Читать книгу "Путешествие в Закудыкино - Аякко Стамм"

– Тут, дедушка, написано… – в диалог вмешался стоящий рядом интеллигентного вида мужчина в очках и шляпе, – …«Я рада»… хм, как же это лучше сказать…? «Я рада… уступить вам».

– Весьма вам признателен, молодой человек, – поблагодарил интеллигента старик. – Так значить, уступишь? – снова обратился он к девице, – А то я уже и не знаю, куда деваться от твоих… гм… прелестей.

– Ты чё, дед, угорел, не иначе? А не поздновато ли тебе? Еле стоишь ведь, а всё туда же.

– Да, дочка, сил уж маловато осталось, потому и прошу, что б ты, значит, сама мне, ну это самое, уступила то есть. Мне-то тебя тормошить уж не сподручно, так ты бы уж сама, а.

– Ну, ты, дед, даёшь. А бабки-то у тебя есть?

– Бабки? А что бабки? Бабок-то полон дом, только на кой они мне, старому, сдались-то? Мне бы воздуху свежего глотнуть.

– А не жалко бабок-то?

– Да что ты всё о бабках? Чего их жалеть-то? Они ж зелёные ещё – меня переживут! А мене уж не долго топтать-то.

– Ну, дед, ты, я вижу, ходок ещё тот. Тебе всех нас троих, или на меня только запал?

– Да ну! Куда там троих, мне шибко много не надо. Ты вот только уступи мне старому маленько, да и будет с меня.

– Ладно, старче, уговорил. Хата твоя, или на моей территории?

– Твою, дочка, твою территорию. Мне бы только воздуху глотнуть.

– Ну, пойдём тогда, нам выходить.

– Давай, дочка, иди с Богом, спасибо тебе.

Поезд остановился на очередной станции, компания тинейджерш с шумным смехом направилась к выходу, а вместе с ними ещё полвагона. Старик сел на освободившееся место и с большим наслаждением вдохнул всеми лёгкими порцию воздуха.

Вагон снова наполнился до отказа новой партией пассажиров, и поезд помчался дальше.

Полная, румяная дама в кримпленовом брючном костюме в яркую крупную розу, и огромных увесистых серьгах в ушах поднялась со своего места недалеко от Жени. Она всколыхнула собой раскалённый воздух, привнеся в почти привычный букет запахов аромат не то дикой степной орхидеи, не то горной лаванды, и поспешно направилась к выходу, работая во все стороны локтями и бёдрами. Несколько стоящих до сих пор пассажиров, обезумевших от внезапно свалившейся на них удачи, как по команде ломанулись к освободившемуся месту, но… Женя был первым. Не обращая внимания на ропот и косые взгляды менее удачливых попутчиков, он запрокинул голову, закрыл глаза и постарался забыться. Резов успел ещё подумать о том, как бы не проехать свою станцию, но утешительная мысль, что поезд движется по Кольцевой линии, окончательно успокоила его. И, как оказалось, напрасно.

– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Площадь Революции», – услышал он через пару мгновений.

«Однако быстро, – подумал Женя. – Не успел присесть, как уже „Площадь Революции“. Потом „Курская“, дальше пару остановок на электричке и дома. Можно ещё минут пять-семь подремать… Стоп! Как это, „Площадь Революции“? Какая „Площадь Революции“? Я же на Кольцевой…».

Сон как рукой сняло. Женя открыл глаза и вскочил с места…, но тут же снова плюхнулся на диван. Вагон был пуст. Вернее, почти пуст. Никакой давки, никаких «ароматов», насыщающих атмосферу вагона, уже не было. Только прямо перед ним, буквально в одном шаге стояли холёные, с иголочки одетые мужчина средних лет и молодая шикарная дама. Они в упор рассматривали Резова. Несколько поодаль находились два огромных бритоголовых амбала в чёрных костюмах и чёрных же очках.

– Здравствуйте! – с очаровательной улыбкой произнесла дама.

– З-д-рав-ствуй-те, – еле выдавливая из себя звуки, ответил Женя.

– Добренький вечерочек! – подхватил нить разговора мужчина. – Ви извиняйте, що ми к вам обращаемось, ми сами люди не местные, приезжии…

– Из Киева… – уточнила дама.

– Да, з Кыиву ми, щось у Украини. Чулы мобуть? – мужчина очень волновался, с трудом подбирая нужные слова, и постоянно озирался на свою более уверенную спутницу. – Ми тилькы з Канади. У Канади ми булы, ось…

– Муж был болен…

– Хворый я був, бач, болыть щось, аж неможлыво…

– Ему необходима была срочная операция…

– Операция в мэни, да-а! У копчику болыть щось…

Мужчина нервно бегал взглядом то на жену, то на Женю, стараясь не упустить нить разговора и вставить очень важную, на его взгляд, информацию. От волнения он даже вспотел.

– Очень сложная операция…

– Ну-у! Ликар ризав мэни. Да-а! Ножиком прямо, бач, тильки вжик, и усэ…

– Очень…

– И щэ клавустрохвобия в мэни, да-а!

– Очень дорогая операция…

– Да ни хай. Щось грошыв нэмайе що ли?

– И сделать её могли только в Канаде…

– Ну. Цэ ж и я кажу. Тилькы у Канади и бильш нигде…

– Мы пробовали обращаться в Москву…

– Ни-и! Бач, москали ни могуть, ага. Знаниив в ных нэмайе, чи аппаратив яких, чи що…

– А в Канаде операцию, слава Богу, сделали…

– Да-а! Усэ слава Богу!

– Операция прошла успешно…

– Дужэ гарно, бач, аж не пыкнув я, – мужчина склонился к самому уху Жени и сообщил по большому секрету. – Спав я, ага, нычого ни чул…

– И теперь мы возвращаемся домой…

– У Кыив ми повертаемось!

– Через Москву…

– Ну да, у Москву ми прыйихалы, бач. Вжэ ми булы у Хвранции, у Парыжу… яки тамо дивки гарны, я тоби кажу…

– Ты опять? – дама строго посмотрела на мужа.

– Да ни, ни, кыся, я ни що. Ни чого особлываго. То ж я кажу, дивки тамо дуже худючи, як прутья з виныку, одни мослы стрычать, ухопытыся тож ни за що…

– Дело у нас в Москве очень важное…

– Це так. Усэ так. Чиста правда-матка. Допомохты трэба…

– У меня нет ничего, – наконец-то нашелся, что сказать Женя.

– Нет! Нет!

– Ни-и! Ни-и! – замахал руками мужчина. – Звиняйте, що ми к вам обращаемось, в нас у Москви никого нэмае, оце ми до вас…

– Не откажите…

– Но я же говорю вам, у меня нет ничего, – Женя уже начал терять терпение и хотел было встать и отойти, но неожиданно один из до сих пор стоявших неподвижно амбалов подошёл к нему вплотную и раскрыл большой чёрный кейс прямо перед его носом.

– Не откажите в любезности – возьмите, сколько сможете.

Кейс был до верху набит аккуратно сложенными банковскими упаковками по десять тысяч долларов в каждой.

– Будь ласка, возьми скилькы потрибно. В нас ще йе.

От неожиданности Резов снова плюхнулся на диван и, ничего не понимая, смотрел то на кейс, то на умоляющие физиономии просителей.