Читать книгу "Трудно быть богатой - Мария Жукова-Гладкова"

Я также могла бы понять интерес какого-нибудь мужчины среднего возраста и внешности на подержанных «Жигулях», если бы тот помог мне поменять колесо на пустынной загородной трассе. Андрея Геннадьевича, например. Кстати, а он с какой целью тут сегодня появлялся?

Но с другой стороны, ведь встреча с Камилем на шоссе была случайной. Не мог он ее подстроить, то есть подкинуть те гвозди, на которых я прокололась. Да и кто я такая, чтобы это все подстраивать? Зачем?! Неужели я в самом деле ему понравилась, как восточным мужчинам нравятся натуральные блондинки? Помню я свои шоп-туры в Турцию и отдых в Сухуми… Грузин или турок произносит «дэвушка» одинаково: утробно-урчаще, с причмокиванием, цоканьем и сопровождает раздеванием масляными глазами. Вот почему в Турции мне тут же захотелось научиться стрелять. В случае Камиля возникла диаметрально противоположная реакция — ему хотелось отдаться.

С этими мыслями и воспоминаниями я заснула.

Утром, планируя свой распорядок дня, я вспомнила про встречу с Андреем Геннадьевичем, назначенную на два часа, и решила, что сейчас в больницу к Лешке не успею, да и с утра в больнице должны быть процедуры. Поеду вечером после визита в милицию.

Поскольку холодильник еще не опустел, и в магазин мне не требовалось, а квартиру, как обычно, было убирать лень, я решила немного поработать над «Розовыми страстями — 2». Прочитав свою электронную почту, почерпнула немного новой информации по лесбийским утехам и состряпала на ее основе очередную главу.

В двенадцать тридцать компьютер выключила, быстро перекусила, затем занялась макияжем — не для Андрея Геннадьевича, для Лешки. Надо будет сразить бывшего наповал, разумеется, в переносном смысле. В прямом он и так валяется на больничной койке. А вдруг мой новый имидж поможет ему быстрее поправиться? Слышала я, что воля к жизни творит чудеса. Хотя в больнице, наверняка, найдется немало медсестер с нищенской зарплатой, готовых всячески способствовать процессу выздоровления нефтяного короля. Там, наверное, уже очередь. Еще лицо поцарапают, и волосы родные жалко, если вырвут. Зря я что ли новый имидж создавала? Может, в самом деле прихватить что-нибудь для самообороны? Вот только что?

Я стала вспоминать, чем в моих собственных романах героини сражаются за мужиков. Ногтями — раз, зубами — два, тарелки об головы соперниц разбивают — три, стреляют из пистолетов — четыре. Свои родные ногти и зубы было жалко, поэтому эти два варианта я отмела сразу же. Да и в процессе такой схватки сама вполне могу пострадать, как не имеющая достаточной практики. Тарелку с собой прихватить? Жалко тарелку, дети и так их постоянно бьют. И куда мне ее класть? В сумочку не поместится. Мешок взять? Так ведь каждый идиот будет спрашивать, чего это я с тарелкой разгуливаю, да и Лешка меня на смех поднимет. Умеет, сволочь, очень даже оскорбительно.

В общем, от тарелки пришлось тоже отказаться. Пистолета в доме не было, автомата тоже. Попросить у кого-нибудь? У сотрудников службы безопасности «Алойла» наверняка все это имеется. Надежде Георгиевне позвонить? Попросить выделить? Кстати, а почему бы и нет? Должны быть у меня средства самообороны? Ведь если на Лешку совершено покушение, значит…

Ничего это не значит, — сказала сама себе. Ты никому не нужна, Оля. И обойдешься без средств самообороны. И ни с кем за Лешку сражаться не будешь. Отдашь его без боя. В первую очередь потому, что тебе самой не нужен ни он, ни его деньги. И вообще ты предпочла бы его больше никогда в жизни не видеть. Как и его мамочку. А вот Камиля… Дура, его ты тоже возможно видела в последний раз. И вообще — хватит вести себя, как шестнадцатилетняя школьница!

* * *

Я вошла в уже знакомое мне здание, где работал Андрей Геннадьевич, без десяти два, припарковав «Запорожец» недалеко от входа. Двое курящих на улице милиционеров улыбнулись мне, показательно переведя взгляды с потрепанной машины на меня. Разумеется, моему новому имиджу, за исключением одежды, больше соответствовала бы «жирная» «БМВ» или хотя бы «ауди».

Кабинет Андрея Геннадьевича нашелся без труда. Из его обитателей присутствовали только двое, старший из них с очень серьезным выражением лица читал «Маньяка и принцессу», которую я прошлый раз видела на его захламленном столе. Я поинтересовалась, где Андрей Геннадьевич. Двое мужчин подняли на меня глаза, причем поклонник моего литературного таланта сделал это с большим трудом. Он уже прочел где-то половину книги, а насколько я помнила, там чуть ли не на каждой странице идут сцены изнасилований. Принцесса у меня участвует во всех оргиях — и в разных качествах. Ее саму вначале насилуют, а потом у нее крыша едет на этой почве, вот она и устраивает развлечения вместе с подданными. Потом влюбляется в маньяка, который над ней надругался в первой главе. В предпоследней король, отец принцессы, приговаривает его к смертной казни, а она в последней главе проникает к нему в камеру смертников в ночь перед казнью, и утром, когда за маньяком приходит стража, чтобы вести преступника на лобное место, они с принцессой не могут оторваться друг от друга. Стража подключается.

Я закончила роман многоточием — вдруг издатели возжелают продолжение, поэтому и не убила маньяка со всей определенностью. Пусть читатели сами решают, казнили его или нет. Кому как больше нравится. Замысел, кстати, принадлежал главному редактору. Он, оказывается, сам всю жизнь мечтал написать нечто подобное, но, как объяснил мне, все времени не хватает, поэтому решил подарить идею мне. Я пожала плечами и написала, так как давно уже научилась не удивляться идеям издателей, у них в головах часто живут тараканы каких-то странных пород. Кстати, в издательстве меня снабжают не только сюжетами из собственных голов, но и материалами в виде книжонок, изданных в Голландии на английском языке (особого знания языка не требуется). Главный редактор прикупил их там, гуляя под красными фонарями, и посоветовал мне туда отправиться, чтобы собрать материал для следующих шедевров. Я предложила издательству оплатить мне творческую командировку, и его пыл тут же угас. За свой счет гулять по злачным местам Амстердама, а также посещать фестивали геев и лесбиянок у меня не было ни малейшего желания.

— А вы, простите, кто? — спросил нечитающий мужчина.

Меня они не узнали, и дело было не в новом облике: у них тут, похоже, проходной двор.

— Андрей Геннадьевич приглашал меня на два часа, — пискнула я.

У меня поинтересовались, по какому делу. Я сказала, не упомянув вчерашний визит их коллеги ко мне домой.

— А… — протянул любитель изнасилований. Или ему исторический колорит понравился? — Так там все ясно, кажется.

— А он говорил, почему решил вас снова пригласить? — уточнил второй.

Я покачала головой, изобразив святую простоту.

— Дело будет передано другому сотруднику, — сказал любитель изнасилований (или истории). — Если потребуется, вас вызовут.

И оба мужчины, казалось, забыли о моем существовании. Мне их поведение показалось странным, отнюдь не из-за моего нового имиджа. Куда же подевался Андрей Геннадьевич? И почему дело передают кому-то другому? Я попрощалась с сотрудниками органов, они буркнули в ответ что-то неопределенное (я перевела бы это бурчание на русский язык, как «Нечего больше сюда ходить и отрывать занятых людей от важных дел»), один тут же погрузился в бумаги, второй — в «Маньяка и принцессу». Интересно все-таки, для себя читает или потому, что по работе требуется?