Читать книгу "Черника на снегу - Анна Данилова"

Сказала и исчезла.

– Вот, Наташа, надевайте дубленку, сапоги. На улице мороз.

– Спасибо, Рита. Вещи я верну.

– Вот моя визитка, звони, если что, и возьми немного денег, – Рита вложила ей в руку несколько тысячных купюр. – Мало ли… И не забудь пакет со своим роскошным платьем.

– Спасибо, – поблагодарила Риту Наташа и даже прослезилась. – Я все верну… Потом.

Она уехала. Рита с Ксенией Илларионовной постояли какое-то время на пороге. Потом они вернулись в дом.

– Прости меня, Рита, за то, что я позвонила Марку. Но мне действительно было как-то не по себе… Скажи, ты ведь не сердишься на меня? Поверь, мы с тобой одинаковые, доверчивые, относимся к людям так, как хотели бы, чтобы они относились к нам. Но я замечаю, что меняюсь. Вот как я начала понемногу вникать в то, чем занимается твой муж, так во мне словно стало что-то переворачиваться. Поняла я вдруг, как много вокруг зла! Ты же знаешь меня, Ритуля, мой дом всегда был открыт для людей. Но сейчас я не могу вести себя как прежде. Я боюсь за тебя, за свою внучку, которая, между прочим, вырастет такой же доверчивой, как и мы с тобой.

– Мам, я все понимаю, но почему у меня так скверно на душе? Я же сначала так хорошо отнеслась к ней – отогрела, вошла в ее положение…

– Да я все это знаю. Но опасно это, понимаешь? Другое дело, если бы, к примеру, дело касалось человека, которого мы хорошо знаем. А так – совершенно незнакомая девушка! У меня, между прочим, тоже скверно на душе. Ну да ладно, дело сделано. Она уехала. Если богу будет угодно, ты когда-нибудь с ней встретишься. Попроси Марка выяснить, кто она такая, проверь все то, что она рассказывала о себе… Если уж тебе так хочется написать ее портрет, то прежде чем снова пригласить ее к себе в дом, проверь ее. Кстати говоря, ты одела ее в свою дубленку, дала ей свои сапоги. Красивые, новые, дорогие вещи.

– Мам, а ты хотела бы, чтобы я отпустила ее зимой в летнем платье?

Говорить дальше на эту тему ни у кого уже не было желания. Рита вернулась в мастерскую, осмотрела расставленные повсюду работы, убедилась, что все на месте, и собралась уже было выйти, как заметила лежавший на полке телефон. Свой телефон. Тот самый, по которому недавно звонила Наташа. Она сказала, что звонила подруге. Вот и хорошо! Есть возможность выяснить, что у нее за подруга. Номер телефона – это не так уж и мало…

Рита включила телефон – и ее бросило в пот, когда она увидела последний номер, звонок, по времени совпадающий с тем временем, когда Наташа звонила якобы подруге… Это был номер телефона Марка!!! И продолжался их разговор целых пять минут!

8

5 декабря 20.. г.

Алекс

«Алекс лежала на кровати в гостиничном номере и курила. Рядом с большой хрустальной пепельницей на ночном столике стоял фужер с остатками красного вина. Свободной рукой она нервно теребила край простыни».

На самом деле Саша лежала на собственной кровати у себя дома, и на ее ночном столике стояла чашка с остывшим молоком. На коленях у нее примостился толстый блокнот, куда она записывала свои мысли. Сейчас ей казалось, что она – известная писательница, которая не может ни часа прожить без строчки. Когда она представляла себя ею, то и жизнь ее казалась Саше не такой уж пресной и благопристойной. Каждая мысль ее, каждое движение тогда наполнялись особым смыслом.

Она бы могла на самом деле сейчас находиться в гостиничном номере с Ванечкой, если бы у жены Ванечки не развилась ее болезнь, если бы ее снова не пришлось укладывать в больницу, если бы ему не пришлось раскошелиться на очередную операцию для нее…

Алекс не хотела вникать в семейную жизнь своего любовника, где все было пропитано запахами больницы и лекарств, где все было уныло и беспросветно. Ей хотелось абстрагироваться и воспринимать Ивана лишь как мужчину. Не хотелось думать о том, что у него огромное количество проблем, которые отвлекают его от нее, которые отравляют жизнь не только ему, но и ей. Она злилась на его жену. Алекс, естественно, никогда ее не видела (и не хотела видеть), а та своими болячками превратила жизнь своего мужа в настоящий ад. Кроме того, она, как и всякий больной человек, тянула из Вани деньги, заставляла его работать, добывать эти деньги, занимать все те же деньги, влезать в долги, унижаться…

Саша-Алекс не хотела думать о том, что все люди время от времени болеют и что жена Ванечки не виновата в том, что она больна, что на ее месте могла бы оказаться она сама, Алекс. Она все понимала, но не хотела думать, что это имеет отношение лично к ней. Понимала так же она и то, что она, Алекс, эгоистична, но ей не было стыдно за свой эгоизм: она считала, что, как и всякий человек, заслуживает право на счастье. А счастье для нее заключалось в том, чтобы почаще встречаться с Ванечкой, чтобы его одежда не пахла лекарствами, чтобы в его квартире не было и духа больной жены! Чтобы в его голове не было ни одной мысли о жене, а в сердце не было места для чувств по отношению к ней. Чтобы его жена исчезла из его жизни так же, как исчез бы из ее жизни Гарашин. Еще ей казалось, что, раз она готова пойти на убийство мужа ради того, чтобы жить с Ванечкой, значит, она его любит, а любовь – это благородное и сильное чувство, и все, что связано с любовью, не может быть постыдным…

Она зажмурилась и замотала головой. Мысли и чувства переполняли ее. Она вдруг почувствовала в себе такую силу, ей так захотелось что-то сделать, чтобы приблизить это счастье, что она вскочила с постели, отбросила в сторону блокнот, быстро застелила постель и вымыла чашку из-под молока (сказывались привычки и воспитание Саши), после чего принялась искать в Интернете способы убийства мужа. Она искала такой способ, чтобы с наименьшим риском и минимальными усилиями отправить его на тот свет. Яд. Конечно, это будет яд! Не станет же она его резать, как поросенка. Да у нее и силы не хватит. Если она возьмет в руки острый нож и всадит его в грудь Гарашина, где гарантия, что нож не наткнется на ребро? И что тогда? Гарашин выхватит нож – и сам всадит ей его… в живот, к примеру…

К тому же от такого способа убийства бывает много крови. А в Гарашине точно много крови. Он и румяный оттого, что в нем много крови. Он здоров как бык! Нож… Нет, об этом и думать не стоит. Яд, и только яд. Крысиный, который можно купить в хозяйственном магазине и напоить Гарашина. А труп? Куда девать его труп? Вот с трупом-то все и горят! Он будет тяжелый, его надо будет заворачивать в ковер (почему-то все трупы убийцы заворачивают в ковер), укладывать в багажник машины… Но сделать это одна она не сможет, ей придется просить помощи у Ванечки. И тогда они станут соучастниками. И это будет прекрасно, потому что тогда Ванечка-то уж точно от нее никуда не денется!

Так. Предположим, яд она купила. Что дальше?

Алекс так разнервничалась, что достала сигарету и устроилась в кухне, возле окна. Закурила, открыла форточку и принялась размышлять, что же будет дальше, после того, как она достанет яд. Как говорится – пошагово. Вот она наливает Гарашину кофе утром. В квартире тихо. Гарашин воспринимает Алекс, как свою жену, Сашку, к которой он привык, как к любимой подушке или домашним тапочкам. Она спрашивает его, с чем он будет бутерброд – с сыром или колбасой? Он отвечает: с колбасой, предположим. Она делает ему как ни в чем не бывало бутерброд. Словно и не знает, что до бутерброда дело не дойдет. Что после нескольких глотков приторного кофе Гарашин свалится под стол и будет так корчиться в предсмертных судорогах, что мало не покажется! Как она, Алекс, переживет эти несколько минут? Не случится ли с ней нервного припадка или сердечного приступа? И снова вопрос: что делать с трупом? Хотя нет… Пока нет. Для начала она должна будет определить, мертв ли он. Это главное. А для этого ей понадобится все ее мужество, чтобы подойти вплотную к притихшему Гарашину, взять его руку в свою и попытаться пощупать его пульс. Потом надо будет поднести зеркальце к губам – если оно не запотеет, значит, он мертв. Значит, можно звонить Ванечке и звать его на помощь. В сущности, после того как Гарашина не станет, она окажется богатой вдовой, и можно будет с барского плеча отстегнуть Ванечке немного – за работу, так сказать. За риск. Ведь это ему придется везти труп Гарашина в багажнике. Но – вопрос: согласится ли он? И не выдаст ли он ее потом? Хотя какая глупость! Как же он может ее выдать, если он сам будет по уши в этом убийстве?.. Нет, он будет молчать. Другое дело, не разладятся ли у них отношения после того, как она убьет мужа? Захочет ли Ванечка, увидевший в ее лице убийцу, продолжать с ней отношения?