Читать книгу "Номер 16 - Адам Нэвилл"

Эйприл сидела за кухонным столом — кухня оказалась единственным местом, куда можно было пригласить гостя, — а Стивен прислонился к тумбе, держа в руке чашку чая.

Он согласно кивнул.

— Должно быть, на вас обрушилось сразу столько всего. Я подумал сначала, что вам будет проще, поскольку вы не были знакомы с Лилиан. Хотя, с другой стороны, то, что вы не знали ее, вероятно, наоборот, все осложняет. Вы хотите узнать о ней до того, как расстанетесь с квартирой.

— Здесь очень много вещей. И я уже увидела кое-что такое, что напоминает мне меня самое. Если можно так сказать.

Стивен улыбнулся, словно собираясь сделать признание.

— Можно. Я сразу же заметил фамильное сходство. В глазах. Забавно. Очень часто жильцы на закате дней сходятся с нами, обслуживающим персоналом, ближе, чем со своими родственниками.

— Хотя, как я могу догадаться, обычно никто не считает вас за людей.

— О, на это мы не обращаем внимания. Нам платят за то, чтобы мы исполняли свою работу. Но когда много лет работаешь у кого-нибудь в доме, невольно делаешься частью жизни этого человека. Вроде как членом семьи.

— Вы любили Лилиан?

— Да. И дневные портье тоже. Хотя сомневаюсь, чтобы ее знал кто-нибудь из ночной смены. С ними она никогда не сталкивалась.

— Почему так?

Стивен пожал плечами.

— Она всегда старалась вернуться домой задолго до наступления сумерек. — Он видел, что Эйприл смутилась, и попытался развить свою мысль. — Когда твоя смена составляет двенадцать часов, это просто неизбежно. Мы не подсматриваем за жильцами, но подобные мелочи замечаешь невольно. К тому же нам платят за то, чтобы мы все замечали.

Стивен явно готовил Эйприл к чему-то. Она видела, что этот человек обладает безупречными манерами, он настоящий профессионал, который не станет сплетничать или болтать попусту. Наверное, персоналу это запрещено. Но она так устала, ей просто хочется, чтобы он был с ней откровенен. Если к Лилиан никогда не ходили гости, у нее не было друзей, значит, служащие в Баррингтон-хаус были ее единственными собеседниками. Похоже, в последние годы портье составляли все общество Лилиан. И от одной мысли о жизни, которая была известна только им, Эйприл снова впала в уныние.

Она устало улыбнулась Стивену.

— Прошу вас, Стивен. Вы можете быть со мной откровенны. Мне необходимо зацепиться за что-нибудь, прежде чем я начну ворошить прошлое. Любопытство меня погубит.

Старший портье кивнул, затем поглядел на свои ботинки, облизнул губы.

— Как я уже говорил, Лилиан была весьма эксцентричной.

— Но в чем именно это выражалось? В смысле, разговаривала она сама с собой или?..

— Да. Разговаривала. Половину времени она пребывала в своем собственном мире. Внутри своего сознания. И она всегда казалась несчастной, когда возвращалась в этот мир.

Эйприл ощутила, как у нее опустились уголки рта.

— Но случались и моменты, когда она просто лучилась светом. Она была такой грациозной. И еще у вашей бабушки были безупречные манеры. Действительно аристократические. Хотя обычно мы видели ее всего лишь раз в день, когда она выходила. Каждый божий день. В одиннадцать, прямо с боем часов. Однако…

— Продолжайте.

Стивен теперь улыбался смущенно.

— В наши дни не часто увидишь женщину в шляпке. Под вуалью. Но Лилиан никогда не выходила без шляпы. Или без перчаток. И она всегда была одета в черное. Как будто бы соблюдала траур. Она была у нас местной достопримечательностью. Все в этом районе ее знали. И заботились о ней. И местные жители, и продавцы в магазинах, и таксисты обязательно приводили ее домой, когда понимали, что она заблудилась.

— Что значит «заблудилась»?

Стивен пожал плечами.

— Ваша бабушка обычно отправлялась на прогулку в добром здравии. Но затем внезапно теряла ориентацию, и ее требовалось доставлять домой. В большинстве случаев она приходила в себя при виде дома. И в итоге, если была возможность, я посылал вслед за ней кого-нибудь из свободных консьержей. Или же шел сам. Она никогда не забиралась далеко, но зато никогда не следовала одним и тем же маршрутом. Она постоянно отыскивала какой-то новый путь.

— Звучит это ужасно.

Стивен пожал плечами, его лицо приобрело беспомощное выражение.

— Но что мы могли поделать? Мы ведь не сиделки.

— Хотела бы я знать, что творилось у нее в голове.

— У двери она каждый раз говорила мне: «Ну, всего хорошего, Стивен! Если мы больше не свидимся, не поминайте лихом». И при ней все время были одни и те же вещи. Маленький чемоданчик и зонтик, как будто она куда-то уезжает. Однако каждый день она через пару часов возвращалась. Больше всего мы беспокоились, как бы она не заблудилась в городе. Иногда таксисты, завидев ее, останавливались и говорили: «Садитесь, Лил, я подброшу вас до дома». И если она была готова вернуться, то садилась в машину, отвечая: «Сегодня я не смогу уйти дальше. Не сегодня. Но завтра я попробую еще разок». И так повторялось изо дня в день, без исключений. Все это подтверждают. И ее всегда привозили домой. Я по временам думал, что это не так уж плохо, ведь она по-прежнему в состоянии общаться, хотя бы с обслуживающим персоналом. Все вокруг знали вашу бабушку Лилиан.

— А что это за цветы? Наверное, в комнате их целая тысяча.

Стивен пожал плечами.

— Она никогда не рассказывала мне, для чего они, зачем она их собирает. Но сколько я ее помню, она всегда возвращалась домой с цветами. И каждый раз с розами. Ее дважды заставали за тем, что она воровала их в палисаднике Честерфилд-хаус в Мейфэре. К счастью, я знаком с тамошним старшим портье, поэтому каждый раз все обходилось. Но могло бы кончиться плохо. Она даже вытаскивала цветы из мусорных баков или уносила из цветочных магазинов, забыв уплатить.

— Как же она умерла? В свидетельстве о смерти сказано, что это был сердечный приступ.

Стивен потер рот. Он явно избегал смотреть Эйприл в глаза. Он дважды пытался ответить, но каждый раз осекался.

— Прошу вас, Стивен. Расскажите.

— Она умерла в такси, на заднем сиденье, Эйприл. Она сильно испугалась. Во время одной из своих обычных прогулок. Один водитель заметил ее. Она была совершенно растеряна. И на этот раз дошла до самой Мраморной арки. На моей памяти она никогда не забиралась так далеко, и это порядочное расстояние для женщины ее возраста. Но в тот день все было по-другому. Видите ли, обычно, когда кто-нибудь ее находил, она разговаривала сама с собой и размахивала зонтиком или тростью. В этом не было ничего необычного. Мы все наблюдали ее за этим занятием Лилиан будто увлеклась спором с кем-то невидимым. И обычно она впадала в такое состояние, в такое волнение, незадолго до возвращения домой. Или же, как я уже говорил, когда ее находили и подвозили до дома. Но в то утро, когда она умерла, таксист говорил, что Лилиан казалась совсем больной. По-настоящему изможденной. Она стояла, привалившись к решетке парка, совсем бледная и едва не падая. Она была чем-то сильно расстроена и держалась на ногах из последних сил. Поэтому водитель остановился и помог ей сесть в такси. Но она так и не вышла из ступора, как случалось обычно. Она казалась потрясенной чем-то, больше не сознавала, где находится и куда ее везут. Водитель вышел из машины и позвонил на главный пульт, попросил нас вызвать «скорую». Но Лилиан умерла, не дождавшись. Мне показалось, это был обширный инфаркт. Так я тогда подумал. Но самое странное… Знаете, она вышла из транса перед смертью, когда такси въехало на площадь. Водитель видел ее лицо в зеркале. Огорченное. Она была по-настоящему раздосадована. Или даже испугана чем-то. Или кем-то. Как будто кто-то сидел в машине рядом с ней.