Читать книгу "Реальный репортер. Почему нас этому не учат на журфаке?! - Дмитрий Соколов-Митрич"

– Да, вы правы. Ходорковский платит столько, за сколько люди готовы работать. Не больше и не меньше. В том же Сургуте, если сейчас снизить всем зарплаты в два-три раза, люди тоже будут работать. Куда ты денешься с подводной лодки? Тут, на Севере, ни у кого нет выбора. Но у людей при этом есть совесть. И вот Владимир Богданов, который возглавляет «Сургутнефтегаз», считает, что если ты сам зарабатываешь огромные бабки, то вроде как и людям надо платить по-человечески, а не по законам рынка. Вон арабские шейхи и то со своим народом делятся сверхприбылями, за это их и боготворят. А Ходорковский – даже когда он демонстрирует человеческие чувства – это расчет и ничего больше. Помнишь, Вахид, как во время кризиса он призывал нас «поддержать родную организацию» и добровольно написать заявления о временном снижении зарплаты на тридцать процентов? Написали, и что? До сих пор эти тридцать процентов не восстановлены. Короче, Ходорковский – это высокотехнологичная машина, зарабатывающая деньги. Быть таким – это его право, только тогда и на нашу любовь не надо рассчитывать.

Шапка-валенки

Нефтеюганск состоит из шестнадцати микрорайонов. То место, с которого город начинался, называется микрорайон 2-а. Он состоит из нагромождения нескольких десятков домов, которые здесь называют балки (с ударением на последнем слоге). Балок – это убогая хижина, обшитая рубероидом. Ее стены состоят из двух слоев вагонки, пространство между которыми засыпано опилками. Со временем опилки сыреют, проседают и стены оказываются пустыми. Даже если топить эти дома не переставая, в них все равно будет холодно. Тем, кто живет в балках, завидуют те, кто живет в железных вагончиках. Их от тридцатиградусного мороза отделяет лишь слой ржавого металла. Летом он нагревается так, что люди предпочитают спать на улице. Водопровода в таких хоромах, конечно, нет. Рядом с каждым жилищем стоят маленькие бочки из-под топлива – почему-то с эмблемой «Лукойл». В таких бочках местные жители хранят воду. Время от времени в поселок приезжает водовоз. Один раз присосаться к водовозу стоит пятьдесят рублей. Если машины долго нет, люди идут за водой почти за километр.

Микрорайон 2-а находится в самом центре города, и люди здесь живут десятилетиями. Каждая предвыборная кампания начинается с того, что все кандидаты приезжают сюда и обещают расселить эти дома в два счета. После выборов об этом забывают.

– Мы бы давно уже сами нормально отстроились, но нам не разрешают, – говорит Александр Щеглов с улицы Культурной. Он родился и вырос в железном вагончике. – И квартиры не дают, и строиться не позволяют. Говорят: «К 2007 году ваша проблема может быть решена. Не хотите ждать – покупайте по ипотеке». А как я куплю по ипотеке, если у меня зарплата со всеми северными двенадцать тысяч рублей? Да еще при том, что я вырабатываю полторы нормы, а так бы еще меньше было. А цены на жилье здесь такие же, как в Петербурге.

В одном из таких балков обитает самая старая жительница Нефтеюганска – Агрофина Печникова. Ей семьдесят лет, здесь она с 1963 года и помнит еще те времена, когда на месте города был охотничий поселок Усть-Балыкский.

– Сюда мы приехали из Татарии, – вспоминает Агрофина Алексеевна. – Сначала жили в военных палатках без отопления, потом поселили в вагончики, некоторые так в них и остались, некоторые сами построили вот эти балки. Муж работал в экспедиции. Подъемных кранов тогда не было, когда приезжали баржи с цементом, их разгружали вручную. В тридцать девять лет его парализовало, в сорок умер. Я проработала в «Юганскнефти» до шестидесяти пяти лет, потом сократили, уже при Ходорковском. Они тогда всех, кто старше пятидесяти, сбрасывали. По-моему, единственный, кому удалось удержаться, был Шапка-Валенки. Остальные расползлись и замолчали.

– Шапка-Валенки?

– Ну Анфир Фазаутдинов. Его все знают. Страшный человек. Кличка у него такая – Шапка-Валенки. Это потому, что он маленького роста и когда надевает шапку и валенки, то между ними почти ничего не остается.

Анфир Шапка-Валенки – очень упрямый. Это, наверное, единственный человек в России, которому удалось победить ЮКОС (Путин может стать вторым). Когда Анфира сократили, он выучил наизусть две страницы из «Трудового кодекса» и в поединке с адвокатами ЮКОСа восстановился на работе через суд. Ему до сих пор платят зарплату, но до работы не допускают. Правда, без последствий для Анфира эта борьба не прошла. С тех пор он постоянно с кем-то судится и все время пребывает в разъездах: то в Ханты-Мансийске, то в Москве. Застать его дома не удалось.

Скотоводы и земледельцы

В Нефтеюганске есть развлекательный центр «Империя». Крупнейший в Зауралье. Общая площадь – пять квадратных километров, количество посадочных мест во всех заведениях центра – три тысячи. В «Империи» мы сидим и беседуем с человеком, который просил не называть своего имени. Этот человек работает в топ-менеджменте «ЮНГ», но иллюзий насчет своих работодателей не питает.

– Когда Ходорковский впервые приехал в Нефтеюганск, он заявил, что денег в город вкладывать не будет. Его дело – добывать нефть и платить налоги. Из этой фразы тут же родился слух, что при ЮКОСе Нефтеюганск станет вахтовым поселком. Город охватила паника. Цены на недвижимость упали, люди стали продавать квартиры за копейки и уезжать. Потом, году в 1997) было падение цен на нефть, понижение зарплат. Накануне ареста Ходорковского вроде все стабилизировалось и улеглось, но его все равно здесь не боготворили. В лучшем случае любили как неизбежное зло. Неизбежное, но стабильное. Иногда стабильное зло лучше, чем непредсказуемое добро.

На сцене «Империи» разыгрался стриптиз. Оставшись топлесс, барышня нависла со сцены над толпой. Какой-то разгоряченный зритель засунул ей в трусики три тысячных купюры. Когда стриптиз закончился, разгоряченный зритель вернулся за столик к друзьям – неподалеку от нашего. Друзья пили вторую бутылку «Хенесси» на троих. «Ты чего, охренел?!» – возмутились его друзья. «Да ладно, я что, не нефтяник что ли?!»

– Очень характерный случай, – прокомментировал мой собеседник. – Только голову даю на отсечение – это сургутские. Их здесь вообще процентов восемьдесят. У нефтеюганских столько денег нет.

В качестве подтверждения слов моего собеседника раздался мощный рев толпы в ответ на призыв диджея: «Ты слышишь меня, Сургут?!» И раза в три слабее после крика: «Нефтеюганск, это твоя "Империя"!»

– На месте Путина я бы не сажал Ходорковского, а назначил бы его премьер-министром, – продолжил топ-менеджер. – Эту вертикаль власти, которую уже пять лет как рожают, он выстроил бы рекордными темпами. Знаете, какая в ЮКОСе вертикаль власти? Абсолютная монархия. Причем эта вертикаль не просто тупо репрессивная, она умеет добиваться от своих подданных и покорности, и активности. Вообще, любопытно, что самые активные поборники либеральных ценностей в мире – это владельцы крупного капитала, которые свой бизнес как раз предпочитают выстраивать по законам империи. Ходорковский из того же ряда. Только он сделал одну ошибку: забыл, что нефть в отличие от программного обеспечения и гамбургеров железно связана с конкретной территорией. И с этой территорией надо считаться. Он это понял, но слишком поздно. Кстати, благодаря скромному хозяину этого заведения.