Читать книгу "Assassin's Creed. Ересь - Кристи Голден"

– Что касается Габриэля, мы знаем о бурлящих внутри его гормонах, и это совершенно естественно для его возраста. Также очевидно, что влияние Жанны распространялось не на всех и вся. Ее с трудом можно назвать частицей Эдема во плоти.

Виктория говорила спокойно и мягко, но ее слова больно ударили по Саймону, и он чуть заметно скривился. Хэтэуэй старался не думать о печальном конце Орлеанской девы. Виктория была права. Если бы Жанна была частицей Эдема во плоти, никто бы просто не посмел осудить ее и уж тем более приговорить к смертной казни.

– Нет, никакая она не частица Эдема, и слава богу! Эти артефакты, даже неодушевленные, обладают колоссальной силой. А живой человек, наделенный подобной мощью, даже если он сражается во имя благородных целей… Даже страшно себе представить.

– В то же самое время я вынуждена согласиться, что, вероятно, у Жанны и Габриэля большой процент ДНК Предтеч. Важно разузнать об этом побольше. Сегодня обнаружить такую ДНК удается нечасто, и с каждым поколением она встречается все реже и реже.

Саймону это было хорошо известно. И в данный момент тамплиеры прилагали немалые усилия, чтобы найти Шарлотту де ла Круз, которая, по слухам, обладала частицей ДНК Первой цивилизации.

– Жанна д’Арк всегда была незаурядной личностью, – сказал Саймон. – И нам предстоит узнать, насколько незаурядной она была. Я знаю, о чем она хочет попросить Дюрана и Габриэля – отвезти ее в Вокулер.

– Что там должно произойти?

– Она должна встретиться там с капитаном города Робером де Бодрикуром. Жанна хочет, чтобы он сопроводил ее в Шинон, где в то время находилась резиденция дофина Карла.

– А он в Шиноне?

Саймон нахмурился:

– На самом деле нет. Пока. Думаю, нам нужно сделать скачок во времени к следующему значительному событию. Я не уверен, что вы по-настоящему понимаете, насколько трудно историку перескакивать через ключевые моменты истории. Больно даже один такой момент пропустить. Когда Жанна вернулась назад в Домреми после первой неудачной попытки убедить капитана в своей миссии, все жители ее деревни вынуждены были эвакуироваться в Нешато. Все, что к их возвращению осталось от Домреми, – это догорающий остов церкви. Несколько месяцев спустя Жанна была вовлечена в судебное разбирательство о нарушении обязательств по договору. Как я могу пропустить такое событие?

Виктория, будто вопреки себе, выглядела заинтересованной.

– Что это был за договор?

– Маритальный. Родители устроили помолвку, и отказ Жанны своему жениху стал поводом для вызова в суд. Она заявила, что никогда не даст своего согласия на этот брак. Имя жениха навсегда потеряно для истории, и я горю желанием его восстановить. Только не говорите мне, что вам неинтересно знать, кто это был.

– Мне любопытно узнать его имя. Но у нас есть только одна неделя, точнее – пять дней, чтобы изучить события, сохранившиеся в памяти Габриэля. Как только вы докажете Риккину важность ваших исследований, думаю, у вас будет больше времени для удовлетворения вашего личного любопытства.

Саймон пристально посмотрел на женщину:

– Профессионального любопытства. Мне не угрожает опасность проснуться и обнаружить записи, которые я писал самому себе от имени Габриэля.

– Уверена, этого не произойдет. – Однако Виктория по-прежнему выглядела обеспокоенной.

Саймон гадал, каким будет следующее «важное событие» в соответствии с алгоритмом, определенным доктором Бибо. Его любопытство совсем скоро было удовлетворено.

Четверг, 12 февраля 1429 г.

Жанна рыдала на груди Габриэля.

«Что за черт?» – недоумевал Саймон.

– Я ясно вижу, что должно произойти! – Жанна плакала так сильно, что на рубахе Габриэля образовалось мокрое пятно. – Почему этот человек даже не захотел со мной разговаривать? Что я делаю не так?

Немного встревоженный увиденным, Саймон полез в память Габриэля за информацией. Итак, Дюран Лаксарт вернулся в Бюре-ан-Во помогать жене с новорожденным. Жанна делила комнату в доме с Катрин Ройер, в другой жили Габриэль с Анри. В данный момент последний находился в своем магазине, а Катрин была в комнате, где топили печь и которая служила им и кухней, и гостиной одновременно.

Незадолго до этого Жанна стояла у дверей капитана де Бодрикура, пока не окоченела от холода и не обессилела от голода. Габриэль привел ее домой, и пару минут назад Катрина послала его уговорить Жанну съесть хотя бы миску супа. Он ожидал найти ее обессиленной, упавшей духом и заготовил целую речь, чтобы ободрить ее. Но вопреки его ожиданиям Жанна в слезах бросилась ему на грудь.

Он прижимал ее к себе и покачивал, словно маленького ребенка, передавая ей свой покой и вместе с тем благоговейный трепет. Жанна, вцепившись в его рубаху, выплакала наконец все слезы злости на капитана де Бодрикура и бессилия до него достучаться.

– Бедных, ни в чем не повинных жителей Орлеана держат в осаде с октября. И сегодня они потерпели еще одно поражение в попытках доставить в город продовольствие. Дети страдают от голода за стенами осажденного города, а этот глупый капитан даже не захотел разговаривать со мной!

«12 февраля 1429 года состоялась „Селедочная битва“, – вспомнил Саймон. – Орлеанцы напали на обоз с копченой сельдью, который англичане отправили в свой лагерь осаждающих. Охраной обоза руководил опытный воин, рыцарь Джон Фастольф, увековеченный Шекспиром в карикатурном образе пьяницы и гедониста сэра Джона Фальстафа. По случаю Великого поста вместо мяса везли рыбные припасы, поэтому битва и получила такое смешное название. Орлеанцы потерпели поражение, Жан де Дюнуа, больше известный как Орлеанский бастард, едва уцелел в этом сражении и сумел (вместе с женой) спастись бегством. Жанна скоро с ним познакомится».

Но откуда девушка могла знать об исходе битвы?

Габриэль тоже был шокирован ее словами, а особенно тоном, которым они были произнесены. Жанна говорила о поражении как о свершившемся факте.

Выплакавшись, девушка отстранилась. Лицо у нее распухло, глаза покраснели, но она продолжала лучиться каким-то неземным светом. И Габриэль почувствовал облегчение, вновь заметив его.

– Ну, теперь ты поешь немного? – спросил он. Жанна посмотрела на миску с супом и поморщилась. – Ради меня, Жанетта… то есть, прости, Жанна.

После встречи с капитаном де Бодрикуром девушка стала называть себя не иначе как Жанной Девственницей, забыв о детском уменьшительно-ласкательном Жанетта.

– Ну хорошо, только ради тебя, – со вздохом промолвила она.

Габриэль улыбнулся:

– Спасибо. Я сейчас принесу тебе немного хлеба и вина. – Юноша поднялся с кровати, где сидел рядом с Жанной, и направился к двери. Но, открыв дверь, он вдруг замер как вкопанный.

Из соседней комнаты послышался мужской голос… Анри из магазина еще не возвращался. Жанна тоже замерла, опустив ложку с супом на стол и повернув голову в сторону двери. Затем она поднялась, двигаясь плавно и осторожно, аккуратно отстранила Габриэля и смело шагнула в открытую дверь, будто в одно мгновение к ней вернулись все силы.