Читать книгу "Эксклюзивный грех - Анна и Сергей Литвиновы"

– Вот именно, – мрачно сказал Дима. – Видишь, что получается: вчера днем кто-то угнал “десятку”. Вечером этот “кто-то” сбил на улице твою маму. А потом бросил сие “паленое” авто…

– А может… Может, маму сбил сам хозяин “десятки”? Дима посмотрел на нее снисходительно. Саркастично произнес:

– Ага. Хозяин “десятки” – пенсионер семидесяти лет, полковник запаса. Значит, он откуда-то заранее знал, что вечером собьет тетю Раю, поэтому днем объявил свою собственную машину в розыск.

Надя поняла, что сморозила не то, и убежденно сказала:

– Значит, пацаны. Какие же сволочи. Украли машину. А ездить не умеют, вот и сшибли маму…

– Да, наверно, пацаны, – сказал Дима и нахмурился.

– Где же их искать?

– Понятия не имею, – буркнул Полуянов. Они уже стояли в тесном коридорчике Надиной квартиры. Журналист скривил губу и произнес:

– Знаешь что? Одевайся-ка ты, и поедем. Я подкину тебя до Склифа. А сам… Сам – домой. У меня там кот некормленый сидит. И еще вот чего. Дай-ка мне записные книжки твоей мамы.

– Зачем?

– Дай. Я тебе потом все объясню.

Надя. Тот же день, 12 часов 20 минут

Она вышла из подъезда, когда Дима уже прогрел свою красную машину. Сидел за рулем, хмурился. Выйти и открыть перед ней дверцу даже не подумал. “Вот такие они, современные мужики. Пусть и самые лучшие”.

Когда Надя уселась на переднее пассажирское сиденье, Дима, однако, не поспешил трогаться. Он достал из внутреннего кармана куртки бумажник (тот самый, что она видела, – кожаный “Петек”). Вытащил из него стодолларовую купюру. Сказал:

– Будешь в Склифе, найдешь заведующего отделением – того отделения, где мама лежит. Сунешь ему (или ей) вот эту бумажку. Знакомства – это, конечно, хорошо, а прямая подкормка – лучше…

Надя отчаянно замотала головой:

– Я не умею! И потом это неудобно!..

– Неудобно трахаться на лыжах в гамаке. Надя покраснела, выкрикнула:

– Почему я должна брать у тебя эти деньги?!

– Потому что у тебя их нет. И еще потому, что мама твоя, тетя Рая, меня из школы забирала. И обедами кормила. И читала мне “Таинственный остров”. Я, знаешь ли, это хорошо помню…

– Я не возьму никаких денег!

– Слушай, Митрофанова, не зли меня. Ты что это? Вынуждаешь меня самому опять идти в Склиф? И искать завотделением, и беседовать с ним?.. А у меня дома – кот, скотина такая, без пищи страдает. Ты-то своего Родиона уже два раза кормила!

Аргумент насчет Родиона оказался убедительным. Надя примолкла. Дима положил зеленую бумажку поверх ее сумочки, торопливо включил передачу и выехал со двора.

Спустя минут десять, когда они уже ехали по улице Летчика Бабушкина, вдоль длинных трамвайных путей, Надя, все это время молчавшая, хмурившаяся, закусывающая губу, наконец спрятала деньги в сумку. Вздохнула, тихо проговорила:

– Я тебе их обязательно отдам.

– Я не сомневаюсь, – немедленно откликнулся Дима. Спустя еще пять минут они уткнулись в пробку на выезде на проспект Мира. Журналист произнес, к Наде вовсе не обращаясь, словно бы сам с собой:

– Мою маму убили пять дней назад. На твою покушались – вчера. Странное какое-то совпадение по времени.

– Странное, – глухо проговорила Надя.

– И чем-то ведь покушения похожи. И в случае с мамой, и в случае с тетей Раей имели место автомобили.

– И с твоей.., твоей, – Надя отчаянно засмущалась, – мамой разве тоже был автомобиль? Дима неохотно ответил:

– Менты говорят, свидетели видели: из подъезда, сразу после убийства, вышли двое. Их ждала машина с включенным движком. Но ты только не болтай об этом, ради бога!

– Я никогда не болтаю, – огрызнулась она. Дима кивнул и продолжил:

– И тогда, и теперь преступления кажутся вроде бы такими простыми-простыми!.. Очень простыми – да концов не найдешь.

– Ты думаешь, их обеих специально пытались убить? – Надя глянула на Диму: он сидел за рулем нахмуренный, сосредоточенный.

– Да, пытались… А мою маму даже убили… Но кому, спрашивается, нужно убивать двух пенсионерок? Кому они, старушки, могут помешать?

– Может, наследство? – робко предположила Надя.

– От кого? У моей мамани на книжке осталось шестнадцать рублей девяносто копеек. Может, у твоей есть золото-бриллианты?

– Боюсь, что нет, – через силу усмехнулась она.

– Тем более что я – единственный, кажется, наследник своей мамы. А ты – если не дай бог что случится – у своей единственная наследница?

– Наверное, – пожала плечами Надя. Она и краешком думать не хотела о том, что “не дай бог что слупится”.

– Значит, – цинично усмехнулся Полуянов, – убрать старушек выгодно прежде всего – кому? Мне и тебе. А что, замечательный сюжет. Я в Амстердаме, у меня стопроцентное алиби – а ты в это время убиваешь мою маманю. А потом я краду машину и сбиваю твою мать. А потом мы с тобой наследуем шестнадцать рублей девяносто копеек и две квартиры. И живем в них, поживаем, добра наживаем…

– Слушай, прекрати юродствовать, а? – с неожиданной для нее твердостью сказала Надя. – Заткнись. Пожалуйста.

Дима искоса глянул на нее, излишне резко рванул со светофора и тихо произнес:

– Извини.

Еще десять минут они проехали в молчании, а потом Надя сказала:

– Они же очень долго, твоя мама и моя, работали вместе. Вдруг они были свидетельницами какого-то преступления? А сейчас их пытаются убрать…

– Угу, – усмехнулся Дима. – Они не работают вместе уже чертову тучу лет. И все эти годы убирать их никто не пытался. А теперь вдруг они кому-то помешали.

– Может, шантаж?

– С чьей стороны?.. Эй, подруга! – Дима обернул к ней изумленное лицо. – Ты что, представляешь себе мою мать в роли шантажистки? Или – свою?

– Да, я как-то не подумала… – пробормотала она, отвернувшись к окошку. Справа тянулись сталинские дома. У метро “Проспект Мира” вовсю торговали цветами. – Извини, – добавила Надя.

– Может быть, произошло другое, – сказал Дима. – Они обе стали свидетельницами преступления – сейчас. И этим кому-то помешали. Очень помешали.

Они уже подъезжали к повороту с проспекта Мира налево, в переулок. Отсюда до нового корпуса Склифа рукой подать. Наде нравилось, как Дима ведет машину. Вроде бы никуда не спешит, а получается быстро.

– Знаешь, Надечка, – проговорил Дима, когда они стояли в длинном ряду машин, ожидающих левого поворота, – ты подумай, пожалуйста: когда наши мамы друг с другом в последнее время видались? Где бывали? Что делали?.. И я тоже вокруг этого подумаю…

Загорелась зеленая стрелка, они свернули налево. Потом поблуждали по дворам. Наконец Полуянов остановил машину в одном из дворов в непосредственной близости от Института Склифосовского. Выключил мотор.