Читать книгу "Вопросительные знаки в "Царском деле" - Юрий Жук"

Обеспокоенный таким ходом событий, в декабре 1917 года во Франции был собран Высший военный Совет союзников. Четыре державы: Великобритания, Франция, Италия и САСШ – поручили этому Совету общую координацию стратегии победы в войне. Для чего постоянные военные представители, избранные из числа генералов каждой из союзных армий, должны были собираться дважды в неделю. И одним из первых шагов этого коллегиального органа был внесённый на его рассмотрение вопрос о признании автономной армии из числа тысяч чехословацких солдат, содержащихся в сибирских лагерях в качестве военнопленных Австро-Венгерской армии. Суть же его состояла в том, чтобы после успешных переговоров об их освобождении 40 000 этих солдат могли бы покинуть Советскую Россию, чтобы в дальнейшем присоединиться к союзническим войскам во Франции с целью участия в боях на Западном фронте. (Этот важный шаг впоследствии окажется одним из поворотных моментов в истории Гражданской войны в России и будет назван «Мятеж чехословацкого корпуса».)

Но, вместе с тем, британский Премьер-министр Д. Ллойд Джордж и генерал Генри Хью Вилльсон верили, что война в целом может быть выиграна не только на Западном фронте, но и где-нибудь в другом месте, например в Галлиполи или Дарданеллах. И поэтому они проводили идею интервенции в Россию куда более агрессивно, нежели французский генерал Максим Вейган, или итальянский генерал граф Луижи Кардона, или даже американский генерал-лейтенант Таскер Блисс.

В целом же их мнение состояло в следующем:

«Британцы обладают жемчужиной – Индией, которую необходимо охранять, и они будут охранять ее с такой же яростью, как родные острова. Они знали, что случившееся в Москве повлияло на Бухару, а что повлияло на Бухару – повлияло на Бомбей. Британцы хотели сместить большевиков, которые призывали к всемирной пролетарской революции. В конце 1917 года британцы начали финансировать и поставлять оружие в неограниченных количествах казакам в Закавказье и антибольшевистским армиям, которые были мобилизованы на Дону и в Южной России».

Но любая интервенция стоит денег. А именно денег-то и не было у сил контрреволюции в России. Из хода дальнейшего развития событий хорошо известно, что британцы и другие союзники уже сразу после Октябрьского переворота 1917 года пытались создать условия, которые привели бы к свержению большевистского режима, поскольку имели серьёзные финансовые причины, чтобы сделать это. Ведь уже, начиная с середины декабря 1917 года, советское правительство не раз говорило о своём отказе платить странам Антанты по долгам его предшественников. А это, в свою очередь, не могло не вызвать большой обеспокоенности союзников – ведь в этот баланс были заложены огромные военные долги Царского правительства различным нациям, а также и значительные долги Временного Правительства.

Как указано в «Atlas of the First World War», к июлю 1917 года Россия была должна: Великобритании – 2 760 000 000 фунтов, Франции – 760 000 000 $, Северо-Американским Соединённым Штатам – 280 000 000 $, Италии – 100 000 000 $, Японии – 100 000 000 $ в валюте того времени.

Вместе с этим, большое количество вооружения и техники были уже отгружены для России по заказам Царского и Временного Правительств, вследствие чего колоссальные площади складских помещений простаивали без использования, оказавшиеся забитыми этими заказами. А огромные суммы, подлежащие получению, числились в активах, которые вот-вот должны были превратиться в обязательства, отражённые в финансовых документах промышленных гигантов, работающих в САСШ, Британии, Франции и даже Японии…

Но в случае успеха планов союзников по свержению власти большевиков сразу же вставал вопрос – кто же будет править Россией?

А так как этот вопрос был, прямо скажем, риторическим, то некоторые представители правительств союзнических государств решили на самом высоком уровне, что Царь и Его Семья должны быть освобождены, после чего переведены в убежище, расположенное в северной части России, где и ожидать окончания войны. Ведь может же случиться так, что в одно прекрасное время возникнут условия для рассмотрения вопроса о восстановлении монархии в России. И хотя, вероятнее всего, в форме конституционной монархии, но непременно во главе с верным союзническому долгу Государем Императором Николаем II.

Забегая немного вперёд, можно сказать, что это обстоятельство имело как прямые, так и косвенные доказательства. Так, к примеру, это подтверждается запиской, которую позже ещё один из выдвиженцев и друзей Ч. Крейна – американский посланник в Китае Пол Райнш – направил в Государственный департамент. Вероятнее всего, в ней П. Райнш отвечал на запрос Государственного департамента САСШ относительно политической атмосферы и возможности восстановления монархии на отдельных частях территории России:

«Отчет относительно монархических настроений в Забайкалье, Сибири и Уральском регионе. Резюме отчетов по данному вопросу всех консульских сотрудников под моим руководством.

Екатеринбургский регион. 80 % жителей не будут против монархии (…)

Челябинский регион. По общему мнению, есть серьезные настроения в пользу монархии, особенно среди крестьян, которые устали от беспорядка (…) никто в Челябинском регионе не хочет возврата царизма, поскольку все понимают, что Россия уже переросла этот рубеж, но есть определенно очень большой и растущий слой людей, которые рассматривают конституционную монархию с либеральными тенденциями как единственное средство сохранения сильной и единой России в настоящем состоянии образования и развития (…)

Омский регион. Все слои, которые обладают достаточным интеллектом, чтобы думать о проблемах управления страной, считают, что спасение России заключается в конституционной монархии. Они не верят, однако, что время перемен уже пришло (…)

Новониколаевский регион. Некоторые крестьяне высказываются в пользу монархии. Большинство армейских офицеров за монархию. Русская церковь продолжает быть сторонницей монархии (…)

Иркутский регион. Вероятно, около 60 % населения за конституционную монархию. Это связано с провалом Керенского и большевиков (…)

Либеральные лидеры, которые приветствовали революцию два года назад, уже не проявляют такого энтузиазма, а контакты с большевиками заставляют их вести себя так, словно они проснулись после ночного кошмара».

Получивший для ознакомления копию этой записки из Государственного Департамента американский консул в Иркутске Эрнст Харрис направил сей документ обратно П. Райншу, но со своими комментариями, в которых он, в частности, указывал, что может пройти от шести месяцев до двух лет, прежде чем какая-либо монархия может быть установлена в России, но он не хочет рассуждать о том, как долго она удержится. Но одним из наиболее замечательных аспектов этого отчёта является то, что он был направлен из Омска, в котором Э. Харрис находился в то время вместе с Верховным Правителем Адмиралом А. В. Колчаком – человеком, много сделавшим для того, чтобы следствие по делу об убийстве членов Российского Императорского Дома Романовых проводилось бы с максимальной тщательностью.