Читать книгу "Все на одного. Как защитить ребенка от травли в школе - Кристин Аудмайер"

За последние годы я получила сотни писем от родителей, рассказывающих, каково это, когда над твоим ребенком издеваются и делают из него изгоя, как это отражается на его братьях и сестрах, отношениях между родителями и даже на их работе. Многие пишут о длительных периодах тревоги и разногласий как внутри семьи, так и за ее пределами. Другие рассказывают о том, что были парализованы ощущением полного бессилия, горем и злостью. Кое-кто написал о физическом истощении и болезнях. Некоторые потеряли способность нормально взаимодействовать с окружающим миром: все, что не имело непосредственного отношения к ситуации, отошло на второй план. Все эти письма производят очень сильное впечатление, и я не устаю удивляться тому, как много приходится выдерживать некоторым людям – и как они с этим справляются. Во многих из этих писем я узнавала свои проблемы и реакции.

В течение примерно четырех лет жизнь казалась мне чередой широких темных полос с редкими проблесками улучшения. Мне пришлось взять больничный из-за хронических соматических заболеваний. Впоследствии и мне, и моему врачу стало ясно, что эти заболевания были тесно связаны со стрессом и беспокойством, которые не покидали меня в тот период. У меня были серьезные проблемы со сном, я часто просыпалась посреди ночи с сильным сердцебиением. В эти моменты я плакала от бессилия: через несколько часов мне придется отправить мою храбрую девочку в школу, прекрасно зная, что там ее ждут насмешки, издевательства и равнодушие. Мне не давали покоя мысли о том, что однажды она устанет от этого так сильно, что, вероятно, захочет покончить с собой. Как долго маленький человек может выдерживать все это?

В эти годы я страдала от недостатка внутренних ресурсов и оптимизма. У меня постоянно находились веские причины отказываться от участия в различных мероприятиях. Я не знала, что ответить на вопрос о том, как мои дела, и боялась, что могу потерять контроль над собой и расплакаться, начав рассказывать, как именно мы живем.

И, раз уж на то пошло, я очень боялась, что мне начнут давать добрые советы. Я хотела показать, что контролирую ситуацию, но в действительности испытывала очень глубокое чувство стыда. У моей дочери, как и у меня, был небольшой избыток веса, и я чувствовала свою вину за то, что это делает ее более уязвимой. Меньше всего мне хотелось услышать очевидные истины: что ей стоит похудеть, что мне стоит похудеть, что происходящее вполне объяснимо. Я тратила очень много сил на то, чтобы не попадать в ситуации, когда разговор мог зайти об этом, поэтому многие были удивлены, когда я наконец прервала молчание. Сначала в своем блоге, а потом и в нескольких интервью я рассказала о том, через что нам пришлось пройти. Оглядываясь назад, я вижу, что этот путь мог быть короче, если бы я нашла в себе силы открыться нескольким близким друзьям.

Все эти годы страдала не только моя социальная жизнь за пределами семьи. Когда у моей дочки начались эти проблемы, я находилась в начальной стадии отношений с новым партнером. Довольно скоро у меня не осталось сил на любовь и дружбу, и я утратила интерес к тому новому и прекрасному миру, который мы открывали для себя вместе. Вместе с тем я нуждалась в его обществе, мне были необходимы его поддержка и утешение, но обнаружился огромный зазор между тем, в чем я нуждалась, и тем, что я была способна принять. Моему другу казалось, что я держу его на расстоянии, он не понимал, чего я от него хочу. Я же чувствовала, что он нужен мне, но боялась близко подпускать к себе кого-либо. Я тратила все свои силы на то, чтобы удерживаться на плаву. Мне было страшно, что я потеряю последнюю защиту, если кто-то будет слишком близок ко мне, а в то время я не могла позволить себе так рисковать.

Долгое время – даже после того, как травля прекратилась, – мне казалось, что я сумела остаться хорошей и заботливой матерью для своей второй дочери. Но однажды она выкрикнула в слезах: «Со мной же никогда ничего не происходит, мама, у меня нет никаких проблем. Иногда мне хочется, чтобы и со мной что-то случилось, чтобы и мне досталось хоть немного внимания». Это был момент внезапного и очень болезненного прозрения. Моей дочери казалось, что меня волнуют только проблемы ее сестры, что я совершенно не замечаю ее и не радуюсь тому хорошему, что происходит в ее жизни. Этот разговор стал для меня началом долгой и очень важной работы над собой. Мне было за что бороться и было что терять.

Как я уже упоминала, многим детям и подросткам, подвергшимся травле, далеко не все равно, что подумаем о них мы, взрослые. Они боятся расстроить и разочаровать нас своими проблемами. Иногда, когда мы узнаем о том, что произошло, это вызывает у нас очень сильные эмоции.

История мальчика, рассказанная ниже, поможет вам взглянуть на ситуацию глазами жертвы психологического насилия:

«Имея двенадцатилетний стаж в качестве жертвы издевательств, я многое могу рассказать о том, как реагировали на это мои близкие. Я видел, как раз за разом разбивается сердце матери, чей ребенок каждый день приходит домой с новыми синяками на теле – следами того, что называется "физической травлей". Своеобразный эвфемизм для насилия – жестокого и мучительного. Я видел, как мама ведет упорную борьбу со школьной администрацией, пытаясь привлечь внимание к происходящему. Эту борьбу она проиграла: все ее обращения были оставлены без внимания. Раздавленная, отчаявшаяся мать, сильно любившая своего сына, столкнулась с тем, что она не в силах была преодолеть. Моя мать всегда пыталась быть сильной ради меня и старалась скрывать свои слезы. Но однажды, когда я пришел домой с новыми синяками и ссадинами, она не выдержала. Она плакала четыре дня без остановки. Это меня уничтожило. Никогда в жизни меня так не мучила совесть. Моя сильная, моя замечательная мать сломалась.

После того случая она все чаще и чаще плакала, обнаруживая у меня новые синяки после очередной школьной стычки. Чувство стыда и бессилия во мне росло. Моя сестра до сих пор не справилась с тем, что надо мной издевались в школе. Она не может и не хочет думать об этом. Если мы пытаемся об этом говорить, она сразу же начинает плакать и уходит. И это причиняет мне ужасную боль.

И все же мои отношения с сестрой – единственное, что поддерживало меня в то время. Не будь ее, я, скорее всего, наложил бы на себя руки. Мы с ней очень близки. Мне кажется, нас сблизило то, что мы оба подвергались издевательствам. И мы всегда находили утешение друг у друга. Я знаю, что, если кто-нибудь посмеет тронуть хоть один волосок на голове сестры без ее разрешения, я просто впаду в бешенство. Именно она помогла мне преодолеть суицидальные порывы, и только моя любовь к матери и сестре спасла меня в то время.

Думаю, самым сложным для моей сестры было то, что я стал объектом травли, а она ничем не могла мне помочь. Она постоянно узнавала, что надо мной издеваются, обо мне сплетничают, но не могла этого остановить. Думаю, это очень сильно повлияло на нее.

У меня сейчас очень близкие отношения с матерью. Когда меня унижают в школе, только мама знает, что и как нужно говорить. Только она может утешить меня. Я в буквальном смысле не знаю, что я делал бы, не будь ее рядом. Мне невыносимо думать, что однажды она умрет, пусть даже это случится через много лет. Мы, конечно, ссоримся временами, как и все остальные, и часто бываем не согласны друг с другом. Но мы всегда миримся в тот же день. Мы договорились, что никогда не будем уходить по своим делам, если между нами есть нерешенный вопрос».