Читать книгу "Проклятие эльфов - Андрэ Нортон"

Алара впервые оказалась лицом к лицу с хозяином дома. Конечно же, она редко видела лорда, пока пребывала в облике женщины-рабыни, и если бы она тогда слишком пристально посмотрела на Ратекреля, то вполне могла бы навлечь на себя его гнев. Оказалось, что лорд Ратекрель достаточно красив — по эльфийским меркам. Его волосы были скорее серебристыми, чем золотыми — отличительная черта нескольких кланов, в том числе и того, к которому принадлежал Ратекрель. Ратекрель не стриг волосы, а собирал их на затылке в хвост и скреплял серебряной заколкой искусной работы, гармонирующей с серебряной головной повязкой. У лорда Ратекреля был высокий лоб, глубоко посаженные глаза и круто изогнутые брови. Скулы у него были даже более рельефными, чем у Алары-Йиссандры. Орлиный нос и выступающий подбородок придавали лорду надменный вид, а тонкие губы заставляли предположить, что великодушие не относится к числу его добродетелей.

Впрочем, когда это эльфы бывали великодушны?

Алара носила изумруды, бесценные — и бесполезные. Ратекрель носил бериллы, эльфийские камни. Они украшали его серебряную налобную ленту, красовались в витом ожерелье лорда и в четырех его кольцах. Распространенный камень, достаточно распространенный, чтобы его можно было вставить в каждый рабский ошейник. Но, в отличие от своих блистательных двоюродных братьев, бериллы обладали способностью усиливать магическую силу эльфов и хранить вложенные в них заклинания. Чем больше бериллов носил маг, тем больший, объем силы он контролировал.

Ратекрель был одет в соответствии с обстановкой: рубашка из шеррис-шелка, украшенная по вороту и манжетам серебряной вышивкой, туника белого бархата с квадратным вырезом, обшитая по горловине кружевом из серебряных нитей, обтягивающие шеррис-шелковые брюки, представляющие ноги лорда в наиболее выгодном свете, и узкие, отделанные серебром туфли.

В целом лорд производил впечатление элегантного охотника, прекрасного, как морозное утро, смертоносного, непредсказуемого и очаровательного. Алара не сомневалась, что Ратекрель усиливает свое подлинное очарование при помощи особых заклинаний.

Если бы Алара действительно была юной эльфийкой, она вряд ли смогла бы устоять перед этими чарами. Хорошо, что на Народ заклинания такого рода не действуют.

Алара выпрямилась и подошла к столу. Когда она приблизилась вплотную, серебряный стул бесшумно скользнул в сторону, позволяя ей присесть. Как только девушка уселась, стул так же плавно и бесшумно вернулся на место.

Это было еще одной демонстрацией силы: ни один человек-раб не смог бы справиться с этой задачей. Алара заподозрила, что Ратекрель, возможно, накроет стол для ужина при помощи магии, а потом уберет его таким же образом.

Лорд так и сделал. Алара изобразила восхищенное внимание: В'хэвен Майен лорд Лэйннер, из дома которого она якобы происходила, не был сильным магом. Его сила и влияние зиждились на торговле, а также на богатых месторождениях меди и серебра, расположенных на землях лорда Лэйннера. Наивная девица, которую изображала Алара, могла встречаться с магией такого уровня разве что пару раз в жизни.

Ужин протекал именно так, как она и рассчитывала: блюда появлялись из ниоткуда, уже сервированные, и бесследно пропадали, когда в них исчезала надобность. Конечно же, угощение было изысканным; холодные блюда были в меру охлаждены, а горячие в меру подогреты. И никаких экзотических яств, которые могли бы испугать неискушенную девушку. Лорд Ратекрель изо всех сил старался быть очаровательным, говорил, что Йиссандра нуждается в его «творческой поддержке», и превозносил ее необычайный талант.

«Рыбка клюнула», — подумала Алара.

На самом деле это ее не удивило, поскольку драконица весьма тщательно выбирала будущую жертву. Лорд Ратекрель женился пять раз, и все его жены умерли при родах. Так что теперь мало кто из эльфийских лордов хотел рисковать своими драгоценными отпрысками и выяснять, что же такого смертоносного содержится в семени Ратекреля. До Алары доходили слухи, что Ратекрель в поисках невесты уже присматривался к дочерям своих прихлебателей и слуг.

Когда подошла очередь десерта, Ратекрель сделал ей предложение. Оно было облачено в форму белого сахарного лебедя, опустившегося на тарелку к Аларе и что-то протянувшего ей в клюве. Девушка с любопытством взглянула на Ратекреля.

— Возьмите это, дорогая, — произнес лорд, уверенный в ответе. — Возьмите. Это не мое сердце, но пусть эта вещь послужит достойной заменой.

«Неужели он и вправду это сказал? — удивленно подумала Алара. — Неужели даже дурочка вроде меня заслуживает такого дурацкого сватовства?»

Ну что ж, видимо, она и вправду его заслуживала.

Алара протянула руку к сверкающей сахарной птице и наклонила голову лебедя. Ей на ладонь упало серебряное обручальное кольцо.

Девушка взяла кольцо, надела его на указательный палец правой руки, показывая, что предложение принято, и невозмутимо съела лебедя. Этим и закончилась трапеза.

Лорд Ратекрель, старательно скрывая радость, пожелал новоявленной невесте спокойной ночи. Алара прошла над успокоившимся морем к светящемуся проему двери и вернулась в свои покои.

Там ее снова окружили служанки. Алара позволила им раздеть себя, обрядить в шелковую ночную рубашку, заплести волосы в косу и проводить ее к кровати. От ее внимания не укрылось, что серебряно-белые стены приобрели нежно-розовый оттенок, а прежде неудобные кресло и кровать сделались мягкими и притягательными. Служанки удалились. Последняя из них задержалась ровно настолько, чтобы пробормотать чуть слышные поздравления. А светильники погасли сами собой.

Алара подождала, пока в доме утихнет всякий шум. Когда драконица убедилась, что ее никто не может услышать, она сменила облик и покинула покои, воспользовавшись той самой дверью, через которую удалились служанки.

Драконы не жалуются на память, и воспоминания их никогда не тускнеют. Выражение лица Ратекреля, обнаружившего, что его нареченная невеста исчезла неизвестно куда, стоило всех хлопот и годичной подготовки. Алара мысленно рассмеялась — единственное, что она могла сделать, оставаясь камнем.

Ратекрель думал, что защитил себя всеми мыслимыми способами. Он оградил свои покои от эльфийской магии и от эльфов, которые могли бы войти туда. От эльфов, но не от людей. Насколько было известно Аларе, Ратекрель и после этого происшествия не проводил никаких дознаний среди людей, если не считать беглой проверки — не спряталась ли его «невеста» среди рабов.

Рабы были практически невидимы — по крайней мере, до тех пор, пока не обнаруживалось отсутствие одного или нескольких из них. Но кто станет проверять, не прибавился ли в бараках еще один раб? В бараках всегда можно было найти пустующую кровать — во всяком случае, у тех лордов, которые в достаточной степени загружали своих рабов работой, — и свободное место за столом. Если появлялся раб, которого не было в списках, окружающие предполагали, что его только что купили или перевели откуда-нибудь.