Читать книгу "Волчий замок - Юлия Галанина"

Жанна так и не поняла, что хотела сказать баронесса. Но ей почему-то показалась, что мадам де Шатонуар совсем не одобрила поступок молодого наследника богатого купца из Ареццо, променявшего обеспеченную жизнь на отшельничество, нищету и странствия по свету босиком.

Экипаж покинул площадь святого Франциска.

– Видишь то здание с мозаикой? Где по бокам Спасителя белый и черный рабы? – спросила баронесса. – Это госпиталь Тринитариев. В плену ты не пыталась связаться с ними? Ведь они как раз занимаются освобождением христиан из мусульманского плена?

– У меня была одна возможность… – неохотно сказала Жанна. – Но не было доверия к человеку, который предложил отнести им письмо. Да и выкуп за меня запросили бы ой-ой-ой! Ведь там я считалась французской принцессой.

– Вообще-то ты прекрасно справилась и без тринитариев, – заметила баронесса. – Давай я покажу тебе еще одну церквушку и мы поедем домой эти рыбные блюда только раздразнили меня.

Экипаж остановился около подножия холма. Ради последней достопримечательности дамы вышли на свежий воздух.

– Этот холм зовется Целий. Видишь те крутые ступеньки и храм, к которому они ведут? Это церковь Сан Григорио Маньо. Еще один чудак. Когда его избрали на папский престол, он сбежал ото всех и спрятался в лесной пещере. А зачем, спрашивается? Ведь все равно нашли! И пришлось ему, как миленькому, принять тиару. Против судьбы не уйдешь!

Этими словами баронесса завершила свой обзор римских достопримечательностей и повезла вздохнувшую с облегчением Жанну обратно.

Наревевшаяся, наглядевшаяся, и, наконец, наевшаяся рыбы Жанна тихо дремала в экипаже, даже не чувствуя тряски.

ГЛАВА VII

Жанна прочно попала в водоворот, как обычно бурлящий вокруг баронессы де Шатонуар.

Мадам Беатриса не могла жить, не участвуя в заговорах и комплотах, лигах и коалициях.

Спокойная жизнь была не ее уделом и Рим энергичная баронесса презрительно обзывала болотом. (Хотя бы потому что в силу недостаточно долгого здесь пребывания баронесса не была вхожа в высшие круги и в местных интригах не участвовала.) Хотя Жанна и не сомневалась, что мадам Беатриса методично и неотступно штурмует гостиные и залы римской знати.

Пока же, в отсутствие подходящего заговора, баронесса вплотную занялась Жанной.

Не слушая никаких возражений она перевезла ее с квартиры четы булочников к себе.

Жанна была довольна переездом. Последние дни под ее окнами регулярно маячила плешь протонотара, который не то питал еще какие-то надежды, не то намекал, что квартирку пора освобождать для новой паломницы, и Жанна боролась с острым желанием открыть окно и плюнуть сверху.

* * *

– Девочка моя, я все понимаю, последнее время тебе было нелегко, – первым делом заявила мадам Беатриса, – но такое платье одобрить никак нельзя! Да оно подходит лишь для добродетельной старой девы! Если бы во время аудиенции у его Святейшества на мне было что-то подобное, родственники моего покойного супруга уже бы праздновали победу!

– В моих нарядах сейчас щеголяет какой-нибудь выводок шлюх в портовом кабачке.

– Но ведь жизнь не остановилась! – возмутилась баронесса. – Кстати, а что ты собираешься делать дальше?

– Сначала вернусь в Аквитанию, в Монпезá, – сказала Жанна. – Немного передохну и поеду в Ренн. Кстати, что сейчас творится в герцогстве?

– Да ничего не твориться! – отмахнулась баронесса. – Максимилиан считает малютку Анну Бретонскую своей женой, но по-прежнему так и не смог добраться до ее кровати через королевские заслоны. Анна де Боже, госпожа регентша, их брак не признает, и зажала герцогство в тиски своих армий. Скука! Не это тебя сейчас должно волновать.

– Как не это, а что же?! – поразилась Жанна.

– А что же?! – передразнила ее баронесса. – И это говоришь ты, знатная красивая дама! Мне не нравятся твои планы на ближайшее будущее.

– А что в них плохого?

– Как что? – баронесса даже топнула. – От твоих слов прямо веет благочестием и покоем. Твои дела столь блестящи, что ты отказываешься от всех великолепных возможностей, предоставляемых Римом и пускаешься в одинокое путешествие по глухим углам за собственный счет?

– Извините, госпожа Беатриса! – Жанна на мгновение прикрыла глаза. – Я сегодня плохо соображаю и не могу взять в толк, о каких возможностях Вы говорите? Пока я лишь поняла, что Вам не нравится ни мое платье, ни мои планы.

– Ладно, моя дорогая! – смилостивилась баронесса. – Продолжим наш разговор завтра. Я думаю, что отдохнув как следует, ты придешь в себя.

* * *

Ночью Жанна не спала. Она слушала ночные шорохи дома, звуки за окном и думала над словами баронессы.

События последних месяцев выбили ее, Жанну, из привычного общества, из привычной жизни. Она и правда немного подзабыла то, что раньше казалось таким важным.

Надо вспоминать. Теперь она не беглянка.

Под утро Жанна заснула и ей снились турниры в Аквитании и Бретани, балы и охоты. И сложная, захватывающая круговерть придворной жизни.

* * *

Видимо, баронесса досыта насиделась в Риме без приключений.

Не откладывая в долгий ящик, она принялась с размахом устраивать судьбу Жанны.

Первым делом баронесса сказала:

– Мы идем покупать тебе платье. Возьмешь у меня взаймы необходимую сумму, твоя матушка вернет мне ее осенью. Ты хорошо отдохнула? Теперь-то ты согласна, что путешествовать в великолепном платье в компании достойных людей, не тратя из собственных средств ни экю значительно удобнее, чем трястись в наемном экипаже в вызывающем жалость одеянии, да еще подвергаться в каждой придорожной гостинице множеству опасностей?

Жанна невозмутимо кивнула.

Мадам Беатриса хочет одолжить ей денег под матушкину отдачу? Ради бога.

У мадам Беатрисы есть планы, как отправиться Жанне из Рима? Посмотрим.

А платье еще никому не мешало, разве только Еве в раю.

* * *

Баронесса знала все заслуживающие внимания римские лавочки и могла провести по ним с завязанными глазами.

Время только-только приблизилось к полуденному отдыху, а Жанна уже мерила в прохладных покоях мадам Беатрисы новое платье великолепного венецианского бархата.

Оно тоже было синим, глубокого сине-фиолетового цвета. Этот темный, строгий цвет смягчали и оживляли многочисленные разрезы широких рукавов, скрепленные золотыми застежками и выпускавшие на волю волны белой рубашки.

Золотая же, как и застежки, отделка служила границей, ограждающей кружевное обрамление выреза от ночной темноты бархата.

Нежное, ажурное кружево оттеняло розовую кожу, словно помещая плечи, шею и грудь в великолепнейшую раму.