Читать книгу "Шашлык из козла отпущения - Наталья Александрова"

– Врут все люди! – прервала ее Надежда. – Мало ли кто чего говорит… И вообще не имеет права полиция меня тут долго держать. Мы с тобой всю ночь в этой комнате провели, дежурная подтвердит!

– Ой, только не вздумай права у полиции качать! – заметила практичная Галка. – Только хуже будет.

Надежда и сама понимала, что ничего хорошего не будет. Галка между тем решила действовать хитрее. Она позвонила своему доктору Ивану Петровичу, обрисовала ситуацию, и тот тут же заверил ее, что никакая полиция ее на допрос не вытянет, у нее постельный режим, а справки, какие надо, он выпишет задним числом. Надежда, услышав о таком, только зубами скрипнула от злости. К тому же Галкин звонок напомнил ей, что нужно самой дозвониться мужу и сообщить ему нерадостную весть о том, что она не вернется завтра, как обещала, а останется здесь на неопределенный срок.

Сан Саныч трубку взял не сразу, оказалось, что он уже на работе, Надежда со всеми делами и треволнениями потеряла представление о времени. Муж говорил с ней сухо, возможно оттого, что в кабинете были у него какие-то люди. И на сообщение о непредвиденной Надеждиной задержке отреагировал весьма спокойно. Просто сказал «да-да, конечно, делай как тебе удобно». И отключился, не сказал ласкового слова. Даже намека на то, что соскучился. И бюллетень о здоровье кота не предоставил. Впрочем, о коте Надежда не сильно беспокоилась, она знала, что кота муж в обиду не даст.

Настроение у Надежды Николаевны и так было плохое, а тут вообще упало до нуля. Этому способствовало еще чувство сильнейшего голода. У нее так часто бывает – как понервничает, так есть ужасно хочется. В студенческие годы подружки на сессии худели от волнения, а она, наоборот, только ела.

Галка нарезала грушу на маленькие аккуратные кусочки и не спеша ее грызла, насчет пережевывания пищи у нее явно наметился прогресс. На часах было без десяти двенадцать – ясно, что завтрака им сегодня не дадут.

Надежда прислушалась к себе и поняла, что до обеда она не выдержит на яблоках и грушах. Хорошо бы выпить горячего сладкого кофе, чтобы взбодриться.

– Пойду, – сказала Надежда, наскоро приведя себя в порядок, – может, кафе найду. Тебе булочку принести?

Галка покачала головой с сожалением.

В холле было натоптано, дверь на улицу раскрыта, туда-сюда беспрерывно сновали полицейские. Тело увезли, но кто-то суетился на том месте, что-то измеряли и фотографировали.

Аня сидела за стойкой, уныло подперев голову рукой. Увидев Надежду, она повинилась насчет завтрака и согласилась выпустить ее через служебный вход, чтобы не идти мимо жуткого силуэта, нарисованного мелом на асфальте, который только и остался от вчерашнего незадачливого грабителя Юрия Костоломова.

Делая над собой усилие, чтобы не вертеть головой и не вздрагивать от малейшего шума, Надежда прошла два квартала и обнаружила небольшое кафе, которое называлось «Мальвина». На вывеске была нарисована девочка с голубыми волосами.

Колокольчик мелодично звякнул, и женщина за стойкой подняла голову и улыбнулась Надежде приветливо. Зал был небольшой, всего столиков восемь, две девчушки лет двенадцати ели мороженое, да полная тетя в зеленом халате и шапочке для душа пила чай с пирожными и читала глянцевый журнал.

Надежда заказала горячий бутерброд с сыром и ветчиной, он назывался на итальянский лад «панини», и большую чашку кофе с молоком. Потом подумала немножко и, стыдясь своей слабости, попросила еще булочку с марципаном.

«Никто не узнает, – малодушно подумала она, – и в конце концов у меня стресс. Не каждый день находишь утром перед дверью задушенных цепью людей с собственной сумкой на шее».

Сумка была Галкина, но от этого не легче.

Ожидая, когда принесут заказ, Надежда рассеянно смотрела в окно. И тут ей впервые пришла в голову мысль, а кто же, собственно, убил этого самого Костоломова. И главное – зачем?

Мысль эта как пришла, так и ушла, потому что принесли кофе, и Надежда Николаевна сосредоточилась на еде.

Кофе оказался вполне сносный, а булочка показалась Надежде просто удивительно вкусной.

Девчушки доели мороженое и убежали, хихикая.

– Елена Ивановна! – окликнула барменша тетю в бигудях. – Время не пропустишь? А то как в прошлый раз будет…

– Ой! – Тетка взглянула на часы и подскочила на месте. – Опять передержала!

Стало видно, что на ней не халат, а накидка, какие используют в парикмахерской, а под шапочкой мокрые волосы.

– Иди уж, – сказала барменша. – Потом рассчитаемся.

– Вот вечно она так, – пояснила женщина в ответ на удивленный взгляд Надежды Николаевны, – зачитается и забудет, что краска на волосах. В прошлый раз сожгла волосы-то, пришлось короткую стрижку делать. Тут салон парикмахерский напротив, ну, клиентки все ко мне и ходят, чтобы, пока волосы красятся, посидеть в тишине и кофе напиться. Днем-то народу мало… А к вечеру придут люди, утром опять же перед работой позавтракать, кто дома не успел…

Хлопнула дверь, и в зал вбежала очень колоритная девица. Была она высока ростом, рыжие волосы стояли рассерженным ежиком, тушь с одного глаза потекла, и потому глаз казался подбитым. Надежде, кстати, тут вспомнилась старая частушка «Юбку новую порвали и подбили левый глаз…».

Глаз и правда был левый, а юбка не рваная, но в пыльных разводах, как будто девица валялась на дороге.

– Зойка! – барменша всплеснула руками. – Ну где ты ходишь?

– Не могу! – закричала девица с надрывом. – Ой, теть Маша, не могу работать!

Она упала головой на ближайший стол и разрыдалась.

Барменша выскочила из-за стойки и подхватила девицу за плечи, встряхнула ее, как тряпичную куклу.

– Ты что это устраиваешь? Ну-ка, успокойся!

Но та только тряслась и рыдала. Барменша повела ее в подсобку и оглянулась на Надежду:

– Женщина, я вас попрошу, присмотрите тут хоть пять минут!

– Не беспокойтесь, – сказала Надежда, – я не уйду.

– Вот спасибо вам! – И барменша скрылась за дверью.

Но прикрыла она дверь неплотно, чтобы, надо думать, одним глазом все же за своим хозяйством присматривать, поэтому Надежда слышала все, что говорилось в подсобке.

Сначала слышны были только рыдания, потом пошли разговоры, из коих Надежда быстро уразумела ситуацию. У рыжей девицы, которую звали Зоей, нынче ночью убили хахаля. Надо думать, того самого Юрку Костоломова, потому что не убивают же в этом городе зараз по нескольку молодых мужиков. По поводу несчастья Зойка впала в депрессию и отказывалась выходить на работу.

– Не могу, не могу… – тряслась она и так стучала зубами, что даже Надежде было слышно.

– Что уж теперь рыдать, – ворчала барменша, – говорила я тебе, чтобы бросила ты этого Юрку, пока не поздно? Говорила, что ни к чему хорошему ваша любовь не приведет? Так вы разве старших слушаете… Своим умом жить хотите, а ума-то как раз и нет… Пустой был парень, вороватый и наглый. Вот и получил свое. Якшался со всякими мерзавцами, кто-то его и пришил.