Читать книгу "Как придать своей жизни больше любви и смысла - Барбара де Анджелис"

Что потеряла Америка

Я уверена, что мы как нация на самом деле вовсе не стали бесчувственными. Я думаю, что мы пребываем в состоянии психологического шока, демонстрируя все симптомы посттравматических расстройств, вызванных стрессом. Мы в одно и то же время понесли слишком много тяжелых потерь и просто ошеломлены ими.

Мы утратили веру в американскую мечту

Мы не можем уповать на вещи, на которые так привыкли уповать.

Мы не можем быть уверены, что, работая не покладая рук на протяжении всей жизни, добьемся для себя определенных финансовых гарантий. У нас нет уверенности, что, если мы хорошо справляемся с делом, нас не уволят из-за экономического спада. Мы не уверены, что, получив образование, найдем хоть какую-нибудь работу. Мы не уверены, что, играя по правилам, будем за это вознаграждены. У нас отняли чувство правовой защищенности, а ведь на этом и зиждется американская мечта.

Мы потеряли веру в лучшее будущее

Впервые за столетия большинство из нас не ощущает, что грядущее будет лучше прошлого. Мы не верим, что нашим детям станет легче жить, чем нам. Мы не верим, что социальные условия в нашей стране улучшатся, а не ухудшатся. Даже самые ярые идеалисты среди нас питают больше опасений и меньше надежд, чем когда-либо.

Мы утратили чувство безопасности

Даже в маленьких городках в Америке мы больше не чувствуем себя в безопасности, когда идем пешком ночью, потому что боимся стать очередной жертвой преступности. Мы не чувствуем себя в безопасности, когда ведем автомобиль, боимся, что нас кто-нибудь протаранит. Мы не чувствуем себя в безопасности, занимаясь сексом с одним партнером, потому что боимся схватить вирус СПИДа.

Мы с тяжелым сердцем отправляем детей в школу, так как боимся стрельбы из машин или актов насилия. Нам не по себе, когда мы оставляем их на чье-то попечение: а вдруг они станут объектом домогательств? Мы боимся отпустить их ездить на велосипеде в гости к другу: а вдруг их кто-нибудь похитит? Мы не чувствуем себя в безопасности даже в собственном доме.

Мы лишились наших убежищ

Когда мы утрачиваем чувство безопасности, мы также теряем и наши традиционные убежища, в которых можно было бы укрыться от повседневных стрессов и беспокойства. Вечерняя прогулка, поездка на автомобиле, секс — когда-то они помогали нам снять напряжение и хотя бы на час, на два сосредоточиться на прелестях жизни. Теперь даже эти занятия могут таить в себе опасность, и мы хорошенько подумаем, прежде чем предаться им Мы чувствуем себя в ловушке, мы чувствуем себя узниками в собственных домах.

Мы утратили неприкосновенность психики

Прежних границ, отгораживающих нашу жизнь от остального мира, уже не существует. Спутниковая технология лишила нас возможности обособить себя от трагедий и потрясений на планете, укрыться от них в своем мире. Очень трудно «отключиться» от того, что происходит вокруг нас, даже если бы мы захотели. И фраза «До меня не доберетесь» исчезла из нашего лексикона, так как сотовые телефоны и факсы дали возможность найти любого из нас, где бы он ни находился.

Мы утратили буфер, отделявший нас от «врага»

С тех пор как была основана наша страна, американцы всегда знали, кто их враг. То британцы, то японцы, то немцы, то русские — и все они были очень удаленные от нас народы. С окончанием «холодной войны», крахом коммунизма и распространением ядерного разоружения у нас не осталось далеких врагов. Внезапно угроза нашему дому, нашей собственности и нашей семье стала исходить изнутри, а не снаружи. Человек с ружьем, целящийся в нас, теперь находится не где-то в другом регионе мира, а здесь же, за углом. Враг уже рядом — это один из нас…

* * *

Каждое из этих обстоятельств само по себе уже означает тяжелую потерю. Соединившись же вместе, они становятся разрушительными в психологическом плане. И, подобно всем потерям, эти тоже вызывают у нас эмоциональный всплеск — чувство бессильной ярости.

Мы злимся, потому что мы гиперстимулированны.

Мы злимся, потому что всегда считали, что все должно меняться к лучшему, а не к худшему.

Мы злимся, потому что мы работали не покладая рук, чтобы все было как следует, а теперь, похоже, кто-то поменял правила игры, не поставив нас в известность.

И мы чувствуем, что бессильны защитить себя и тех, кого любим, от разных напастей.

Во времена кризиса всегда в первую очередь не выдерживают самые слабые звенья общественного здания. В таком случае эпидемия насилия, охватившая нашу нацию, возможно, выражает то самое бессилие людей, которые не захотели первыми стать жертвой. Возможно, бессмысленность актов насилия беспристрастно отражает суммарную ярость тех, кто совершает эти преступления. Все мы — жертвы своего времени, но некоторые из нас, те, кто стартовал в заведомо проигрышной ситуации, разлагаются быстрее остальных.

* * *

Кто убил детство? Да все мы, вместе.

Джерри Адлер, журнал «Ньюсуик»

Если уж мы, взрослые, в такой степени переживаем тревогу и отчаяние в эти тяжелые времена, то помоги, господи, нашим детям, которые, как напечатано на обложке последнего «Ньюсуик», «зараженные страхом, быстро растут». Когда я училась в начальной школе, то больше всего беспокоилась из-за того, возьмут ли меня на уроке физкультуры в волейбольную команду или пригласят ли на празднование дня рождения Эмили Бел. Теперь дети волнуются, не убьют ли их. Шестилетние ребятишки видят, как их ровесники гибнут в перестрелках из автомобилей. Учащиеся средних школ и старшеклассники проходят через металлоискатели, чтобы удостовериться, что никто из них не прихватил с собой оружия. Детство уже не то, что прежде, оно потеряло свою невинность и в этом смысле уже перестало быть детством.

И не думайте, что ваши дети или внуки не понимают, что происходит. Понимают. Они даже способны гораздо откровеннее поделиться своими впечатлениями от происходящего, чем мы, взрослые. Недавний опрос, проведенный Принстонским университетом среди 758 подростков возрастом от десяти до семнадцати, из различных социальных слоев, показал:

56 % боятся, что кто-нибудь из их семьи подвергнется насилию.

53 % боятся, что кто-то из взрослых в их семье потеряет работу.

61 % беспокоятся, что они не смогут найти хорошую работу.

Только одна треть сказали, что они добьются большего финансового преуспевания, чем их родители.

47 % боятся, что собственное жилье будет им не по карману.

49 % беспокоятся, что у них будет недостаточно денег.

Только 31 % в городах и 47 % в сельских районах чувствуют себя в безопасности по ночам.

Один из шести видел или знал человека, которого потом застрелили.

Чувство безопасности и доверие всегда были отличительными признаками детства. Они ограждают детей от суровой реальности, возникающей вместе со взрослой жизнью, так что дети могли расти и учиться, ни о чем не беспокоясь. Когда наши сыновья и дочери просыпаются в мире, в котором ни на что нельзя положиться, и засыпают в мире, который их страшит, то стоит ли удивляться, что каждый седьмой из них уже помышлял о самоубийстве? «Все в большей степени им приходится самим заботиться о себе в мире враждебных чужаков, опасных сексуальных соблазнов и неведомых экономических процессов, которые приводят в замешательство даже взрослых», — объясняет журналист Джерри Адлер. У тех из нас, кто постарше, по крайней мере, было время приобрести некоторые полезные навыки, помогающие нам справляться с этой боязнью. Но что нашим детям делать со своими тревогами?