Читать книгу "Эхо войны - Дмитрий Заваров"

– Покажь! – подбегает Чапай.

Я разжимаю пальцы: на ладони алеет полупрозрачный шар размером с куриное яйцо.

– Ух ты!

– А ты лезть не хотел! – Я смотрю сквозь красный шарик на гудящее пламя.

Артефакт греет пальцы, спокойное, доброе тепло растекается от ладони по всему телу. Теперь никогда не буду мерзнуть, хоть в сугробе заночую. Насколько помню, таких артефактов при мне находили не более пяти штук. И главное, он практически не фонит, что для порождения аномалии большая редкость.

Мы продолжаем путь. Пересекаем поле, выбираемся на разбитое шоссе. Трещины в асфальте густо проросли травой, кое-где покрытие вздыбили молодые деревца.

Дорожная насыпь пересекает поле по прямой и упирается в далекий лес. На опушке виднеется бревенчатая изба метеостанции – наша цель. Отряхиваемся, снимаем друг с друга колючки. Идем дальше.

– Глок, ты ведь журналистом был? – спрашивает Чапай.

– Формально.

– Про Зону писал?

– Случалось.

– Как думаешь, откуда она взялась?

Чапаю перевалило за сорок. Из них лет десять по Зоне бегает. Один из старожилов. Версий возникновения Зоны за свою сталкерскую жизнь небось наслушался выше крыши. Но я его понимаю – молча идти тоже скучно.

– Хрен ее знает, откуда взялась Зона. – Пытаюсь почесать затылок, но упираюсь в пластик шлема. – Говорят, какой-то эксперимент на АЭС проводили.

– Кто позволит на аварийной станции работать?

– Один блок не работал, а три остальных вполне себе. Я читал товарища одного, так он доказывал, что станцию вообще построили только для того, чтобы питать секретные эксперименты. Сам же знаешь, сколько тут под землей лабораторий понатыкано.

– А Большой Взрыв тоже в результате эксперимента?

По сторонам шоссе – поля. Справа равнина идет до самой станции, точнее – до озера, образовавшегося на ее месте. Оттуда тянутся ржавые, покосившиеся опоры ЛЭП, пересекают дорогу и упираются в густой сосновый лес. От просеки не осталось и намека. В лесу, по слухам, водятся такие медведи, что от одного их вида может стать дурно.

– Что ж за эксперимент такой, чтобы весь мир сжечь? – привожу я аргумент. – Нереалистично это.

– Ну да, – иронично кивает Чапай. – А все эти аномалии-артефакты, они очень реалистичны.

Тоже верно. Но соглашаться не хочется. Собираюсь с мыслями, чтобы возразить. И тут вижу, как от леса по направлению к нам устремляются какие-то полускрытые травой звери. Один, два… пять серых спин. Голов не видно, будто специально пригибаются к траве, чтобы не заметили. Над стаей кружит пара ворон – видимо, те же самые, что мешали нам обедать.

– Говорил, накаркают! – шипит Чапай, сдергивая дробовик. – Встречай волков!

Прикидываем расстояние до метеостанции: полкилометра, не больше. Может, успеем?

– Попробуем! – Чапай закидывает ствол обратно за спину и срывается с места.

Звери, заметив наш маневр, меняют направление, бегут наперерез. Теперь я вижу их морды: похожие на собачьи, но длиннее и уже. Вороны молча скользят над стаей. Волки тоже не издают ни звука – кажется, что они плывут по колыхающемуся морю травы. Сверху весело светит солнце.

Рюкзак Чапая маячит в метре передо мной, ствол его дробовика ходит ходуном, с лязгом бьется о шлем. Не успеем. Твари совсем близко, я уже вижу, как светят голубизной глубоко посаженные глаза ближайшего зверя. Где это видано, чтобы пять волков осмелились напасть на двух людей? Но факт, как говорится, налицо. С ходу, наверное, не набросятся, начнут кружить, уворачиваться от выстрелов, пытаться напрыгнуть со спины, повалить…

– Граната! – предупреждаю Чапая.

Кидаю лимонку на ход стаи, напарник непроизвольно виляет к дальней обочине, я следом. Грохот, всплеск огня вперемешку с землей. Одного волка достал, он с визгом падает, катится в сторону, приминая траву. Четверка оставшихся шарахается, сбивает темп. Чапай лупит картечью, еще один зверь, споткнувшись, ныряет вниз. Троица выскакивает на дорогу позади нас. Теперь я могу разглядеть тварей: оскаленные пасти, маленькие уши, серая свалявшаяся шерсть. Невысокие, но очень коренастые. Мощные передние лапы, поджарые зады – они напоминают гиен-переростков.

Бью короткой очередью, но мимо – волки проскакивают на ту строну. Снова хлопает дробовик Чапая. Справа мелькает тень – успеваю повернуться и выстрелить: окровавленная морда пролетает в сантиметре от плеча, падает на дорогу. Сажаю пулю за пулей в бешеный ярко-голубой глаз. Задняя лапа монстра подрубает меня под колени. Удар настолько силен, что ноги взлетают выше головы, я всей массой валюсь на спину, рюкзак амортизирует. Где-то сверху витиевато матерится Чапай – он уже садит в тварей из пистолета. Выворачиваюсь из лямок, перекатываюсь на живот. Чуть не утыкаюсь лицом в расквашенную голову твари – ужасный смрад. Перед Чапаем валяется еще один волк, сучит лапами, когти крошат ветхий асфальт.

– Перезаряжай! – Я вскакиваю, встаю рядом.

Два волка носятся под насыпью. Прицелиться мешают кусты. Краем глаза вижу: Чапай опустился на колено, торопливо загоняет патроны в магазин. Над зарослями взвивается серое тело, встречаю его длинной очередью, но почти все мимо. Волк летит прямо на меня. Отпрыгиваю, ухожу с линии огня. Чапай засаживает почти в упор – голова монстра разлетается кровавыми ошметками. Подскакиваю к напарнику, быстро меняю магазин. Но оставшийся в живых мутант уже далеко: серая спина, удаляясь, то выныривает, то исчезает в траве.

– Волки позорные, – цедит Чапай.

И, вскинув дробовик, стреляет в небо. Мимо: пара ворон, истерично покаркивая, уносится обратно к лесу. Прикидываю расстояние – нет, с «калаша» тоже не достану. И тут впереди трещит выстрел: правая ворона сбивается с ритма и, дернув крыльями, валится на землю. Еще хлопок – и вторая птица осыпается вниз ворохом перьев. Это подоспел на подмогу Паутиныч.

Он потешно машет нам руками: маленький, бородатый. Похож одновременно на Льва Толстого и Ленина, только неухоженный. Всю жизнь проработал на метеостанции, не ушел оттуда, даже когда возникла Зона. А после Взрыва, как он заявил, уже и уходить некуда.

– Ко мне? – кричит Паутиныч на подходе.

– А то к кому? – откликается Чапай. – Здорово, отец!

Паутиныч подходит, жмет руки. Одет он в старый брезентовый плащ, камуфляжные штаны заправлены в кирзачи, на голове – потертая кожаная кепка. С собой прихватил СВД – вот чем объясняются меткие выстрелы. Хотя, по слухам, Паутиныч и без снайперки мастер по стрельбе.

– Вы от Хирурга?

– От него.

– Пошли, я все приготовил.

От шоссе к метеостанции когда-то шла выложенная плитами дорога. Сейчас эти плиты практически исчезли, утонули в земле, только кое-где из-под дерна торчат раскрошенные бетонные углы. Метеостанция представляет собой одноэтажный бревенчатый домик посреди огороженной сетчатым забором территории. Забор практически сгнил, остатки сетки ржавыми лоскутами висят на металлическом каркасе. До сих пор не понимаю, как Паутиныч может жить один в Зоне. Почему его не трогают твари – тоже загадка.