Читать книгу "Загадка салона "Магия" - Анна Устинова"

Андрей Станиславович машинально кивнул.

— И нечего скромничать, — истолковал по-своему его поведение Михаил Петрович. — Действительно интересное начинание. Только, — принюхался он, — почему у вас чем-то тухлым воняет? Канализация протекла, что ли?

— Нет, мы пытались создать атмосферу гнилых болот! — бодро отрапортовал Женька.

— Ну, молодцы, молодцы, — похвалил директор. — У меня одно замечание, Андрей Станиславович: когда будете в другой раз создавать атмосферу какой-нибудь битвы, постарайтесь немного потише.

И Михаил Петрович вышел из класса. Андрей Станиславович несколько раз чихнул в свой огромный платок, затем сурово оглядел подопечных.

— Обсуждать с вами этот случай не буду, — медленно произнес он, — но если еще раз такое повторится, пеняйте на себя. Ладно, — взглянул он на часы. — Пол-урока у нас еще есть. Давайте быстро за дело.

— Ой, Андрей Станиславович, — сняв залитую тухлой водой куртку, уже чувствовала себя вполне нормально Моя Длина. — Расскажите про жен декабристов. Там такая любовь обалденная.

— Всему свое время, Школьникова, — ответил учитель. — Сначала поговорим о характере их политической борьбы.

— Ой, это тоже так интересно! — не сводила с него глаз Моя Длина. «Хорошо, что у меня порошочек еще остался, — добавила она про себя. — Завтра его как-нибудь да подсыплю».

Андрей Станиславович начал урок. В это время Пашков явственно ощутил, что больше в классе сидеть не может. Дело в том, что перед уроками его мучила жажда и по дороге в школу он уже выпил целую бутыль «пепси-колы». Литр витаминного напитка оказался для организма Пашкова определенно лишним.

— В царское время декабристов официальная история осуждала, — говорил тем временем Андрей Станиславович. — После Октябрьской революции их, наоборот, превратили едва ли не в святых. А в действительности они просто боролись за политическую власть. И я хотел бы, чтобы мы с вами попробовали вообразить…

— Андрей Станиславович! — перебил учителя возглас Пашкова. — Не могу!

Пролетев с последней парты через весь класс, Лешка пулей вынесся в коридор.

— Что это с ним? — проводил его удивленным взглядом классный руководитель.

— Нормальное дело, — отозвался будничным тоном Марат Ахметов. — Это же надо столько воды выдуть. Теперь весь урок избавляться будет.

— И поделом, — свирепо пробормотала Моя Длина.

Тут Лешка вернулся обратно. Класс грохнул.

— Ну, что, любитель витаминов, урок начать можно? — усмехнулся в пшеничные усы Андрей Станиславович.

— Запросто, — заметно приободрился после кратковременной отлучки Пашков.

— В общем, мне бы для начала хотелось, — дождался, пока Лешка сел, Андрей Станиславович, — чтобы мы с вами пофантазировали. Конечно, для истории, строго говоря, сослагательного наклонения не существует, но все-таки давайте себе представим, какой могла бы стать эпоха Александра Первого без декабристов. Сейчас просто порассуждаем…

— Обалдеть! — воскликнула Школьникова. — Что такое? — посмотрел на нее Андрей Станиславович.

— Ничего, ничего. Продолжайте, — закатила глаза Моя Длина. — Я просто тащусь, какой вы умный.

— Машка-а! — вдруг вылетел снова в проход Пашков.

— Опять прихватило, — захохотал Марат Ахметов.

Но он ошибся. Добежав до Моей Длины, Лешка бухнулся на колени и провозгласил:

— Машка! Я влюблен в тебя с первого класса! Ответь взаимностью!

— Заткнись, ребенок! — презрительно передернула мощными плечами Школьникова.

— Господи! — в ужасе наблюдала Таня за Лешкой. — Неужели средство подействовало?

— Выходит, что так, — кивнула Катя. Олег, Тема и Женька не сводили с Пашкова глаз.

— Ты, Машка, со мной не шути! — теперь в голосе Лешки слышался вызов. — Или ответь взаимностью. Или сердце мое надорвется!

По классу разнеслись смешки.

— Пашков! — крикнул Андрей Станиславович. — Сядь на место!

— Ах, Андрей Станиславович! — ползал по-прежнему тот на коленях перед Моей Длиной. — Лучше замолвили бы словечко за бедного дворянина!

— Ну и лексикончик, — поделилась Катя с Таней.

— Это в него, наверное, госпожа Ольга вселилась, — отвечала подруга. — Порошок-то ее.

— Слушай, бедный дворянин, садись-ка на место, — засмеялся Андрей Станиславович.

Лешка совету не внял.

— Машка! — исторг он новый трагический вопль. — Или ты меня любишь, или прощай навсегда!

— Тогда лучше прощай, — отодвинулась от него подальше Школьникова.

— Любовная лодка разбилась о быт! — всплыли вдруг в воспаленном сознании Лешки строки из Маяковского. — О быт разбилась! Слыхала, Машка? — завопил еще громче Пашков и вмиг очутился на подоконнике распахнутого окна. — Прощай, дорогая! Бросаюсь!

Класс замер. Лешка занес ногу над пустотой. Андрей Станиславович метнулся к окну. Миг — и он уже втаскивал Лешку обратно в класс.

— Ты меня что, в гроб вогнать хочешь? — пробормотал учитель.

— О, не спасай меня, соперник лицемерный! — с пафосом продекламировал Лешка.

— К Роману бы его сейчас на урок литературы! — крикнул Боря Савушкин. — Он бы ему за стихи сразу пятерку в четверти выставил.

— Жизнь моя! Иль ты приснилась мне! — голосом мартовского кота завывал Пашков.

Директор школы в это время инспектировал двор. Услыхав декламацию Пашкова, он с удовольствием подумал: «Молодец Андрей Станиславович. Как сумел класс в учебный процесс втянуть. Очень продуктивная методика. Интересно, какую они сейчас тему по истории разыгрывают? Главное, хорошо, что поэзию привлекают. Кажется, Пушкина и Есенина». Михаил Петрович еще немного послушал и удалился к себе в кабинет.

Побушевав еще какое-то время, Лешка заметно сник, однако вновь плюхнулся на колени перед Моей Длиной и не сводил с нее преданных глаз.

— Может, тебя к врачу отвести? — заботливо склонился над ним Андрей Станиславович.

— Я думаю, ему просто отдохнуть надо, — подал идею Олег. — Давайте мы с ребятами его домой проводим.

— А у него там кто-нибудь есть? — боялся Андрей Станиславович оставлять сейчас Лешку одного.

— Мать, — подсказал Марат Ахметов. — У нее отпуск.

— Тогда давайте, — тяжело вздохнул классный руководитель. — Ну, и денек!

Компания с Большой Спасской, подхватив Лешку под руки, вывела его из класса.

— Остальным остаться, — скомандовал учитель. — Попробую хоть что-нибудь до конца урока вам рассказать. А вы, — повернулся он к уже выходящим друзьям, — потом перепишете у ребят конспекты.

На улице Лешка спел дурным голосом несколько песен о любви. Прохожие на них оборачивались.