Читать книгу "Чемодан пана Воробкевича - Ростислав Самбук"

— Осмотри пока, — приказал Гроза, — а мы разберемся в документах. Сотника Отважного ко мне! — распорядился он и, когда тот подошел, приказал: — Убитых закопать! Поаккуратнее, чтобы не наткнулся кто–нибудь.

Сотник растянул рот в усмешке.

— Чего–чего, а хоронить научились… — ответил он со злорадством. — Даст бог, живы будем, еще не одного закопаем!

Видно, эта процедура и правда радовала сотника, потому что он поспешил к своим помощникам, командуя на ходу.

Торопились: от Поворян до города сто километров, а по такой дороге не разгонишься. Да и выстрелы кто–нибудь мог услышать и сообщить в ближайший гарнизон…

Начали изучать документы. Солидный в кителе оказался заведующим облфинотделом — Махнюком Миколой Спиридоновичем. Вместе с ним ехал заместитель председателя Поворянского райисполкома.

Сливинский внимательно посмотрел на удостоверение Махнюка, оторвал фотографию, приклеил свою.

— Чуть печать дорисовать… — с удовлетворением констатировал он. — Где же ваш спец, пан Гроза?

Спец сидел рядом. Чуть ли не обнюхал удостоверение, зачем–то потер между ладонями и вооружился циркулем. Колдовал совсем недолго. Подышал на документ, даже лизнул языком и отдал пану Модесту.

— Конечно, экспертизы не выдержит, — сказал, как бы извиняясь, — но для предъявления на КП, уверяю вас, будет в самый раз.

— Надеюсь, — встревоженно спросил Сливинский, — на территории этого района больше нет контрольных пунктов?

— Не все ли равно, — беззаботно усмехнулся Хмелевец, — документы чудесные, кто нас задержит?!

— Меня — вряд ли, а вот вас… Конечно, заместителя председателя исполкома в районе знают, а тут на удостоверении ваша физиономия…

Хмелевец обескураженно заморгал:

— А ведь и правда…

— Не беспокойтесь, господа, — успокоил Гроза, — вас могут остановить только на шоссе, а там уже другой район.

Зато шоферу даже не пришлось менять документы. У предусмотрительного облфинотдельского водителя были чистые бланки путевок с подписями и печатями, оставалось вписать в путевку фамилию юноши с розовыми щеками: водительские права были у него на подлинное имя.

— Господа должны хорошо запомнить фамилию своего извозчика, — сказал он полушутя, но смотрел серьезно. — Дмитро Заставный, или просто Митя. Кстати, — обратился он к Сливинскому, — вы знаете русский язык? Для милиции на КП это имеет значение — предпочтительнее разговаривать по–русски…

— Думаете? — неопределенно протянул пан Модест.

— Уверен! — отрезал юноша. — Неважно, что у вас украинская фамилия. Даже наши западники начали в городе говорить по–русски. — Он презрительно сплюнул: — Мода такая или это просто мимикрия?

— У вас какое образование? — насторожился Сливинский.

— Гимназия.

— Очень приятно, — расплылся в улыбке пан Модест, — ехать с интеллигентным человеком.

— Знает немецкий и английский, — толкнул юношу в бок Гроза. — Лучших людей отдаю, не жалею.

— Это вам окупится сторицей, — пообещал Сливинский, хотя совсем не был в этом уверен. Он всегда много обещал, зная, что лучше пообещать и не сделать, чем сразу отказать. Все же остается впечатление, что хотел помочь…

Дмитро завел мотор.

— Слава богу, — широко перекрестился Шиш. — Начало доброе!.. Листьями забросайте, листьями! — крикнул он на парней, разравнивавших землю над убитыми. — Желаю вам успеха и скорого возвращения! — Он пожал руки Сливинскому и Хмелевцу, прошептал на ухо пану Модесту: — Так мы договорились… Отправите этого парня… Нам лишь бы узнать, что у вас там все в порядке…

Сливинский хотел сесть на заднее сиденье, но Дмитро открыл дверцу впереди.

— Начальству полагается тут, — поучительно объяснил он. — Какой–то там заместитель председателя райисполкома может болтаться на заднем, а вы же — областное руководство!

Хмелевец зло блеснул глазами — сопляк, а позволяет себе учить, — но, поймав насмешливый взгляд Заставного, не мог не улыбнуться: правда, чего ради обижаться? Не все ли равно, кто ты: министр или начальник — как это у них называется? — потребсоюза или еще чего–то! Ведь вечером, так или иначе, придется сжечь удостоверения, и пускай этот надутый Сливинский тешится, что он на несколько часов будет какой–то областной шишкой. Плевать он хотел на шишку: девять граммов свинца — и шишку засыплют опавшими листьями… А на заднем сиденье даже удобнее — можно вздремнуть. Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, хотя знал: не заснет. Да и какой тут может быть сон, когда едешь и оглядываешься на каждого пешехода?!

Стало до боли жалко себя. На всякий случай Хмелевец пощупал пистолет в кармане — живым не возьмут, слишком много грехов у Семена Хмелевца, чтобы сдаваться живым. И кого–нибудь из них он в любом случае прихватит с собой на тот свет.

Километров через десять выехали на асфальтированное шоссе. Собственно, асфальтированным его можно было назвать условно: по шоссе прошла война, оставив свои следы, — а человеческие руки еще не все успели сделать. «Олимпию» бросало из стороны в сторону на выбоинах, железо гремело, только иногда попадались более или менее ровные участки. Все же Дмитро увеличил скорость. Делали пятьдесят — шестьдесят километров в час — невероятная скорость для старой машины и вконец разбитой дороги.

Миновали Злочный. На окраине городка, на КП, проверили документы и подняли шлагбаум. Когда отъехали с километр, Дмитро, не оборачиваясь, сказал Сливинскому:

— Не надо так улыбаться каждому милиционеру. И не лезьте за документами, пока не спросят… Вы — областное начальство, большая шишка, и милиционер для вас — ничто…

— Ну–ну, — обиделся тот, — не тебе меня учить! Много берешь на себя!..

— А я бы, черт бы его побрал, прислушался! — побагровел Хмелевец.

Сливинский рассердился и засопел. Ехали молча до самого города, не довольные друг другом, и только Дмитро тихонько напевал грустную мелодию.

Проехали Дынники, дорога вилась под горой. Асфальт тут успели залатать, и машина катилась легко, срезая повороты.

Контрольный пункт увидели совсем неожиданно: за очередным холмом поднятый шлагбаум и два грузовика возле него. Автоинспектор махнул Дмитру, показывая на обочину, и парень остановился сразу же за грузовиком, покрытым брезентом. Старшина взглянул на номер «олимпии», внимательно посмотрел на Заставного и протянул руку, требуя права и путевку.

— Машина облфинотдельская? — спросил он. — Ты что ж, давно там работаешь?

Пан Модест почувствовал, что у него остановилось сердце. И все же нашел в себе силы повернуться к автоинспектору. Но вмешиваться не пришлось.

— Подменяю товарища Бандривского, — ответил Заставный и глазом не моргнув. — А вы что, знаете Валерия Тимофеевича? Он заболел…

— Передашь привет! — Старшина вернул путевку, посмотрел на Сливинского: — Ваши документы…