Читать книгу "Ярость валькирии - Ирина Мельникова"

— Володя невероятно талантлив, вы же знакомы с его творчеством! — торопливо вклинилась Вера, заметив, что губы Марии дрогнули в едва заметной усмешке. — Его полотно реально порвет прежние представления об изобразительном искусстве. Художественный мир встанет на дыбы!

«Уж сколько этих полотен упало в бездну! — подумала Мария. — А мир не перевернулся и на дыбы вставать не собирается. Господи, опять пришли, побирушки, деньги просить!»

Марии уже не раз приходилось сталкиваться с Гавриловой. Однажды она опрометчиво согласилась спонсировать выставку ее мужа, хотя считала его весьма посредственным художником, затем заказала ей рекламную статью, как оказалось, совсем неплохую, но, к сожалению, абсолютно бесполезную, а с полгода назад помогла проникнуть на одну закрытую тусовку, где собирались сливки общества. Вспоминать о последнем благодеянии Мария не любила. Гаврилова кружила над бизнесменами, точно канюк над курами, и в попытках вырвать кусок пожирнее набивалась к солидным людям в друзья, не к месту хихикала и кокетничала. Мария пришла в ужас от ее ужимок и смешков, поэтому весь вечер держалась на расстоянии и делала вид, что мелкую интриганку в нелепом наряде в приличное общество ввел кто-то другой.

Кречинский тоже пытался пару раз выжать из Сотниковой деньги, но в искусстве плести ловчие сети заметно уступал жене, клянчил приличные суммы крайне грубо, а получив отказ, бил себя в грудь кулаком и вопил, что плебеям гениев не понять. Последний раз, в стельку пьяный, выкрикнул это в лицо заместителю губернатора и тут же был выдворен из областной комиссии по охране культурного наследия и памятников архитектуры.

Не пребывай Мария в растрепанных чувствах, эта сладкая парочка не проникла бы в ее салон дальше порога, но именно сейчас пакостница Гаврилова была ей нужна позарез. Потому Мария подавила в себе желание вызвать охрану и скупо улыбнулась.

— Да, эпическое полотно — это очень интересно! — произнесла она и добавила голосу толику теплоты: — Чай, кофе или, может, чего покрепче?

— От коньячка не откажусь! — Кречинский выпрямился и довольно потер ладони. — С лимоном или без оного — никакой разницы!

Вера метнула на мужа негодующий взгляд и жеманно потупилась.

— Ой, право, не стоит беспокоиться!

— Какое ж тут беспокойство? — отмахнулась Мария, нажала кнопку вызова на телефоне и приказала: — Катя! Три кофе… Кофе, говорю, свари! Все по первому классу дорогим гостям!

Разлить коньяк предложила Владимиру. Тот живо направился к бару и с видом знатока принялся рассматривать бутылки. Выбирал недолго и предпочел, естественно, самый дорогой напиток. Мария обвела его скептическим взглядом. Смотри-ка, алкаш запойный, а все из себя аристократа корчит! Неопрятный, неухоженный! Седеющие волосы стянуты в конский хвост, борода не подстрижена, не расчесана. И пуховичок, она с порога заметила, давно требует замены, и свитер на локтях вытерся, и ворот растянут. Шарф завязан якобы небрежно, на самом деле узел едва маскирует большую дыру, прожженную сигаретой…

Мария спустила взгляд ниже. Нет, не смотрит Верка за мужем! Не следит за одеждой. Джинсы в плохо застиранных пятнах краски, лоснятся на бедрах, обвисли… А ведь, по сути, крепкий еще и где-то симпатичный мужчина. Конечно, если отмыть, причесать, приодеть…

«О нет! Какой он мужчина? — одернула себя Мария. — Не о том думаешь, матушка! Вон губы пересохли, руки дрожат, значит, с похмелья. Надерется сейчас на старые дрожжи, эвакуатором из кабинета не выдернешь! Эх, никчемные люди, пустые!»

Вера тем временем пила кофе, манерно оттопырив мизинчик и сложив губы в трубочку. Между глотками она успевала вещать о гениальных задумках, которые невозможно воплотить без денег, и о том, что вложение финансовых средств в искусство гораздо выгоднее, чем торговля нефтепродуктами.

— А как у вас дела идут? — наконец спросила Вера и льстиво добавила: — Я вижу, все в порядке! Такие машинки красивые…

«Машинки» взбесили Марию окончательно. На прошлой неделе у нее сорвалась продажа «машинки» марки «Мазератти» за двести тысяч долларов. Потенциальный покупатель, молодой элегантный мужчина с тонкими чертами лица и манерами записного эстета, на деле оказался подпольным торговцем спайсами. И накануне заключения сделки его арестовала полиция, о чем Мария узнала из вечерних новостей. Ярости ее не было предела. На продажу «Роллс-Ройса», стоившего в четыре раза дороже, она боялась даже надеяться. Вернее, боялась потенциальных покупателей, трех мрачных мужчин с Кавказа, которые исправно появлялись в салоне, крутились возле автомобиля и интересовались, не сбросила ли хозяйка цену. От жителей гор можно было ждать чего угодно, это Мария знала еще с девяностых, когда схожие абреки нагло забрали прямо из салона три «БМВ». Муж даже не пикнул и ей запретил кому-либо рассказывать о том инциденте. Поэтому недолго думая Мария грустно сообщила:

— Неважно, честно говоря! Сами понимаете, кризис. Людям не до роскошных машин. И потом, Верочка, у меня столько недругов, столько недругов, если бы вы только знали!

И с удовольствием отметила, как вытянулось лицо Гавриловой.

«Ну, хватай крючок, акула пера, хватай! — усмехнулась про себя Мария. — Если не предложишь сейчас профессиональные услуги, я сожру и свою, и твою шляпы!»

— Я заметила, — изрекла Вера с самодовольным видом. — И очень удивилась, как вы допустили, чтобы напротив вашего салона рекламировали шарашкину контору конкурента? К тому же у вас дорогие и престижные авто! А у Беликова? Тьфу! Ерунда японская!

«У тебя и японской ерунды нет! — с веселой злостью подумала Мария. — Пешочком ходишь, да на маршрутке трясешься!»

Но мысли свои не озвучила, а Вера, воодушевленная ее откровенностью, продолжала возмущаться:

— Да еще заказал баннеры с женой в полуголом виде, чтобы мужики пялились и слюни пускали! Боже, какой моветон! Я бы никогда на такую пошлость не решилась!

Оценив взглядом отекшее лицо и несуразную фигуру, Мария представила Веру полуобнаженной на баннере и едва не подавилась от смеха, закашлялась и опустила взгляд в стол. Но тут в кабинет по-свойски без стука вошел Ваня и, не заметив посетителей, шагнул к ее столу и радостно сообщил:

— Тетя Маша, я твой ноутбук починил!

Увидел Веру, Кречинского и сконфузился:

— Простите, Мария Ефимовна! Я не знал, что вы заняты!

Щеки его порозовели, голубые глаза смотрели растерянно, словно он совершил самый негодяйский поступок в своей жизни и теперь не в силах его исправить.

«Совсем еще ребенок, — с нежностью подумала Мария. — Единственное родное существо, добрейшее создание, мордаха херувима с рождественской открытки!» И вздохнула. Хоть в этом судьба ее не обделила. Будет кому в старости водички подать…

И ласково улыбнулась.

— Спасибо, дорогой! Поезжай домой! Там Клава какой-то суп необыкновенный приготовила и, кажется, гуляш…

Похоже, последняя фраза смутила Ваню окончательно. Он покраснел, стушевался, буркнул: