Читать книгу "Пищевая цепочка - Виктор Ночкин"

Парень подтянул ноги, попробовал оттолкнуться от странно пружинящего… чего? Ворох листьев, какие-то ветки, которые потрескивают под его тяжестью, а под этим упругим слоем угадывается идеально ровная поверхность. Толик сел и прислушался к собственным ощущениям. Да, при падении приложился крепенько, но как будто ничего не сломал. А вот и свет над головой — теперь, сидя, можно различить чередование серых пятен и темноты вверху… а вот и луна, разрезанная чёрной сеткой корявых ветвей… чуть ниже — кроны деревьев. А прежде он ничего не видел, потому что сидит в яме. При попытке встать к прежним болям добавилась новая: колено зверски ныло и штанина прилипла к коже. Толик пощупал — жёсткая накладка на брюках цела, под ней — ссохшаяся корка крови. Вроде и с ногой ничего серьёзного не приключилось, только ссадина.

Постепенно Толику удалось оглядеть место, куда его швырнула судьба. Яма правильной круглой формы, борта бетонные, и под ногами — тоже бетон, только присыпан ветками и жухлой листвой. Этот слой смягчил падение и уберёг от серьёзных травм… Однако выбраться с больной ногой и ободранными ладонями будет непросто. Толик полез в рюкзак. Там, под флягами и свёртками Торца, среди бригадного хабара отыскал два фонарика. Оба были в рабочем состоянии, один едва-едва светил, зато другой оказался в полном порядке. Луч света скользнул по бетонным стенкам, вырвал из мрака сугробы палых листьев.

Круглая яма около восьми метров диаметром, в центре торчит бетонный цилиндр высотой метра полтора и примерно такого же диаметра. Если встать у борта и поднять руки, пальцы коснутся бетонного среза и пучков травы наверху. Уцепиться не за что — это паршиво. Так не вылезти…

Толик отыскал в ворохе гнили свой обрез, убедился, оружие заряжено, и, припадая на больную ногу, побрёл вдоль стенки. Он искал, где будет полегче выбраться. Проклятый ПДА по-прежнему не подавал признаков жизни, так что надеяться можно было только на себя.

Борта ямы по всему периметру были одинаково неприступны, зато во внутреннем цилиндре обнаружилась дверь сперва Толик её не видел, потому что свалился с другой стороны. Дверь он обследовал очень тщательно — тяжёлая с виду, стальная, покрытая облупившейся краской. Замка не имелось, между скобами был всунут кусок арматуры и согнут в дугу так, что не вытащить. Что же, разогнуть его вполне возможно, а внутри, наверное, отыщется что-нибудь, что поможет покинуть ловушку. Может, лестница, может, хотя бы мебель или ещё что достаточной высоты. Приставить к борту, вскарабкаться — и на свободу. Яма не такая уж глубокая. Приняв решение, Толик сразу приободрился — дело обернулось совсем неплохо! А может, за дверью и хабар какой стоящий?

Сперва он решил ещё раз осмотреть дверь — спешить-то некуда. Склонился над изогнутым стальным прутом и поднёс фонарик поближе. Арматурина как арматурина, вся в рыжей коросте ржавчины. Налёт ровный, железяку никто не трогал очень давно. Согнута так, что петли замка заклинила намертво.

Толик взялся за шершавый край. Поверхность была влажной, под рукой противно зашевелился, осыпаясь, слой корродированного металла. Потянул сперва слабо — нет, так не получится. Провёл несколько раз ладонью по арматурине, чтобы стереть податливый рыхлый налёт, потом взялся двумя руками и рванул. Железяка скрежетнула в пазах, но удержалась. Тогда Толик упёрся ногой и потянул в полную силу. Вроде бы ничего не происходило, но он чувствовал дело пошло! Ногу кололо, ныли мышцы спины, но металл медленно поддавался… Ну, вот и всё. Толик отступил на шаг и снова включил фонарик — точно, теперь самодельный засов можно будет выдернуть. На всякий случай нужно готовиться к спуску в темноту, дверь-то наверняка ведёт в подвал. Толик отыскал в кармане изоленту и примотал фонарик поверх укороченных стволов обреза. Целиться в подвале ему вряд ли предстоит, так что пусть фонарь освещает сектор обстрела, так будет вернее.

Теперь приготовления были окончены, но Толик медлил. Не то чтобы страшно стало, а как-то… не по себе немного. Понятно же, что ничего опасного не может таиться в давно заброшенном подземелье. Сколько месяцев оно пустует? Или даже сколько лет? Вон какой слой ржавчины нарос на железяке в дверях! Однако парень ощущал неуверенность. Даже рука подрагивать стала, и пот на лбу выступил. Луна выглянула из-за сплетения ветвей, стало немного светлее.

Наконец он мысленно прикрикнул на себя: «Ну же, давай, ты пацан или кто?» Помогло слабо, но Толик сбросил рюкзак, решительно шагнул к бетонному цилиндру, взялся левой рукой за стальной прут и дёрнул. Кусок арматуры с душераздирающим скрежетом процарапал по скобам. Толик отшвырнул импровизированный засов, чтобы не мешал, перехватил поудобнее рукоять обреза, которая вдруг сделалась скользкой, глубоко вдохнул… и потянул дверь. Скрипнули петли, так же, как и засов, прихваченные ржавчиной, — будто псы, которых заставляют выпустить добычу… Створка неохотно провернулась, показался тёмный зев — ход вёл вниз, луч фонарика осветил первые ступени. Узкие, крутые, всего десяток, неглубоко, значит. Потом пришла мысль: он, Толик, стоит, нагнувшись, в проёме, и снизу его чёрный силуэт отчётливо выделяется, подсвеченный луной. Возникло неприятное ощущение, будто кто-то недобрый глядит из мрака. Но изнутри не доносилось ни звука, только запах чувствовался — не страшный запах, а просто неприятный, затхлый, вязкий такой. Плесенью тянуло из проёма и ещё чем-то, слегка кислым.

Стоять перед входом было глупо — раз уж отворил дверь, нужно входить. И Толик осторожно двинулся по лестнице, освещая ступени и присматриваясь всякий раз, прежде чем сделать очередной шаг.

Вот и закончилась лестница. Толик повёл перед собой обрезом; примотанный к оружию фонарик кусками выхватывал из темноты довольно обширное помещение. Дальний край длинного зала терялся во мраке, в световое пятно попадали опрокинутые столы, изломанные ящики, невысокие стеллажи. На полу бесформенной грудой расползлись гнилые ошмётки, из них торчали края изорванного картона — старая упаковочная тара покрылась плесенью и раскисла, тускло поблёскивало из-под неё битое стекло. Посуда, что ли? Толик посветил в стороны — справа и слева стены были видны: серый бетон, пятна тёмной краски и плесени, под потолком клочьями нависли лохмотья — то ли паутина, то ли всё та же плесень. Потолок покрывало замысловатое переплетение труб, на некоторых были остатки термоизоляции. Всё здесь прогнило, отсырело и разлезлось.

Толик сделал шаг, ещё… Он направлял оружие то вправо, то влево — повсюду была всё та же унылая картина запустения и гнили.

Неожиданно в темноте под опрокинутыми стеллажами раздался мерный хруст. Тихий, совсем не угрожающий, ровный такой: хруп-хруп-хруп… Это оказалось так неожиданно, что Толик с перепугу едва не подпрыгнул, хотя прыгать в низком подвале было особо-то негде: над головой едва ли сантиметров тридцать, дальше ржавые трубы.

Парень взял себя в руки и развернулся к источнику шума. Луч скользнул по угловатым обломкам, по клочьям сгнившей упаковки. Ничего. Однако среди рухляди кто-то копошился, к мерному хрусту добавился шорох раскисшего картона. С горы хлама соскользнул одноногий стул, мягко шмякнулся во влажную кучу на полу. Источник звука перемещался! Толик отшатнулся к лестнице и разрядил оба ствола в темноту, в которой плясал луч фонарика. Грохот вышел оглушительный. Толик, пятясь к выходу, поспешно переломил обрез, дрожащей рукой перезарядил, взвёл курки… Сперва было тихо, потом мягкий шорох послышался чуть в стороне от места, куда ударила дробь. Толик направил туда фонарик — ничего! Что за невидимка роется в мусоре? Толик присел, чтобы заряд ушёл параллельно полу, и выстрелил. Парой секунд позже ещё раз — чуть в сторону. Дробь колотила по гниющей мебели, прошивала лохмотья, звонко била в бетонные стены. Толик снова попятился, нащупывая в кармане патроны. Опять зашуршало — совсем рядом, невидимка приближался к бандиту. Сердце заколотилось как бешеное, из дрожащих влажных пальцев вывалился патрон, Толик, подвывая от страха, зарядил один ствол… Каблук встретил преграду — это парень достиг лестницы и коснулся нижней ступени, но не сообразил, в чём дело, и испуганно присел, ожидая удара в спину. Бросил быстрый взгляд через плечо, различил серые отблески лунного света — слишком тусклые после контраста между ярким светом фонарика и непроглядным мраком подземелья. Выход в круглую яму, там небо и луна, там свежий воздух…