фольклор, как один из жанров искусства, должен был получить импульс для своего развития и расцвета. Однако сразу это не произошло. Во-первых, городов в современном понимании этого слова еще не было. Старые античные полисы в качестве образцов для подражания не годились. Такие демократические признаки древних греческих и римских городов, как форумы для собраний, театры, ипподромы и цирки для представлений и состязаний, гимнасии для обучения и физического воспитания, семейные и общедоступные термы для отдыха и гигиены, общественные здания для управления и обеспечения жизнедеятельности крупных населенных образований, средневековой Европе были незнакомы. Экономические, политические и общественные формы феодальной жизни тогдашней Европы такой роскоши пока еще позволить себе не могли. Во-вторых, примеров городского бытового фольклора в античном мире вообще не было. Языческий фольклор Древней Греции и Рима, героями которого были олимпийские Боги и земные Герои, как правило рожденные божественными родителями, жестоко преследовался христианской религией. Ветхозаветные же и евангельские тексты фольклором как таковым не считались. Для них был даже изобретен специальный термин – библейские сказания. Подвергать сомнению достоверность изложенных в них фактов никому не дозволялось. Все эти тексты были канонизированы церковью, и уже только поэтому выпали из поля зрения низовой культуры.

Прошло немало времени, прежде чем появились предпосылки для появления первых, подлинно народных легенд и преданий бытового, житейского свойства. Они не имели аналогов в античном мире. Например, городские легенды о домашних призраках, подземных ходах и спрятанных кладах, впоследствии ставшие общими для всей европейской городской мифологии, в Древней Греции, как и в Древнем Риме, полностью отсутствовали. В современных достаточно подробных словарях античности нет ни статей, ни упоминаний, ни даже намеков на эту тему.

Скорее всего, появлению такого фольклора мы обязаны возникшей в феодальной Европе культуре рыцарства – влиятельного привилегированного сословия, сформировавшегося в описываемую нами эпоху. В XII–XIV веках рыцари являлись наиболее просвещенными представителями любого средневекового европейского государства. Они получали прекрасное по тем временам воспитание, их обучали так называемым семи рыцарским добродетелям: верховой езде, фехтованию, владению копьем, плаванью, охоте, игре в шашки, сочинению и пению стихов в честь дамы сердца. Они были храбрыми воинами на поле брани, благородными защитниками в семейном быту, преданными слугами своему суверену.

С рыцарством тесно связано превращение скромных феодальных усадебных построек в хорошо укрепленные, защищенные земляными валами и рвами с водой рыцарские замки с мощными каменными стенами и высокими смотровыми башнями – донжонами. Охранительные функции замков усиливались подземными ходами, позволявшими в случае острой необходимости обезопасить стариков, женщин и детей, незаметно уйти от неприятеля и скрыться или совершить какой-либо неожиданный хитроумный военный маневр. Иногда подземные тоннели составляли сложную систему ходов и переходов. Но со временем необходимость в подземных ходах исчезала, они обрушивались от сырости, засыпались землей и заливались грунтовыми водами, входы в них за ненадобностью заваливались камнями или замуровывались. С годами о них оставалась только память, благодаря которой рождались таинственные легенды и романтические предания.

Огромную роль в истории рыцарства сыграли Крестовые войны, длившиеся с перерывами более 170 лет, с 1096 по 1270 год.

Они радикальным образом повлияли на жизнь рыцарей, расширили их кругозор, изменили мировоззрение. Всего Крестовых походов было восемь. Некоторые продолжались по три-четыре года. Рыцари впервые надолго покидали свои дома. Многие из них на родину не вернулись. В народной памяти они остались героями, отдавшими свои жизни за святую веру. Легенды о них стали сюжетами средневековых романов, баллад и песен. Многие обогатились. Они вернулись в свои замки, отягощенные захваченными в боях и награбленными ценностями. Банковской системы в Европе еще не было, первые банкирские конторы появились в Италии только в XIV веке, и отправляясь в очередной поход против неверных, рыцари прятали свои ценности кто как мог. Отсюда многочисленные легенды о замурованных в башенных стенах, зарытых в земле, упрятанных в могилы предков и затопленных в естественные водоемы рыцарских кладах.

С формированием и совершенствованием наследственного права рыцарские замки, переходя из поколения в поколение в другие руки, тем не менее всегда оставались в фамильной собственности одного рода: при этом домашний культ предков возводился в наивысшую степень. Такая семейная добродетель, как жизнь по заветам отцов и дедов, считалась одной из главных. С языческих времен потомки верили, что предки способны влиять на их жизнь. Умерших хоронили тут же в замках, погребая в подполье или замуровывая в стенах, им поклонялись как домашним богам, и всякое проявление памяти о них воскрешало и оживляло их в сознании живущих. Пятна на каменных плитах пола воспринимались их следами, шум ветра в оконных и дверных проемах – их голосами, движущиеся тени от пробежавших домашних животных – их призраками. Души умерших становились властителями дум живущих.

Проходили столетия, память об ушедших в иной мир ослабевала, их подвиги со временем выглядели менее значительными, а имена забывались. И некогда правдоподобные легенды о них превращались в мифы, мало чем похожие на конкретные события давно канувших в Лету веков.

Мифы и легенды, являясь, казалось бы, весьма схожими плодами общей низовой культуры, на самом деле разнятся по самой сути своей. Древнегреческие мифы об олимпийских Богах имеют отношение к реальности исключительно потому, что гора Олимп в Греции действительно существует и только потому, что она является самой высокой вершиной в стране, около 3000 метров над уровнем моря. Это позволило древним грекам превратить Олимп в синоним неба и поселить там верховного небожителя Зевса со всем его олимпийским окружением. Все остальное – гениальный вымысел, красивая сказка, зрелый плод богатого воображения, еще неиспорченного цивилизацией, целомудренного человечества. Причем откровенный, но все-таки более или менее правдоподобный вымысел о богах, в точности созданных по образу и подобию человека, умело переплетался с архаичными народными сказками, герои которых – волшебники, циклопы, сфинксы, кентавры и прочие досужие выдумки первобытных людей, согласно законам природы, не могли существовать по определению. Вот почему так трудно обнаружить границу между мифом и сказкой. Иногда дефиниция того или иного повествования может быть как той, так и другой.