Читать книгу "Апельсин-желание - Мария Брикер"

– Летом прошлого года. Кажется, в августе. А осенью он ей уже предложение сделал.

– Надя, Семенович Катю бил?

– Никогда даже пальцем не тронул! – возмутилась Серова. – Вообще-то нормальный он мужик. Страшный, правда, как урюк, и жлобливый малость. До смешного доходило: он Катюне купил дорогущую шубу, но разрешал ее надевать, только когда они вместе куда-то едут. С кольцом с брюликом та же история. Семенович ей кольцо подарил офигенное. Стоит столько, сколько наша квартира. Так вот, возвращались они домой после какой-нибудь вечеринки, Скрудж кольцо снимал с ее пальца и прятал в сейф. Одежду бутиковую, правда, не отнимал, задаривал ее бельем дорогущим французским. А у него дома столько всякого хлама ненужного – просто кошмар. Патефон военный с пластинками стоит в гостиной, лампы в зеленых абажурах, хрен знает сколько им лет, целая комната старых книг и журналов, полки от пола до потолка, и еще много всякой рухляди. Скупой, но обещал Катюне ни в чем не отказывать, когда она замуж за него выйдет. Правда, зашибает Семенович конкретно. От него поэтому первая жена ушла, слиняла в Израиль. Не только, конечно, поэтому. Он ее, видать… это самое… Короче, очень он активный в постели. Не каждая молодуха такой напор выдержит, а жене его было за сорок. Она еще к тому же на религии кукукнулась. А посмотришь на Семеновича – никак не скажешь, что такой половой гигант. Маленький, что называется, да удаленький. Вернее, у него совсем не маленький… Ой, пардон…

Надя порозовела и нервно почесала лоб, содрав ногтями пару прыщей. Елена Петровна тоже слегка порозовела и часто заморгала, потому что видела воочию то, о чем говорила Наденька. И в данную минуту то, о чем говорила Наденька, живописно встало у Елены Петровны в памяти и никак не желало испаряться.

– Семенович любил Катю? – спросила Зотова, желая как можно быстрее избавиться от видения, но Наденьку эта тема явно волновала, и она снова заговорила о мужских достоинствах банкира.

– Сомневаюсь, что любил. Просто Катюня дядюшке Скруджу в удачный момент подвернулась под руку. Он сам рассказывал по пьяни, что после развода с женой ударился в разврат, переспал со всеми шлюхами Москвы. Это он Кате рассказывал, – уточнила Надежда. – А потом его скрючило от жадности. За удовольствие же платить надо, а жене платить не надо. Про то, что скрючило, и про жену мы уж с Катюней сами додумали. Так вот, с Катей Скрудж познакомился как раз в период активных поисков супруги. Начали встречаться, он поближе Катюню узнал и вцепился в нее мертвой хваткой. Еще бы: красавица, ничего не просит, в постели не отказывает, как хозяйка очень экономная, каждую копейку считает, лишнего не тратит, слушается. Идеальная жена! Для Катюни он бы стал идеальным мужем. Ласковый, слова грубого не скажет, пожалеет всегда. Когда она ему о своей жизни рассказывала, Семенович плакал. Под булдой, правда, был, но все равно. У него тоже жизнь не сахарная оказалась. Мать его не любила никогда, в угол на горох ставила, отец ремнем лупил за любую провинность. В школе над ним измывались, били, потому что страшненький и маленький такой. Мы с ним похожи… в смысле… Ой, не о том я говорю… – Надя опустила глаза, долго рассматривала свои рабочие руки и ковыряла заусенцы. – А потом в жизни Кати появился другой мужик, и она от Скруджа сбежала к нему. Тоже не красавец, но респектабельный. Такой мужичина, огромный и не жмот. Вот она и клюнула. Все, что Катюня просила, он покупал по первому требованию. Вернее, денег давал и никогда отчета не требовал. Катюня на одно платье попросит, потом купит подешевле, а на разницу ткани всякие про запас. Куда мне теперь их девать? – Надя вопросительно посмотрела на Зотову, словно совета у нее спрашивала. – Какой-то кошмар: куклы, ткани… Вышла бы Катюха замуж за Семеновича, ничего бы не случилось. Семенович не убивал ее. Он безобидный, хороший. А тот – не человек, а холодное расчетливое животное. Катю увел у Семеновича просто так, чтобы потешить свое самолюбие.

– Как звали любовника Кати? – спросила Зотова, но Надя ее не слышала, погрузившись в воспоминания.

– Он все делал только так, как удобно ему. Не нужна она ему была. С самого начала не нужна. В начале романа он пообещал жениться, с отцом своим познакомил. Катя его папаше обеды в больницу возила, всякие котлетки, бульоны. Нашла заботу на свою голову… Думала, этот оценит ее старания, старалась быть идеальной хозяйкой, страстной любовницей, а ничего не вышло. Он и замуж ее не брал, но и не отпускал. В конце концов Катюне все надоело. Время-то идет, молодость проходит. И она Семеновичу позвонила, решила возобновить отношения. Я ее умоляла этого не делать, оставить все, как есть, просила. Не послушала. У нее что в башку вступит, не выбьешь! Как же, замуж любыми средствами! Чтобы Костя ее мажорный на нее другими глазами взглянул! Семенович тут же прискакал…

– Надя, кто он, этот человек?

– Знаете, что… Я жить хочу! – неожиданно зло сказала Надежда. – Катюню уже не вернешь, а мне помочь некому. Вам надо, вы и выясняйте. Сами выясняйте, я умываю руки. Катька, дуреха, себе могилу вырыла, а я ее подвиг повторять не собираюсь.

– Переломы от него Катя получила?

– Что вы ко мне пристали? – закричала Серова, лицо ее побагровело, руки затряслись. – Я устала, мне надо домой. Мне надо домой, слышите! Пошли вы все!

– Надя, успокойтесь. Это ваше право не отвечать на вопросы. – Зотова подписала пропуск и поднялась. – Пойдемте, я провожу. Все будет хорошо.

– Отпустите Скруджа, – хмуро сказала Надя перед уходом. – Он нормальный мужик. Не он это.

Зотова проводила подругу Кутузовой и вернулась в кабинет. После разговора с Наденькой на душе повисла тяжесть, расползлась по сердцу чернильной кляксой. Девушку за отказ назвать имя второго любовника Кати Зотова не осуждала. Страхи ее были понятны. Прокручивая в уме разговор с Надеждой, она думала о Кутузовой и понимала, что скорый конец ее был предрешен с самого начала, хотя девушка цеплялась за жизнь и была очень сильной личностью, ведь добилась в жизни колоссальных успехов по сравнению со многими выпускниками школ для сирот. Статистика там жуткая. Эх, знали бы мамаши, на какую чудовищную жизнь они обрекают своих детей, лишая их любви и тепла! Сорок процентов юношей и девушек вскоре после выпуска связываются с криминалом и попадают за решетку, оказываются в интернатах для умственно неполноценных, спиваются, наркоманят, становятся бомжами, лишаясь жилья по глупости или нечистоплотности других людей, кончают жизнь самоубийством, потому что не в состоянии привыкнуть к самостоятельной жизни. Редко кто из сирот доживает до старости…

Ну ничего, Железный Дровосек от правосудия не уйдет, мстительно подумала Зотова. По словам соседки Кутузовой по лестничной клетке, к Екатерине заглядывал импозантный крупный мужчина около сорока лет, который приезжал к девушке на черном «Кадиллаке». Портрет со слов соседки они составили. Кто таков, скоро будет ясно, когда помощники Елены Петровны отработают контакты Кутузовой через операторов сотовой связи. В крайнем случае через риелторское агентство можно будет на него выйти.

Напрягаться, выясняя личность таинственного любовника Кутузовой, не пришлось. Позвонил Трофимов, которому наконец-то удалось пообщаться с Семеновичем. Тот пришел в себя после очистки крови от немереной дозы алкоголя и был переведен из отделения интенсивной терапии в обычную палату.