Читать книгу "Приключения Джерика - Наталья Нусинова"

Таня вернулась за пианино – ей задали разучить новую пьеску, дедушка пошел читать газеты, а я опять села на ковер, обняла Джерика за рыжую голову, прижалась к нему и сказала: «Джеринька, голубчик ты мой! Джереле, херцеле! Пожалуйста, не уходи от нас никогда! Ведь ты теперь наша собака!»

И он лизнул меня в щеку розовым языком.

Так Джерик стал НАШЕЙ СОБАКОЙ.

4

Как Джерика украли…
… а он к нам вернулся

Каждая собака любит свою семью. И всех людей, которые живут в этой семье и в этом доме. И даже гостей, которые в этот дом приходят. И соседей, которые рядом живут. Но почти всегда одного человека собака себе выбирает, а остальных – любит тоже. Собака бережет этих людей и хорошо к ним относится, но все это ради него, того главного человека, которого собака любит больше всех.

Для Джерика таким человеком стал наш с Таней папа. Даже непонятно, когда и почему между ними установилась особая связь. Говорят, собаки любят тех, кто их кормит. Да ничего подобного! Папа Джерика почти никогда не кормил. Он был вообще человек не хозяйственный, к быту неприспособленный, а готовить и вовсе не умел. Как и все мужчины в нашей семье. И папу, и Джерика кормила бабушка. А потом, когда бабушка и дедушка переехали на другую квартиру, нас всех кормила мама. А если мама уезжала в командировку и мы оставались одни, с папой и с Джериком, тогда мы с Таней варили пельменный суп и жарили «пожарские» котлеты, которые покупали в кулинарии по семнадцать копеек. Нам это очень нравилось, потому что мы чувствовали себя взрослыми. И тогда папу и Джерика кормили мы, и у нас довольно хорошо получалось, только «пожарские» котлеты иногда снаружи подгорали, а внутри почему-то всегда недожаривались, а пельменный суп выкипал на плиту. Но обычно там еще много оставалось и на всех хватало.

В общем, кухней в нашей семье заведовали женщины. И несмотря на это, Джерик больше всех любил папу. Может быть, он так и думал, что НЕ МУЖСКОЕ ЭТО ДЕЛО – на кухне торчать. То ли дело – полежать с книжкой на диване. Папа любил читать, он читал всегда, когда не работал, а работал он тоже всегда, потому что он всегда думал о своей работе. И книжки ему помогали в этом. Он любил читать, лежа на диване, а Джерику на диван вообще-то не разрешали. Джерик подходил к дивану, на котором лежал папа, и клал голову на край, смотрел вопросительно и ждал. И папа тоже ждал. Папа ждал, когда отвернется мама. Джерик ждал, когда папа подаст ему знак. А мы с Таней ждали, когда Джерик вспрыгнет на диван, чтобы посмотреть, как все это будет. А мама специально смотрела на Джерика – а он ждал. Но вот наконец мама нарочно выходила из комнаты. И тогда папа быстро кивал Джерику головой, и Джерик быстро прыгал на диван. А мама приходила и говорила: «Ну, что это такое?» А папа говорил: «Не знаю, он как-то сам залез. Наверное, увидел, что постель не постелена, вспомнил, что во дворе сухо, и подумал, что ноги у него чистые. Вот он и решил, что сегодня можно. Иначе он бы ни за что не полез на диван – никогда в жизни. Ты ж его знаешь». И Джерик смотрел на маму честными глазами безупречно-порядочного фокстерьера, и мама сдавалась. И так Джерик с папой лежали себе и читали.

Но все-таки у них была общая обязанность по дому. По выходным и воскресным дням они ходили в булочную и в молочную. В более серьезные магазины их посылать не решались – они могли что-нибудь не то купить. Однажды только мама сказала: «Илюша, пойди в магазин, купи чего-нибудь, а то ни хрена нет». И папа пошел в магазин и принес баночку хрена. Но вообще-то он не очень хорошо знал, что и где надо покупать. Он был очень НЕПРАКТИЧНЫЙ человек. А может быть, просто мама нас всех избаловала, она слишком много забот брала на себя. Но в булочную и в молочную папа с Джериком в воскресенье всегда ходили. Часто, по крайней мере. Они покупали хлеб, молоко, кефир и еще сметану. Папа очень любил сметану. Он всегда говорил: «Когда я буду миллионером, я каждый день буду есть сметанку». У него были довольно скромные представления о роскошной жизни – как у всех людей, кто в молодости пережил войну. И поэтому он покупал сметану, хотя мама его и просила этого не делать. Она знала, что сметана – это опасная покупка. Потому что сметана в те годы продавалась в незапечатанных бумажных стаканчиках. Хозяйственные люди, когда шли в магазин, брали с собой банку с завинчивающейся крышкой. Тогда в магазин собирались, как в лес на охоту – с целым снаряжением, с банками, с сумками, с пакетами, с пустыми бутылками – а вдруг, например, масло продавать будут! А куда его нальешь? А на то у тебя и бутылка. А вдруг сметана? А вот вам и банка – пожалуйста. Но никто не знал, что ему удастся купить – какой зверь попадется в магазине, такого и подстрелишь. Зато все чувствовали себя настоящими добытчиками и страшно гордились купленными продуктами и с торжеством выкладывали их дома перед семьей. Но когда папе с Джериком попадалась сметана, у них, конечно, никогда не было банки, и им наливали ее в магазине в незакрытый бумажный стаканчик. И они гордо шли по двору одинаковой походкой, чуть-чуть подпрыгивая и уклоняясь вбок, – несли домой добытую сметану: папа вел на поводке Джерика и в той же руке держал веревочную сумку-авоську (авось, чего купишь), а в авоське был хлеб и молоко для всех, сигареты для папы, сахар для Джерика и сыр, который Джерику есть было нельзя ни в коем случае, а то нюх пропадет, ведь он был – ОХОТНИЧЬЯ СОБАКА, и мы этим очень гордились. А в другой руке папа держал баночку со сметаной – картонный стаканчик без крышки. И все было хорошо, пока папе не приходилось лезть в карман за ключом, чтобы открыть дверь. Если мама не успевала увидеть в окно, что они уже вернулись, и не открывала сама – катастрофа была неминуема. Мама потом каждый раз удивлялась, отстирывая папину одежду: как же так, ведь всего двести граммов сметаны, а на все хватило – и на пальто, и на пиджак, и на брюки, и даже на рубашку осталось. В этот момент к ней подходил Джерик и оказывалось, что, хотя он и облизал уже себя как мог, и о ковер спину вытер насколько мог чисто, а все равно его лучше вымыть шампунем – вид мокрого фокстерьера под белым соусом хозяйский глаз не радует. Вообще и папа, и Джерик, когда они стояли на пороге, облитые сметаной, выглядели одинаково виноватыми и несчастными, но уже скоро, вымытые и накормленные, они лежали на диване и читали книжку. И мама нам строго-настрого запрещала напоминать им про сметану. Она говорила: «Они ни в чем не виноваты, ведь покупать сметану – это вообще-то моя обязанность. Просто они хотели мне помочь».

И вот как-то раз папа с Джериком пошли в магазин. Это было 5 декабря – тогда это был ДЕНЬКОНСТИТУЦИИ. Это значит, что в школу ходить не надо, и на работу родители тоже не пойдут, но длится ДЕНЬКОНСТИТУЦИИ всего один день, это еще не каникулы. И парада нет, на улице неинтересно. Правда, вечером все-таки салют. Ну, в общем, неплохой все же праздник, хотя и не самый лучший. Не то что, например, 1 Мая или 7 Ноября, когда всюду воздушные шары, красные флаги и леденцы на палочке.