Читать книгу "Убей свою любовь - Марина Крамер"

Тень сомнения, промелькнувшая в лице Саши, заставила меня усилить натиск. Я уговаривала его, обещала все на свете, клялась не волновать ни его, ни отца – только чтобы муж позволил мне самой разобраться. Через полчаса монолога Саша сдался и махнул рукой, но предупредил, что в случае чего не поздоровится и мне и Семену.

– До этого не дойдет! – заверила я, довольная полученным результатом.

* * *

Через неделю после этого разговора между нами состоялся еще один – примерно с тем же накалом страстей.

– Аленька, Фо прислал тебе какую-то штуку. – Муж вошел в комнату и застал меня в кресле с книгой в руках.

– Какую? – не отрываясь от чтения, поинтересовалась я, и передо мной на испещренном буквами листе возникли два игольчатых шарика размером с мячик для настольного тенниса.

– Вот. Он сказал, что это хорошо для массажа активных точек на руках. Нужно перекатывать их в ладонях.

Фо Ду, китайскому доктору, Сашкиному приятелю, неоднократно помогавшему мне, я верила безоговорочно, выполняла все, что он говорил, и результаты всегда оказывались хорошими. Вот и сейчас я прикоснулась к острым иглам массажеров и решительно сказала:

– Раз Фо считает, что это хорошо, значит, буду делать.

Наверное, если бы Фо сказал, что съеденная натощак гремучая змея поставит меня на ноги окончательно и вернет правой руке подвижность, я, не задумываясь ни на секунду, проглотила бы ее. Я доверяла маленькому колобку-китайцу настолько, что не трудилась усомниться в его назначениях. Думаю, что именно это безграничное доверие имело решающее значение – я неуклонно шла на поправку, и это отмечали окружающие.

Кроме того, я вдруг увлеклась чтением книг об огнестрельном оружии всех стран. Рылась в Интернете, отыскивая сайты коллекционеров и просто любителей, разбиралась в технических характеристиках, отличительных особенностях и преимуществах разных производителей. Муж только качал головой, а папа просто считал происходящее очередной блажью и закрывал глаза на то, что вот уже неделю днем я со своей охраной уезжаю на песчаный карьер, прихватив то «калаш», то израильский «узи», подаренный папе кем-то из компаньонов, а то просто карабин. Стрелять с левой руки из оружия, и без того довольно тяжелого для девушки моей комплекции и роста, нелегко, на плече образовался непроходящий синяк, который я старательно прятала назавтра под слоем тонального крема, чтобы поехать к реабилитологу. Но с каждым днем выходило все лучше и увереннее, и количество попаданий в «молоко» сокращалось, что, разумеется, радовало меня.

– Зачем тебе это? – массируя вечером мое разбитое плечо, спрашивал Саша. – Неужели пистолета не хватает? Что за странная причуда, Аля?

Меня почему-то это злило. Казалось, что он сомневается во мне, подчеркивает лишний раз взбалмошность характера и даже приравнивает мое увлечение к обычным дамским капризам. И однажды я вдруг выпалила:

– Вот разберусь, с чем легче работать с одной рукой, и начну заказы брать на устранение неугодных!

Саша хохотнул, но в его глазах я вдруг прочитала, что он не принял мои слова за шутку.

– А что? – увлекаясь, продолжила я. – Сам подумай: кому в голову придет заподозрить хромую и однорукую девушку в том, что она может запросто прострелить голову какому-нибудь банкиру, например? А дело-то нехитрое – выбери правильное место и просчитай распорядок передвижений, только и всего.

– Замолчи! – вдруг зарычал муж, и я умолкла на полуслове от неожиданности. – Не смей больше говорить таких вещей! – И, резко поднявшись с постели, Саша ушел из комнаты.

– Хорошо, если он разозлился на «хромую однорукую», а не на «дело нехитрое», – пробормотала я, укрываясь одеялом с головой.

Я не любила моменты, когда Сашка злился. Лучше бы он орал, метал громы и молнии, изрыгал проклятия и поносил меня на чем свет стоит. Но он замолкал и замыкался, словно пытаясь найти именно в себе причины моего раздражающего поведения. Эта манера искать причины в себе меня просто убивала и заставляла чувствовать себя виноватой в сто раз сильнее, чем любые ругательства и упреки. В молчании Акелы было столько тяжелых переживаний и боли, что мне хотелось измолотить себя кулаками.

Читать расхотелось, я отбросила книгу на стол и сжала виски пальцами. Обидела мужа упрямством... И вообще – к чему я завела этот разговор об оружии? Могла бы просто сказать – мол, интересно мне, и все тут. О моих неженских хобби Саша осведомлен прекрасно, вряд ли удивился бы новой причуде.

На самом же деле у меня созрел хитрый план, для реализации которого мне до зарезу нужно было научиться стрелять именно из карабина или винтовки. Я задумала инсценировать покушение на Семена – так, чтобы он испугался и невольно предъявил мне своих поставщиков, с которыми я уж потом решу, что делать. Но сейчас мне нужно сделать все, чтобы помириться с мужем, потому что его напряженное молчание для меня хуже пытки.

Я нашла его в кухне. Саша сидел за столом, обхватив руками высокую керамическую кружку. Рядом стояла тарелка с нетронутым ужином – приборы так и остались лежать на белой полотняной салфетке. Галя еще суетилась в большой кладовке справа от кухни, шуршала там какими-то пакетами, гремела банками и бормотала что-то вполголоса. Я села напротив мужа и скроила виноватую мину:

– Саш... прости меня, я совсем не то хотела сказать. Неудачная шутка, понимаешь?

Он перевел взгляд от оконной занавески, которую перед этим изучал, на меня и усталым голосом проговорил:

– Аля, ты не знаешь значения слова «прости». Ты употребляешь его походя, не вкладывая в него настоящего раскаяния, понимаешь? Это у тебя так же легко, как «доброе утро». Я привык и смирился с тем, что моя жена скорее взбалмошный ребенок, чем женщина, – в конце концов, я сам тебя выбрал, я прекрасно понимал, на что иду, женясь на тебе. Ты ведь и до свадьбы мне во всей красе продемонстрировала все, на что способна. Но это меня не остановило. Я только одного не могу понять: зачем ты стараешься всегда оказаться правой? Всегда быть первой, впереди меня? Зачем соревнуешься со мной во всем?

Я сначала не очень поняла, о чем он, но, когда смысл этих слов дошел до моего сознания, я ужаснулась, насколько мой муж разбирается в моих стремлениях. Я даже себе не признавалась в том, что непроизвольно стараюсь подчинить Акелу, стать выше его, доказать, что могу соперничать с любым мужчиной – даже с ним. Я делала это неосознанно, потому что привыкла так вести себя со всеми представителями мужского рода – с одноклассниками, братьями, одноклубниками по стендовой стрельбе, байкерами. Привыкла доказывать свое право быть на равных в мужском коллективе, а то и выше. И только муж... Да, внешне я исполняю его распоряжения, прислушиваюсь к словам, но делаю это только тогда, когда сама считаю нужным. Внутри я независима, свободна даже от него, от его влияния, от его слов. Это воспиталось во мне с самого детства – вот эта свобода от чужого влияния, и я всегда прислушивалась только к единственному человеку: к себе.

До меня вдруг дошло, что если я не прекращу вести себя подобным образом, то потеряю его. Акела не из тех, кто позволит женщине руководить собой, а все его уступки – не что иное, как простое исполнение прихотей даже не женщины – капризного ребенка. Черт побери – он не воспринимал меня всерьез, оказывается, и только я сама виновата. Только сама.