Читать книгу "Соперница интриганки - Кайя Асмодей"

Мужчина насмешливо улыбнулся и приподнял бокал.

Я же отвернулась и молча прошла мимо.

Но успела услышать, как он крикнул мне вслед:

– Не стоит он твоих слез!

Но я знала, что стоит. Денис стоил куда больше, чем глупые слезы. И я была готова сражаться за него до последнего вздоха. Может, сегодня девочка из Харабали победила, но завтра будет новый день.

Я посидела на остановке и привела себя в порядок, подкрасила глаза, подправила пудрой тон лица и отправилась на выставку. Глупо отказываться от оплаченного развлечения, раз уже все равно ничего не изменить.

Я, конечно, могла заявиться к Стефе домой на правах подруги, она же не сказала Денису, что мы больше не дружим. Но я не знала, какова причина, почему Денис отказался провести вечер со мной. Потому что хотел провести его со Стефой или же совместные планы с подругой появились после того, как он сказал мне, что не пойдет на выставку?

Его поведение вызывало у меня бесконечные вопросы. И с приездом Стефании их появилось еще больше. Одно радовало – дневника больше нет. Вряд ли она сделала ксерокопию.

Выставка проходила в парадной одного дома на канале Грибоедова. Посетителям предлагалось прогуливаться по лестнице вверх и вниз, рассматривая стены, украшенные картинами. Эта идея показалась мне интересной, поэтому я так стремилась попасть на мероприятие. И в основном тут все были парами или же целыми семьями, компаниями.

Возможно, Денис плохо себя чувствовал, и подъемы по лестнице на выставке напугали его. Однако же он спустился без лифта со своего последнего этажа и поднялся до третьего этажа в доме Стефы.

За рассматриванием картин я отвлеклась. Художник писал в стиле гиперреализма, картины столь детализированные, точно фотографии. У Елагина была очень интересная серия картин под названием «Любовь», где он изобразил чувства, эмоции и события, связанные с отношениями, в виде людей.

Например, «Ревность» была маленькой рыжей косматой девочкой, в одной маминой туфле и с перекошенной от злости мордашкой. Она держала в одной руке общую фотографию группы детского сада, а в другой – иголку, которой она выколола глаза девочке на снимке, держащей за руку симпатичного мальчика. «Влюбленность» была юной босоногой девушкой с развевающимися волосами, которая со всех ног неслась с горы, расставив руки в стороны, точно хотела объять весь мир. «Разлука» же – печальная женщина, сидящая у запотевшего от дождя окна, что пальцем выводит на стекле «197 км». «Потеря» являла собой сморщенную старуху, стоящую перед могилой.

Я остановилась напротив картины, где была изображена бледная черноволосая девушка в белом платье. На груди у нее была кровавая прореха, а ее взгляд, полный растерянности и страха, был устремлен на ладонь, в которой она держала половину сердца. А позади нее, в тумане, едва различался силуэт уходящего мужчины. И звали девушку, чье сердце было поделено, «Расставание».

– Нравится? – спросил кто-то.

Я обернулась.

Позади стоял молодой парень лет двадцати, в белой майке, открывающей рельефные руки, в голубом джинсовом комбинезоне, с подкатанными низами и в черных кожаных сандалиях. Но все это не имело никакого значения, его образ приковывал внимание кое-чем поинтереснее! У него было красивое лицо с правильными чертами, пухлые губы, глубокие прозрачно-голубые глаза, ямочки на щеках… и розовые волосы. Его естественный цвет, видимо, светлый, судя по бровям, потому нежно-розовая краска легла так ровно и естественно у корней, точно это был его натуральный цвет.

Я сама не знала, нравится мне или нет, но что-то было в этой картине до дрожи близкое мне и знакомое. Я уже однажды пережила расставание, я была той самой девушкой с картины. И сейчас я испытывала смущение, как если бы, глядя на эту картину, кто-то мог увидеть в девушке меня. В то же время я испытывала мучительное удовольствие от того, что художник столь талантливо сумел передать этот миг, когда осознаешь расставание.

– Нравится, – промолвила я и внезапно решила: – Я ее даже, пожалуй, куплю!

– А она не продается, – улыбнулся парень.

– Правда? – изумилась я. – А как же надпись при входе, что после выставки посетители смогут купить себе любую понравившуюся картину?

– Да, посетители могут. Но эта картина не продается. Тебе ее не продадут.

Я вскинула брови.

– И почему же?

– Потому что она будет напоминать тебе о прошлом. Я наблюдал за тобой. Глядя на нее, ты загрустила.

– Пожалуй, – согласилась я, – какая наблюдательность.

– Таким девушкам, как ты, не стоит грустить о тех, кто уходит в туман.

– Хорошая попытка, у тебя такой тонкий метод съема, – усмехнулась я, – так значит, ты и есть художник?

Он протянул мне руку, но мою не пожал, а коснулся губами.

– Никита.

– Лия.

– Я бы хотел тебя нарисовать.

– У меня есть парень. И вряд ли ему это понравится.

Никита пожал плечами.

– А у меня есть девушка. Могу рисовать тебя в присутствии наших пассий. Согласна?

Я улыбнулась. Он был забавным. И ответа моего ждать не стал, положил руку мне на пояс и предложил:

– Давай я покажу тебе другие картины?

Он водил меня по всей выставке, рассказывал о своих работах, когда и где он их писал, что его вдохновляло.

Ему было двадцать, после девятого ушел из школы и уехал с матерью во Францию, где в дальнейшем и получил диплом художника. Полгода назад вернулся в Питер и поселился в квартире бабушки, которая переехала к дочери во Францию, поближе к младшим внукам. Как раз в парадной дома его бабушки и была организована выставка.

Картину «Расставание» мне так и не продали. Я даже хотела разыграть обиду, но Никита шепнул мне: «Она тебе не нужна!» – и пригласил к себе, где, по его словам, была еще сотня картин.

Никита обладал непосредственностью и очарованием ребенка, сексуальностью мачо и незаурядным умом. С ним было легко и приятно общаться. Зайти к нему я отказалась. Тогда он предложил меня подвезти. Он водил белый «Купер»-кабриолет.

Когда мы выехали на набережную, Никита вставил в магнитолу флешку, заиграла мелодия «Романтическое столкновение».

– Франсис Гойя? Любишь инструментальную музыку? – спросила я.

Парень взглянул на меня, и его полные губы тронула мягкая улыбка.

– Слова песен все опошляют. Я предпочитаю разговоры с музыкой по душам.

– Ты занимаешься чем-то помимо картин?

Он кивнул.

– Я арт-директор в крупной компании. Ну а ты мне о себе совершенно ничего не рассказала. Откуда же ты, такая красивая?

– Ты уже знаешь мой адрес, – рассмеялась я.

– Где ты учишься?