Читать книгу "Мир вечного ливня - Дмитрий Янковский"

— Мы приехали сделать вам выгодное предложение. В вашем подразделении сейчас находится Александр Фролов, мы бы хотели с ним побеседовать.

— Ни фига себе, — тихонько присвистнул Андрей. — Это что-то новенькое. Пойдешь?

— Пойду. Любопытно очень, откуда меня знают америкосы и что им от меня надо. Прикрой.

Я протянул корректировщику винтовку, снял с предохранителя «стечкин» и выбрался из укрытия. Дождь усилился, к тому же сделался холоднее. У меня под камуфляжем забегали мурашки по коже, по руке с отставленным в сторону пистолетом ручьем стекала вода. Может, кстати, мурашки были не только от холода и сырости. Очень уж напряженная обстановка сложилась — иду в полный рост неизвестно куда, прикрытый с тыла лишь потенциальным огнем товарищей. Когда я приблизился к «Хаммеру», стало видно, что внутри сидят люди. Это меня сильно успокоило, надо признаться. Один американец, в каске и полном снаряжении, открыл правую дверцу и спрыгнул в грязь.

— Фролов? — спросил он.

— Так точно, — ответил я. — Александр Фролов.

— Вам следует проехать в наш штаб. Меня зовут лейтенант Хеберсон.

— Это что, арест? На каком основании?

— Нет, что вы! С вами хочет побеседовать один человек. Весьма важная персона. Он просил передать, что хочет сделать вам выгодное предложение.

— Забавно. А ребята? — Я коротко кивнул за спину, не упуская американца из вида.

— В ребятах нет ни малейшей необходимости. Их здесь нет, — спокойно ответил лейтенант.

Фраза прозвучала неожиданно, и ее смысл дошел до меня не сразу. А когда через секунду я понял, что именно он сказал, нервы мои в мгновение ока напряглись до предела.

Во-первых, я понял, что он не врет, что нереальность сна перескочила на какой-то иной уровень абсурда. Во-вторых, он достал из кармана не успевшую намокнуть сигару и прикурил ее от зажигалки. В залитом дождем лесу это было настоящим чудом, поскольку на моей памяти никому еще не удавалось сохранить здесь табак сухим. Точнее, он был мокрым сразу, как я начинал осознавать себя в таком сне. А тут — сигара и клуб дыма, запах которого показался мне восхитительным.

Я осторожно обернулся. Андрей, Искорка и Цуцык продолжали сидеть в укрытии, держа вездеход под прицелом.

— Что значит «их здесь нет»? — осторожно спросил я. — А там кто в кювете?

— А вы пойдите посмотрите, — улыбнулся американец, показав белоснежные зубы, которым табак, похоже, никак не вредил.

Я ощутил исходящий от него аромат одеколона, а порыв ветра донес от «Хаммера» запах солярки. У меня закружилась голова, так как я понял, что раньше во сне запахов не ощущал. Точнее, в снах были не запахи, а указания на них. Когда горел БТР, пахло горелым БТРом, когда стреляли, пахло порохом. Но посторонние запахи, без которых немыслима жизнь, отсутствовали начисто, словно этот мир был стерильным. Но самое главное, от моих соратников не пахло ни потом, ни грубой кожей ботинок. Я не обращал на это никакого внимания, попросту не думал об этом, а сейчас обратил, поскольку от американца пахло и кожей, и одеколоном, и табаком.

Я показал лейтенанту спину и быстрым шагом направился к друзьям. Честно говоря, колени у меня при этом дрожали. Каким-то излишне реальным стал вдруг этот лес, дождь приобрел настоящую, а не символическую мокроту, а грязь оказалась скользкой и липкой — она сильно мешала идти. Ничего этого я раньше не замечал.

Пройдя несколько шагов, я понял, что имел в виду американец, когда говорил, что ребят нет. Все они не двигались. Нет, они не были мертвы! Что я, мертвых не видел? Они просто не двигались, словно невидимый киномеханник остановил пленку в аппарате. Дрожали ветви деревьев, летели тучи, падала с неба вода, пузырились лужи под ногами, а Цуцык, Искорка и Андрей пребывали в тех позах, в которых я их оставил. И ни от кого из них действительно ничем не пахло. Я тронул Цуцыка за плечо, но он никак не отреагировал.

— Что вы с ними сделали? — крикнул я американцу.

— Ничего. Успокойтесь, пожалуйста. Просто это не люди, а элементы очень сложного тренажера. Неужели вы не чувствуете странность этого сна?

— Чувствую.

Тогда идите сюда. А эти… изображения мы сейчас выключим.

Он что-то крикнул по-английски, я услышал шипение рации в машине, и мои друзья вдруг начали терять плоть, истончаться, превращаться в призраков, а затем исчезли без всякого следа. Больше всего меня озадачило, что в грязи не осталось никаких следов.

— Так вы идете? — крикнул Хеберсон.

— Да!

Оскальзываясь, я выбрался из кювета и поспешил к урчащему «Хаммеру». У меня появилась надежда, что мне объяснят суть и значение происходящего. Это казалось очень важным.

— Прошу! — Лейтенант пропустил меня в кабину первым, затем сел вперед и захлопнул дверцу.

Кроме нас и водителя-сержанта, внутри никого больше не было. Уже устроившись на сиденье, я понял, что смотрюсь с пистолетом в руке по меньшей мере нелепо. Сунул его в кобуру. Жаль было оставлять винтовку, но это сработал скорее рефлекс, чем рассудок. Рассудком я понимал, что раз уж люди были элементами тренажера, то оружие и подавно. Теперь же, скорее всего, меня везли к начальнику этого тренажера. Забавно было бы на него посмотреть.

«Хаммер» развернулся на ухабах, взревел мотором и бодро разогнался, кидая колесами фонтаны грязи. Мне пришлось ухватиться за спинку переднего сиденья, чтобы не удариться подбородком. Упоминание тренажера объясняло многие странности моих снов. Например, ту, что на дороге я ни разу не попадал в одно место дважды. Наверное, у них там нечто вроде картриджей для детских компьютерных игр — поменял его, и меняется сюжет сна. Только почему картриджи такие однообразные? Все время дорога, все время дождь. Хоть бы ради приличия солнце рисовали время от времени. К тому же оставалось неясным, как хозяевам тренажера удалось вклиниться мне в голову с этими картриджами. Это же голова, а не телевизор! Забавно, какими логичными во сне кажутся самые неимоверные чудеса. Вот я еду как ни в чем не бывало, пытаюсь анализировать бред, генерируемый моим же собственным мозгом. И при этом прекрасно понимаю, что сплю. Утром проснусь, запишу все в тетрадку… Зачем, интересно?

Я вздрогнул, осознав, что мысль о мире бодрствования впервые возникла у меня во сне. В реальности я часто вспоминал эти сны, но вот чтобы во сне реальность — никогда раньше. Однако сегодняшний сон с самого начала пошел не так, как остальные, похожие на него. Это же надо было такое выдумать! Бред высшего порядка — я думаю, что веду во сне боевые действия, а на самом деле некто обманывает мои органы чувств при помощи сложного тренажера, чтобы создать иллюзию боевых действий. Иллюзия во сне — это от души. Хотелось бы круче, как говорят, да некуда.

К моему удивлению, лес вскоре начал редеть. Никогда я не видел в этих местах, чтобы деревья становились реже или гуще. Обычно местность вокруг вообще не менялась. Менялась техника, менялись люди, иногда появлялись укрепленные холмы и здания у дороги, но местность и погода — никогда. А тут на тебе. Как по заказу. А скорее всего и не «как», а именно по заказу. Это ведь сон, не стоило забывать об этом и относиться к происходящему слишком серьезно. Что бы здесь ни произошло, оно никак не может повлиять на мою обычную жизнь. Что бы тут ни случилось, даже смерть не является исключением, все останется в прошлом с наступлением утра. В моем личном прошлом, как ни странно оперировать такими понятиями в отношении собственной смерти. Каждый человек, наверное, умирал во сне хоть однажды. Некоторые не однажды. А я что-то зачастил, хотя это и не сказывается на здоровье.