Читать книгу "Сердце из нежного льда - Светлана Лубенец"

На Алле тоже не было никакого лица, когда она оторвалась наконец от дыры в стеклопрофелите и столкнулась с директором института. Это выражение полного отсутствия лица так поразило начальника, что он вынужден был сам заглянуть в дыру в стене. Увидев то, что и должен был увидеть, он остановил Аллу, бредущую по коридору к лестнице на этажи, и сказал:

– Извини, Алла… Я знал, конечно, что он женат, на работу ведь нанимал… Я должен был тебя предупредить, но… – он развел руками. – Я думал, что он тебе сам все сказал и что ты была не против… Чужая душа – потемки.

Директор института, наверно, еще долго развивал бы свою мысль о странности и непредсказуемости человеческих отношений, но вовремя заметил, что Белозерова близка к обмороку.

– Вот что, Алла… Иди-ка ты домой… Отдохни пару дней, погуляй… Ну я не знаю… что еще… Сходи куда-нибудь… Вот! В Театре эстрады сейчас Геннадий Хазанов выступает со своим кулинарным техникумом. Ухохочешься! Мы с женой позавчера ходили… А с бухгалтерией и табельной я договорюсь. Скажу, что… это… ну, в общем, найду что сказать!

Алла благодарно посмотрела на директора, одного из лучших представителей семейства мужчин, и пошла к выходу из института. Ей пришлось пройти мимо все еще обнимающихся Звягиных. Как среагировал на ее торжественный проход мимо них зам по науке, Алла не заметила. Ей было уже не до него. Она не могла понять, каким образом опять так расслабилась и попала в лапы к очередному оборотню. Ей ли, уже битой и тертой жизнью, утрачивать бдительность! Ей ведь уже далеко не двадцать, когда Счастливчик мог вить из нее веревки! Как же Звягин сумел ее так приворожить? Чем? Неужели всего лишь песнями под гитару? Неужели приятным голосом и улыбкой? Это ведь все такое внешнее… А она уже давно не реагировала ни на что внешнее, броское и эффектное. Казалось, что Сергея ей хватило на всю жизнь… Ан нет! Как же она могла так довериться этому заму по науке? Ведь уже много лет не откликалась ни на какие призывы мужчин, выбирала их только сама, и вот вам… Алла остановилась посреди улицы, потому что вдруг поняла, в чем дело. Ей опять захотелось любви, чтобы все внутри напрягалось струной и трепетало при одном лишь звуке его голоса, при одном прикосновении… Как же все-таки неправильно воспитывают девочек! Зачем им забивают головы всякой чушью: сентиментальными сказками о любви, легендами о верности и баснями о самоотверженности? Всю эту галиматью потом почти невозможно вытравить из души и сердца. Девочек с младенчества надо воспитывать так же, как мальчиков: солдатиками и пистолетами. Их надо учить драться, плеваться сквозь зубы, материться как можно забористей и чихать на любовь и верность. Она, Алла, если бы была учителем литературы, совсем по-другому преподавала бы свой предмет. Она говорила бы девочкам:

– Читайте и учитесь на классике! Швабрин – это норма! Гринев – сказочный герой вроде Чиполлино. Онегиных в жизни – пруд пруди, а Ленский, «с кудрями черными до плеч», скорее всего, нетрадиционалист. Печорин – очень жизненная сволочь, Болконский – лощеный гад, ухайдакавший свою жену еще до родов! Ромео Монтекки очень вовремя помер, потому что в противном случае Джульетта осточертела бы ему через пару месячишек, как бедняга Розалинда!

А уж что касается «Алых парусов», то эту книгу Алла вообще сожгла бы на костре и рассыпала бы ее последний типографский набор. А изучать в школе предложила бы «Кармен» Проспера Мериме. У этой женщины нежным девочкам надо учиться, как себя вести с мужчинами.

Очнулась Алла у Эрмитажа, куда ноги принесли ее сами, как после разрыва со Счастливчиком. А стоит ли идти смотреть на Антиноя? Он наверняка был таким же негодяем, как и все. Красивые негодяи – они еще страшнее. Алла резко развернулась, пересекла Дворцовую площадь, через арку Главного штаба вышла на Невский и медленно пошла к метро, постепенно успокаиваясь. А собственно, чего это она так вызверилась на Звягина? Разве он ее в чем-нибудь обманул? Он просто не сказал, что у него есть жена и дети. А разве он обязан был говорить? Вот если бы она его спросила, а он сказал, что холост и бездетен, тогда бы соврал, а так… Неполная правда – все равно правда. А если бы он сказал, что женат? Что тогда? А тогда она послала бы его ко всем чертям! Вот и славно! Можно представить, что он сегодня сам объявил ей, что женат, и она послала его ко всем чертям! Была проблема – и нет проблемы!

Алла храбрилась и бодрилась, но на самом деле ей хотелось выть громко и долго. Хорошо, что она сейчас на людях и не может этого сделать.

На Владимирском, в ее собственной квартире, Аллу ждал Александр Леонидович Звягин, которому она на свои деньги лично заказала ключ. И первым, что она ему приказала, было:

– Ключ на стол.

Звягин безропотно выложил его на журнальный столик.

– Вы свободны, Александр Леонидович, – абсолютно спокойно сказала ему Алла. – Можете идти заниматься наукой и… семьей.

– Погоди, – Звягин подлетел к ней, схватил за руку и заговорил так проникновенно, как еще никогда до этого: – Да… я виноват перед тобой… и перед женой своей виноват… перед всеми… Но разве я знал, когда женился, что встречу тебя? Я как только тебя увидел в институте, сразу понял, что все… влип… влюбился…

– Брось, Саша, – усмехнулась Алла. – Это у тебя врожденный мужской инстинкт сработал: бери, что плохо лежит! Любовью тут и не пахнет!

– Разве я не доказал, что люблю тебя? Да я сто раз доказал!!!

– Если бы любил, то сказал бы про жену и дочерей, сказал бы, что ошибся, поторопился с женитьбой… А ты успевал и нашим, и вашим: и со мной спать, и жене любовные весточки слать! Так ведь? Иначе она не обнимала бы тебя так страстно в институте, а сразу залепила бы по морде!

– Ну… я же сказал, что виноват, – взмолился Звягин. – Я все время хотел вам обеим сказать… признаться во всем, но как-то не получалось… И потом там девочки: Катя и Машка…

– Вот и катитесь, многоуважаемый зам по науке, к своим девочкам! – зло сказала Алла и сложила руки на груди, отгородившись от него их живым крестом.

Потерянный, сжавшийся и скукоженный, Звягин ушел, а для Аллы начались кошмарные дни. Жена Александра Леонидовича, Лариса Павловна, устроилась к ним же в институт в бухгалтерию. Разумеется, в очень скором времени она была посвящена доброжелателями в тайны отношений собственного мужа с некоей Белозеровой Аллой Константиновной. Лариса Павловна поначалу придала этому не слишком большое значение. У всех мужиков бывают загулы, так уж они устроены, и с этим надо считаться. Александра тем более можно простить, потому что он целых полгода жил в Ленинграде без женщины. Какой мужчина это выдержит? Но когда Лариса Павловна увидела Аллу Белозерову собственной персоной, то онемела от ужаса. Таких безупречных красоток она видела только в иностранных модных журналах. Только одно лицо – есть настоящее произведение искусства! Как она умудряется так красить ресницы, что ни одна не слипается с другой? А кожа?!! Какая у нее кожа!!! Гладкая, матовая, без единого дефекта!!! И губы! Такой красивый изгиб! И помада какая-то особенная! У нее, Ларисы, помада вечно скатывается в противные кусочки и в уголки губ почему-то затекает. А у этой – блеск да и только! А одежду эта Алла явно не в магазине покупает! Шьет, наверно, на заказ. Но ведь это надо еще суметь придумать, чтобы тебе так сшили: просто, неярко, но так элегантно и изысканно, хоть плачь. Такую женщину на кривой кобыле не объедешь… В такую любой мужчина влюбится, не только ее Сашка. Наверняка эта инфернальная женщина совратила кучу мужиков из института.