Читать книгу "Храм - Стивен Спендер"

Пол разделся, а потом вновь подошел к Эрнсту. С ним были Иоахим и Вилли. Эрнст представил Пола Скоунера Иоахиму Ленцу, который окинул Пола насмешливо-оценивающим взглядом, очевидно, не одобрив его отнюдь не атлетическое телосложение, но будучи при этом не прочь завязать хорошие отношения с его говорящей головой. Однако затем, многозначительно взглянув на Эрнста, Иоахим отвернулся от Пола.

Вилли Лассель, друг Иоахима, обладал светлыми волосами, голубыми глазами, сверкающими зубами и открытой улыбкой. Душой и телом, обученными очаровывать. Он весьма дружелюбным тоном сказал, что рад будет побеседовать с Полом по-английски, поскольку готовится стать учителем английского языка. Иоахим смотрел на них и хранил молчание.

Вилли еще немного поговорил с Полом, после чего его перебил Эрнст. Все трое — Эрнст, Вилли и Иоахим — заговорили по-немецки. В голосе Эрнста слышалась восторженность. Он чем-то рассмешил остальных. Потом Вилли с Иоахимом отошли от Эрнста и принялись играть большим разноцветным резиновым мячом. Они резвились, перебрасываясь им над головами смотревшей на них толпы. Пол почти позабыл об Эрнсте, который все так же стоял рядом. Потом он, отойдя от Эрнста, прилег и стал смотреть, как смеются в солнечном свете Иоахим и Вилли. Иоахим и Вилли скрылись в толпе, тоже резвившейся в солнечных лучах, которые играли на лицах и телах людей и градом ярких стрел падали рядом с ними на воду.

Пол лег на спину и почувствовал, как свет упал на него. Он посмотрел прямо на солнце. Бахрома его ресниц черными тростинками окаймляла поток солнечных лучей. В этом неимоверно ярком свете меркли все слова, возникавшие в его настроенной на дневниковые записи голове. Казалось, солнечные лучи физически пронизывают его насквозь. У него возникло такое ощущение, что они впитывают в себя его мыслительные способности и, словно магнитом, притягивают его к самому солнцу. Он перестал быть личностью.

Он почувствовал, что между ним и солнцем упала тень, и, открыв глаза, увидел Эрнста.

— Пойдешь купаться?

— Да, наверно.

Когда они вошли в бассейн, Эрнст принялся озираться по сторонам, разглядывая всех подряд, особенно людей, отличавшихся красотой. Пол уже начинал стесняться окружавшей его со всех сторон наготы, а Эрнст шел себе вперед легкой походкой, внимательно озираясь вокруг, застенчиво улыбаясь.

Они миновали Вилли с Иоахимом. Вилли улыбнулся Полу и бросил Иоахиму мяч, развернувшись всем телом, точно вращающаяся в солнечном свете колонна. Иоахим поднял руки и поймал мяч, лишь мельком взглянув на него, а потом вновь обратил сияющий взгляд на Вилли.

Когда Эрнст с Полом искупались, Иоахим с Вилли уже были одеты и собирались домой. На прощанье они пожали друг другу руки, и Иоахим пригласил Пола к себе в гости двадцать четвертого числа.

24 июля

Однокомнатная квартира Иоахима располагалась в пентхаусе нового многоквартирного дома. Большая, просто и скудно обставленная комната освещалась дневным светом через застекленную крышу. У стены, за перегородкой, стояла двуспальная кровать. В другом конце комнаты имелась еще и широкая тахта. Дополняли обстановку стулья из трубок, столики со стеклянным верхом и светильники в виде стеклянных кубов, похожих на освещенные изнутри глыбы льда.

Эрнст с Полом пришли заблаговременно. Иоахим взял Пола под руку и принялся водить по комнате, показывая ему разнообразные вещи: грубо отлитую стеклянную вазу, мексиканский плед, книги по искусству. Было среди них несколько книг и о Дальнем Востоке, и об искусстве Африки. Был «Закат Запада» Освальда Шпенглера.

— Ты это все прочел? — спросил Пол.

— Нет, сейчас я не очень много читаю. Большую часть этих книг я купил сразу после окончания школы, когда мне было восемнадцать или девятнадцать. Но теперь я стал меньше читать. После работы я каждый день иду купаться с Вилли или с другими друзьями. А в выходные езжу на Балтику. Больше всего я люблю солнце и разные занятия, но только не чтение.

— А-а.

— Так, — сказал он, произнеся слово почти как «ток» — и доставая с верхней полки лежавший там громадный фолиант. — Вот книга, которую я иногда читаю, если прихожу домой поздно ночью — хотя гравюры нравятся мне больше, чем сами истории.

Он раскрыл книгу с ее толстой светло-коричневой бумагой и плотными, темными гравюрными изображениями лесов, замков, рыцарей, дев, коней, гербов на щитах и чудовищ, выполненными в экспрессионистской манере, рельефными, аляповатыми, мрачными, вышедшими на оттисках очень темными, почти черными. Это были «Сказки» братьев Гримм.

— Поздно ночью я часто лежу, разглядываю эти гравюры и воображаю, будто на них изображена жизнь людей, которых я знаю. Эти иллюстрации заполняют мою голову, как будто она — пещера, а они — рисунки на ее стенах.

По-английски он говорил медленно, но правильно, слегка растягивая слова на американский манер. Он смотрел на Пола взглядом, который был, казалось, обращен и на произносимые им английские слова, точно те были рыбками в аквариуме.

— Чем ты занимаешься? — спросил Пол.

— Мой отец импортирует из Бразилии кофе, и я обязан учиться вести дела семейной фирмы. Но я совсем не уверен, что стану когда-нибудь торговцем кофе.

Пол спросил, не Иоахим ли изобразил на висевшем на стене рисунке двух моряков, облокотившихся на портовый парапет. Сделанный сепией, рисунок отличался выразительностью и четкостью линий цвета высохшей крови.

— А, это я нарисовал очень давно. Рисовать я уже бросил и теперь занялся фотографией.

Он сказал, что когда-нибудь покажет Полу свои работы. К тому времени собралось уже довольно много гостей. Пол отошел от Иоахима и принялся слоняться по комнате, стараясь ни с кем не вступать в разговор — ему не хотелось навязывать таким же гостям, как он сам, беседу по-английски. За входной дверью, несколькими ступеньками ниже, находилась кухня с судомойней. Там он нашел Вилли, мывшего посуду. Широко улыбнувшись, Вилли поздоровался с Полом. Пол сказал:

— Ого, неужто ты моешь посуду?

— Иоахим целыми днями очень занят. Домашним хозяйством ему заниматься некогда. Им занимаюсь я. — Он продолжал: — Понравилась тебе квартира Иоахима? Видел когда-нибудь такие столики из стекла и металла? А кубические стеклянные светильники?

— Нет. Никогда.

— Правда? А знаешь, это все Иоахим придумал. Всю обстановку этой комнаты он заказал в «Баухаусе», в Дессау, и сам нарисовал эскизы… Он такой талантливый… Ах, я так устал… — Он пригладил ладонью свои длинные волосы и рассмеялся. — Я тут с трех часов прибираюсь. Видишь в комнате книги на полках? Так вот, когда я сегодня днем пришел, они были свалены в кучу на полу, и я их все положил на место. Я и всю квартиру подмел.

Они вошли в комнату. Вилли познакомил Пола с некоторыми гостями. Иоахим подвел к нему маленького, изрядно помятого, кривоногого человечка с худым, морщинистым лицом, напоминавшим обезьянью морду.

— Пол, ты должен познакомиться с Феди. Это героический командир цеппелина, сбитого коварными англичанами, когда он занимался безобидной бомбардировкой их ничтожного маленького островка — верно, Феди? К тому же он прекрасно говорит по-английски — правда, Феди?