Читать книгу "Гертруда Белл. Королева пустыни - Борис Соколов"

23. Те явные причины, которые бедуины приведут в оправдание своего действия или, наоборот, бездействия, возможно и окажутся соответствующими истине, но для вас всегда останутся другие, тайные причины для разгадки; поэтому, прежде чем принять то или иное решение, вам придется вскрыть эти внутренние мотивы. Намек производит больший эффект, чем логическое разъяснение. Арабам не нравится краткое изложение мысли. Их ум работает так же, как и у нас, но с другими предпосылками. У арабов нет ничего безрассудного, непонятного, таинственного. Опыт, приобретенный пребыванием среди них, и знание их предрассудков позволят вам почти в каждом случае угадать их отношение и возможный метод действия.

24. Не смешивайте бедуинов с сирийцами или обученных людей с представителями племени… Арабы города и арабы пустыни смотрят одни на других, как на бедных родственников, а последние еще более нежелательны, чем бедные иностранцы.

25. Не следуйте примеру арабов и избегайте слишком свободных разговоров о женщинах. Это столь же трудный вопрос, как и религия. В этом отношении взгляды арабов настолько не похожи на наши, что безобидное с английский точки зрения замечание может показаться для них несдержанным, так же как и некоторые из их заявлений, переведенные буквально, смогут показаться несдержанными.

26. Будьте так же внимательны к вашим слугам, как и к самим себе.

27. Весь секрет обхождения с арабами заключается в непрерывном их изучении. Будьте всегда настороже; никогда не говорите ненужных вещей, следите все время за собой и за вашими товарищами. Слушайте то, что происходит, доискивайтесь действительных причин. Изучайте характеры арабов, их вкусы и слабости и держите все, что вы обнаружите при себе… Ваш успех будет пропорционален количеству затраченной вами на это умственной энергии».

У Гертруды был свой, еще больший, чем у Лоуренса, опыт общения с арабами самых разных провинций Османской империи. Составляя «Двадцать семь статей», Лоуренс опирался не только на свой опыт, но и на ее исследования. Ведь они вместе работали в Каире, а потом в Басре. Гертруда в совершенстве овладела искусством общения с арабами. Она, как и Лоуренс, умела загладить неприятное начало, давно усвоила, что встречают арабы по одежке. И знала все и про шейхов, и про кланы, и про дороги, и про колодцы. Гертруда знала бесполезность прямых вопросов в беседах с арабами. И усвоила истину, что серьезные вопросы можно решать только с шейхами, шарифами и другими большими людьми, авторитетными для своих соплеменников. И тех же шейхов надо было убедить, что предлагаемые им решения – это их собственные решения. Особенно ярко Гертруда проявила это искусство, когда строила подмандатный Ирак и делала Фейсала его королем. И действовала она, конечно же, не от своего имени, а от имени арабской знати, поскольку к чужеземцам арабы относились с большим подозрением. А еще она понимала, что арабы должны верить, что это они хотят короля Фейсала, а не англичане, которые решили так компенсировать одному из вождей антитурецкого восстания его неудачу в Сирии. Находясь среди арабов, Гертруда носила традиционное арабское одеяние, но, разумеется, никогда не пыталась выдать себя за арабку, хотя в совершенстве владела арабским. Ее бы тут же разоблачили, хотя бы потому, что невозможно было бы придумать убедительную легенду с ее родословной, и это породило бы к ней глубокое недоверие. Искусством носить традиционное арабское одеяние она овладела в совершенстве. Но потом, в Ираке, когда она стала высокопоставленным британским чиновником, появляться публично в арабском платье она уже больше не могла. Она никогда не забывала своих британских друзей и никогда не чувствовала себя арабкой, хотя любовь к арабской культуре пронесла через всю жизнь. А противостояние арабов города и арабов пустыни Гертруда очень хорошо почувствовала в Ираке, где к тому же арабы города в значительной мере были шиитами.

Лоуренс на основе опыта арабского восстания создал свою собственную теорию партизанской войны, которую с успехом применил на практике, а потом изложил в «Семи столпах мудрости». Он писал: «Моя обязанность заключалась в осуществлении командования. Я попытался вскрыть значение этого слова и проанализировать его как с точки зрения стратегии – цели войны, так к с точки зрения тактики. В каждой из них я нашел те же элементы: один – алгебраический, другой – биологический и третий – психологический.

В применении к арабам алгебраический фактор играл роль прежде всего в отношении той территории, которую мы хотели завоевать. Я начал на досуге подсчитывать, сколько это составит квадратных километров и размышлять, каким образом турки смогут защищать такое пространство… Если бы мы были армией, наступающей с развернутыми знаменами, то, несомненно, им пришлось бы построить линии окопов…

Затем я прикинул, сколько потребуется туркам постов, чтобы сдержать наше наступление вглубь, учитывая возможность возникновения восстания в каждой из не занятых еще турками областей на этом громадном пространстве в сотни тысяч квадратных километров. Я знал турецкую армию вдоль и поперек; даже с учетом усиления ее боеспособности новой артиллерией, авиацией и бронепоездами становилось ясным, что ей потребуется создать укрепленный пост на каждые шесть квадратных километров, в котором должно находиться не менее 20 солдат. Другими словами, для того, чтобы противостоять объединенной ненависти всех местных арабских племен, туркам потребуется 600 тысяч человек, они же имели в своем распоряжении всего лишь 100 тысяч солдат. Казалось, таким образом, что перевес в этом отношении был на нашей стороне; климат же, железные дороги, пустыни и техническое вооружение также могли быть использованы в наших интересах, если бы только мы сумели как следует использовать наши сырые материалы. Турки поверили бы, что восстание является «абсолютным», как война, и стали бы с ним бороться по аналогии с «абсолютной» войной. Аналогия, конечно, выдумка: вести войну с восстанием столь же хлопотливо и утомительно, как есть суп ножом.

Вторым фактором был фактор биологический – фактор критического момента, фактор жизни и смерти, или, правильней, фактор износа. Военные философы превратили этот фактор в искусство, а один из его вопросов – «кровопускание» – подняли до уровня принципа. При всевозможных оценках его основой являлся изменчивый фактор – человек.

Однако мне казалось, что ограничивать искусство только человеческими факторами значило бы суживать стоявшую передо мной проблему. Оно должно было быть применено не только к организмам, но и к материалам. Турецкая армия отличалась тем, что в ней не хватало военных материалов, и они были дороги, людей же было больше. Следовательно, нашей целью являлось не уничтожение турецкой армии, а уничтожение ее недостаточной материальной части. Гибель моста или железной дороги, пулемета или орудия для нас была выгоднее, чем смерть турок. Арабская армия должна была беречь и людей и материалы – людей потому, что они, будучи иррегулярными воинами, были не единицами, а индивидуумами, а потеря индивидуума подобна камню, брошенному в воду: он может сделать лишь на короткое время отверстие, но от него расходятся, постепенно замирая, круги. Мы не могли позволить себе иметь большие потери. Расправляться с материалом было легче. Наша совершенно очевидная обязанность заключалась в том, чтобы добиться превосходства в какой-либо одной области, скажем, в пироксилине или пулеметах или в чем-либо ином, что может оказать наиболее решающий эффект, – добиться превосходства в оборудовании в одном преобладающем моменте или в каком-нибудь отношении.