Читать книгу "Печальная принцесса - Анна Данилова"

– Седьмого марта я пришел в магазин «Bell» покупать подарок жене. Увидел Лилю за прилавком – и все… Больше я не мог думать ни о ком другом. Я спросил ее, какие духи самые лучшие. Вопрос идиотский, это понятно, духи – дело вкуса, но я должен был услышать ее голос, увидеть, как она двигается. Когда она вышла из-за прилавка и прошла к стойке, на которой стояли духи, наклонилась и принялась выбирать коробку, и я увидел ее фигуру, ее точеные ножки с гладкой нежной кожей, она была в тонких прозрачных колготках, такая теплая, женственная, изящная… Словом, я начал сходить с ума. Она приносила мне одну коробку за другой, ставила на прилавок, предлагала мне какие-то картонки с запахами, чтобы я мог выбрать духи, но потом я сдался, сказал, что запутался, и тогда она принесла мне кофейных зерен. Я не понял, да мне было и не до зерен, я смотрел – и видел ее… без одежды.

И тут Роман, вероятно, понял, что рассказывает о своей любви к женщине, которую только что потерял, не лучшему другу, который готов слушать тебя часами с понимающим видом, а следователю прокуратуры.

– Продолжайте, – сухо бросил Марк, отлично представляя себе Лилю в магазине, предлагающую своему будущему любовнику духи для его жены. Хотя ее образ каким-то невероятным образом расслаивался на детали внешности, присущие Рите. Это ее стройные ноги Марк увидел, слушая Гончарова.

– Я купил самые дорогие духи и подарил ей. Поздравил с наступающим женским праздником и вышел из магазина, трясущийся, потный, ничего не соображавший. Мне было и хорошо и плохо одновременно. Но я точно знал, что вернусь сюда уже очень скоро. По дороге я зашел в другой магазин и купил жене павлово-посадский платок. К шубе. Знал, что она такой хотела, в красно-зеленых тонах.

– И когда вы начали встречаться с Лилей?

– Прошло довольно много времени, прежде чем она согласилась на свидание со мной. Я продолжал приходить в магазин почти каждый день, пытался заговорить с ней, но вокруг нее всегда толпилось много покупательниц. Сначала мне казалось, что она нарочно так долго беседует с каждой, чтобы помучить меня. Но потом, когда я провел там довольно много времени, мне стало ясно, что она испытывает удовольствие от своей работы. Она очень хорошо понимала женщин, была с ними внимательна, подбирала им духи терпеливо, пытаясь понять, какой именно запах подходит той или другой женщине. Господи, да что я такое говорю?!

Он вдруг обхватил себя ладонями за голову и закачался, застонал:

– Ее нет, а я как идиот рассказываю о каких-то там духах, покупательницах! Да разве это сейчас, когда она умерла, имеет хотя бы какой-то смысл? Как это случилось? Почему? Я же ей все объяснил… Она не должна была, не могла… Я знаю даже, какие чувства она испытывала ко мне в последние дни своей жизни. Презрение, понимаете? Она стала презирать меня за то, что я вернулся в семью, в ложь, в гнилое затхлое болотце, как она называла мою семью. Она говорила это не потому, что была злая, нет, она любила меня и не хотела, чтобы я мучился. А у меня дети… Я не знал, что мне делать. Я запутался. Одно скажу: когда я объявил ей о своем решении, а сделал я это как последний трус, прячась за юбку жены, она сначала расхохоталась мне в лицо, а потом вдруг бросилась ко мне, схватила так, словно я падал, а она держала меня. Но разве мог я предположить, что она держалась за меня сама!

– Она могла сама уйти из жизни или же вы предполагаете… убийство? – спросил Марк его прямо в лоб. – Дело в том, что некоторые факты указывают на то, что Лиле могли помочь отправиться на тот свет. Скажите, Роман, кто мог бы хотеть ее смерти?

– Что вы сказали: убийство? Нет, вы что?!

И тут вдруг он как-то странно посмотрел на Марка, и лицо его побледнело.

– Мне кажется, теперь я понимаю, почему вы здесь. Вы думаете, что это я убил Лилю? Да? Но это не так…

Он был напуган, растерян и смотрел на Марка с видом человека, не знающего, какие еще найти слова, чтобы снять с себя подозрения.

– Да и зачем мне было?..

– Вы же собирались вернуться в семью, а Лиля препятствовала вам в этом, разве не так? Вы же сами только что говорили, что она хваталась за вас как за соломинку, что она никак не могла свыкнуться с мыслью, что теряет вас. Вы поймите, Роман, это всего лишь предположения, подозрения. Ваша любовница убита. Конечно, если она не сама, перед тем как удавить себя чулком, удушила себя же руками, поскольку на шее имеются следы пальцев рук… Экспертизой не установлены пока детали, но картина, в общем-то, ясна: кто-то, кого Лиля знала и кому доверяла настолько, чтобы впустить в свой дом, пришел к ней и убил. Скажите, где вы были в ночь с одиннадцатого на двенадцатое ноября, приблизительно между часом и тремя ночи?

– Дома, где же еще! Жена может это подтвердить.

– Жена тоже была дома? – бесстрастным голосом спросил Марк.

– Какие странные вопросы вы задаете. Вы что же, думаете, моя жена отправилась к Лиле и удушила ее чулком? И что я буду покрывать ее? А она в случае, если я убил Лилю, обеспечит мое алиби? Да все это глупости! Я любил Лилю! Кроме того, несмотря на то что я расстался с ней, я бы мог еще к ней вернуться, поскольку понимал, что обманываю себя, с женой я все равно не буду никогда счастлив, понимаете? Да с Лилей мне было так хорошо… И за что мне ее убивать?

Сколько раз Марк слушал подобные оправдания, и как хотелось ему поверить в услышанное, но поступки людей, как это ни странно, не всегда подчинялись логике. Мужчина, любящий страстно женщину, убивал ее в порыве чувств, будь это ревность или прилив жгучей ненависти в момент, когда он застает ее с другим мужчиной.

– Скажите, у Лили был кто-нибудь еще, кроме вас?

– Вот! Наконец-то! Вопрос так вопрос. Был. И она никогда не скрывала от меня то, что время от времени видится с этим мужчиной. Это был ее хозяин, точнее, хозяин магазина, в котором она работала, – Семен Сквозников. Лиля уверяла меня, что между ними все кончено, хотя они и пережили бурный роман, и это она тоже от меня не скрывала, но отношения разладились. Лиля не желала иметь дело с человеком, от которого зависела по работе. А уходить из магазина тоже не собиралась, ей нравилось там работать. Конечно, я ревновал ее к Семену, он хороший, интересный мужик, умный, его уважают в городе, да и не бедный, это факт. Я тоже не нищий, но Сквозников – это фигура…

– Значит, она говорила вам, что в момент вашего романа с ней между ними все закончилось?

– Думаю, она не обманывала меня. Да и какой смысл ей было врать, ведь стоило ей только захотеть бросить меня, как она сделала это не задумываясь.

– Она любила его?

– Да разве поймешь этих женщин? Мне казалось, что она любит меня. Что ей со мной легче, проще, что я ей ближе, чем господин Сквозников. Но что на самом деле творилось в ее душе, разве кто-нибудь знает?

Марк подумал, что все сложности в жизни красивых женщин происходят от полной неразберихи с их мужчинами. Такое впечатление, что они мужиков коллекционируют, находясь в постоянном процессе сравнения – какой же из них лучше, или же, о чем пока не принято говорить в обществе, женщины так же полигамны, как и мужчины? И им так же требуется разнообразие? Но если окажется, что это – истина, покрытая пока что слоем подкрепленной наукой и человеческим опытом принадлежности к полигамии мужчин, то, когда она станет аксиомой, чего можно ждать от Риты?! И она, быть может, тоже страдает потихоньку от невозможности время от времени менять мужчин?