Читать книгу "Под лапой. Исповедь кошатника - Том Кокс"

К следующему февралю, когда наконец настало время медового месяца в Дартмуре, настрой у нас был куда лучше (сиреневая жидкость давно перестала течь у меня из ушей). Загородный домик оказался очень уютным, бассейн и сауна были в нашем полном распоряжении, и мы от души посмеялись над отзывами в гостевой книге («Бедняга Каспер совсем замерз»), однако через три дня я начал волноваться, как там кошки, и уже не мог расслабиться. Все начинается с простого «А вдруг Боб Поттер потерял ключ от нашей задней двери?», а заканчивается мыслями о том, что кошачья дверца могла случайно захлопнуться, а Джанет прыгнул на плиту и, махнув хвостом, включил газ. Естественно, мы с Ди накручивали друг друга. Еще более естественно то, что начал все это я. Как обычно.

Чтобы ужиться, двум кошатникам надо свыкнуться с привычками друг друга. Понадобилось некоторое время, чтобы за каждым из нас закрепилась четкая роль, но все стало понятно еще в первые несколько ночей, когда Джанет начал приучать меня к подъему в пять утра, чтобы покормить его. Когда к нашей семье прибавились Брюер, Шипли и Пруденс, план действий был разработан: правда, мы были скорее не «плохим копом и хорошим копом», а «копом-слюнтяем и чуть более серьезным копом».

Когда в прошлом сентябре мы приехали в старенький район города Ромфорд к Мику и Джону, фанатам реалити-шоу «Большой брат», чья полосатая кошечка недавно во второй раз принесла котят, любому беспристрастному незнакомцу стало бы ясно, кто из нас по колени в шерсти. Пока Ди и наши друзья Стив и Сью болтали с Миком и Джоном о численности геев в голосовании «Большого брата» и о том, как здорово, что во втором сезоне победил Брайан Даулинг, я вышел в сад и подобрался к крошечному, смахивающему на мастера Йоду котенку, который радостно скакал у декоративного пруда. Мы собирались взять максимум двух котят и уже выбрали Брайана-2 (пушистенького черно-белого) и Брайана-4 (полосатого, еще более пушистого), но я настоял на том, чтобы включить в наш заказ «бонусный комочек» – неугомонного гладкошерстного Брайана-7 (или, по словам Стива, «страшного мелкого черныша»).

Когда несколько недель спустя Брайан-2 (теперь Пруденс) начал гадить на одеяло, а Брайан-4 (Брюер) и Брайан-7 (Шипли) стали на пару повсюду точить когти, я понял, что пришло время серьезно поговорить.

– Послушай, так не пойдет. Это старинный стул, он принадлежал еще бабушке Ди, – объяснял я Шипли.

– Лучше просто поругайся на них, будет больше толку, – сказала Ди.

Мы с Ди всегда смеялись над мягкотелыми папашами – представителями среднего класса, которые попадались нам в магазинах Блэкхита. Они мило просили своего малыша Себастиана или крошку Чиабатту извиниться перед старушкой, которой отдавили больную ногу. Неужели и мне суждено превратиться в такого папашу? Было бы глупо отрицать, что моя способность усмирять маленьких котиков – верный признак того, что в будущем, возможно, я смогу усмирять маленьких человечков, а кроме того, я был уверен, что не зря дарю животным свою любовь.

Я жутко сердился, когда знакомые или родные говорили, будто на кошках я тренируюсь перед тем, как стать родителем. Больше всего меня раздражало то, что, по их мнению, мы с Ди с удовольствием выставим мурлык за дверь вместе с мешками мусора, если решим завести детей. Я люблю слонов, да и осликов тоже, и будь у меня вдруг возможность взять себе такое животное, я бы с радостью кормил его, дал бы ему кличку, гладил бы, ласкал его и потакал любым капризам. Так что, слон тоже считался бы заменителем ребенка? Вряд ли: это было бы простое милое и огромное избалованное животное, прямо как мои кошки, только побольше размером. Тем не менее я понимаю испуганный вид моей мамы, когда она приехала навестить нас в новом доме, а я встретил ее с крепко спящим у меня на руках Шипли. Она-то предполагала, что единственный сын с женой поспешили переехать из большого города в деревню только по одной причине – чтобы остепениться и завести детей.

Зачастую мне удавалось скрыть свою сентиментальность, иногда даже без особых усилий. Если Нереальный Эд и начал подозревать, что я отхожу от дел в наших танцевальных марафонах до четырех утра, то его сомнения полностью рассеивались бессонными ночами, когда он спал у нас на диване, а Брюер, Шипли и Пруденс охотились за его подергивающимися ногами. Несмотря на это, мне казалось, что Эд, никогда особо не любивший кошек, отказывался признавать некоторые вещи, касавшиеся моего быта. Порой он просто не врубался. К примеру, как-то незадолго до отъезда из Лондона мы сидели у меня в гостиной, и Эд с явной надеждой на сочувствие рассказывал мне о недавно брошенной им девушке. «Так в чем была проблема?» – спросил я, и в этот момент Шипли устроился у меня на плече и стал радостно облизывать мне ухо. «Да она помешалась на своих чертовых кошках, – ответил Эд. – И что остается таким, как мы с тобой, Том?»

Еще серьезнее дело обстояло с родителями Ди. Они, похоже, совсем ничего не замечали и с каждым визитом проникались все большим сочувствием ко мне, как бы намекая: «Мы понимаем, каково это – мириться с тем, что количество самолюбивых разрушителей ковров у нашей дочери все увеличивается». Я был рад считаться разумным и понимающим мужем и в ответ лишь неопределенно улыбался, а мой взгляд, надеюсь, выражал безграничное терпение и вовсе не намекал на то, что именно я недавно ввел в действие награду «Лучшая кошка месяца»[11] для нашего дома.

Легко научиться подобным ухищрениям, когда живешь бок о бок с усатыми.

Таких филантропов, как Ориел, мама Ди, вы еще не встречали: она неизменно заботилась об окружающей среде, поднимала проблемы забытых всеми птиц, постоянно участвовала в разных благотворительных акциях. Однако от ее сострадания почти ничего не остается, если речь заходит о существах на четырех лапах, которые ради забавы охотятся на воробушков. Когда Ди робко призналась, что мы взяли новых котят, и зачем-то упомянула, что с ними одна морока, Ориел тут же предложила «утопить их в ведре». Ди так боялась реакции матери на наших новых пушистых жильцов, что слегка преуменьшила их количество.

– Так сколько теперь у вас кошек? – спросила Ориел.

– Всего три, мама.

Я поинтересовался у Ди, не беспокоится ли она по поводу возможных последствий этого обмана, но она ответила, что, когда ее родители приедут в гости, троих полностью черных котов можно будет выдать за одного. Я сомневался, получится ли, но, как Ди и предполагала, за три дня у Ориел и Криса не появилось никаких сомнений. Единственная мера предосторожности заключалась в том, чтобы следить за количеством одновременно находящихся в одной комнате мурлык: не больше трех из пяти, хотя и здесь мы не слишком напрягались. Если не считать того случая, когда Шипли вскарабкался на читающего Криса по его первому изданию «Карнавала Тербера» за авторством Джеймса Тербера и пытался тыкнуться задом в лицо моему тестю, родители Ди попросту не обращали внимания на наших кошек.

Я сказал «пять кошек»? Ну да. Я имел в виду четыре? Нет. Три черных кота? Именно. Медведь вернулся в нашу жизнь – как всегда, неожиданно. Актер позвонил нам с Ди как раз в тот момент, когда мы старались донести одеяло из спальни в ванную, не разлив по дороге лужу мочи, которую на нем оставила Пруденс. Прошло пять дней с тех пор, как мы обосновались в деревушке Брантон, и каждый день мы находили с десяток проблем в нашем идеальном домике. Мы отлично поладили с людьми, которые продали нам дом, сочли их разумными существами и посюсюкались с их кошками, так в каком же бреду они закрасили все выключатели ярко-желтой краской в положении «выключено»? Неужели лишь за пару дней до отъезда они покрыли кухонную нержавейку темно-синей глянцевой краской, или мы были так заняты мечтами о сельской жизни, что ничего не заметили?