Читать книгу "Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы - Збигнев Бжезинский"

В восточной периферии Евразии заключен парадокс. Япония явно представляет собой крупную державу в мировых отношениях, и американо-японский альянс часто — и правильно — определяется как наиболее важные двусторонние отношения. Как одна из самых значительных экономических держав мира Япония, очевидно, обладает потенциалом политической державы первого класса. Тем не менее она его не использует, тщательно избегая любых стремлений к региональному доминированию и предпочитая вместо этого действовать под протекцией Америки. Япония, как и Великобритания в случае Европы, предпочитает не вступать в политические перипетии материковой Азии, хотя причиной тому, по крайней мере частичной, является давняя враждебность многих собратьев-азиатов в отношении любой претензии Японии на ведущую политическую роль в регионе.

В свою очередь, такая сдержанная политическая позиция Японии позволяет Соединенным Штатам играть центральную роль по обеспечению безопасности на Дальнем Востоке. Таким образом, Япония не является геостратегическим действующим лицом, хотя очевидный потенциал, способный быстро превратить ее в таковую, особенно если Китай или Америка неожиданно изменят свою нынешнюю политику, возлагает на Соединенные Штаты особое обязательство тщательно пестовать американо-японские отношения. И это вовсе не японская внешняя политика, за которой Америке следует тщательно наблюдать, а японская сдержанность, которую Америка должна очень бережно культивировать. Любое существенное ослабление американо-японских политических связей непосредственно повлияло бы на стабильность в регионе.

Легче обосновать отсутствие Индонезии в перечне динамичных геостратегических действующих лиц. В Юго-Восточной Азии Индонезия является наиболее важной страной, но ее возможности оказывать влияние даже в самом регионе ограничены относительной неразвитостью экономики, продолжающейся внутриполитической нестабильностью, рассредоточенностью входящих в архипелаг островов и подверженностью этническим конфликтам, которые усугубляются центральной ролью китайского меньшинства во внутренних финансах страны. В чем-то Индонезия могла бы стать серьезным препятствием для китайских южных устремлений. В конце концов Австралия признала это. Она какое-то время опасалась индонезийского экспансионизма, но позднее начала приветствовать более тесное австралийско-индонезийское сотрудничество в области безопасности. Но потребуется период консолидации и устойчивого экономического успеха, прежде чем Индонезию можно будет рассматривать как доминирующее в регионе действующее лицо.

Индия, наоборот, находится в процессе своего становления как региональной державы и рассматривает себя как потенциально крупное действующее лицо в мировом масштабе. Она видит в себе и соперника Китаю. Возможно, это переоценка своих стародавних возможностей, но Индия, несомненно, является наиболее сильным государством Южной Азии, и стала она таковой не столько для того, чтобы запугать или шантажировать Пакистан, сколько чтобы сбалансировать наличие у Китая ядерного арсенала. Индия обладает геостратегическим видением своей региональной роли как в отношении своих соседей, так и в Индийском океане. Однако ее амбиции на данном этапе лишь периферически вторгаются в евразийские интересы Америки, и, таким образом, как геостратегическое действующее лицо Индия не представляет собой, по крайней мере не в такой степени, как Россия или Китай, источник геополитического беспокойства.

Украина, новое и важное пространство на евразийской шахматной доске, является геополитическим центром, потому что само ее существование как независимого государства помогает трансформировать Россию. Без Украины Россия перестает быть евразийской империей. Без Украины Россия все еще может бороться за имперский статус, но тогда она стала бы в основном азиатским имперским государством и скорее всего была бы втянута в изнуряющие конфликты с поднимающей голову Средней Азией, которая, произойди такое, была бы обижена в связи с утратой недавней независимости и получила бы поддержку со стороны дружественных ей исламских государств Юга. Китай, похоже, также воспротивился бы любого рода реставрации российского доминирования над Средней Азией, учитывая возрастающий интерес к недавно получившим независимость государствам этого региона. Однако если Москва вернет себе контроль над Украиной с ее 52-миллионным населением и крупными ресурсами, а также выходом к Черному морю, то Россия автоматически вновь получит средства превратиться в мощное имперское государство, раскинувшееся в Европе и в Азии. Потеря Украиной независимости имела бы незамедлительные последствия для Центральной Европы, трансформировав Польшу в геополитический центр на восточных рубежах объединенной Европы.

Несмотря на ограниченные территориальные масштабы и незначительное по численности население, Азербайджан с его огромными энергетическими ресурсами также в геополитическом плане имеет ключевое значение. Это пробка в сосуде, содержащем богатства бассейна Каспийского моря и Средней Азии. Независимость государств Средней Азии можно рассматривать как практически бессмысленное понятие, если Азербайджан будет полностью подчинен московскому контролю. Собственные и весьма значительные нефтяные ресурсы Азербайджана могут также быть подчинены контролю России, если независимость этой страны окажется аннулированной. Независимый Азербайджан, соединенный с рынками Запада нефтепроводами, которые не проходят через контролируемую Россией территорию, также становится крупной магистралью для доступа передовых и энергопотребляющих экономик к энергетически богатым республикам Средней Азии. Будущее Азербайджана и Средней Азии почти в такой же степени, как и в случае Украины, принципиально зависит от того, кем может стать или не стать Россия.

Турция и Иран заняты установлением некоторой степени влияния в каспийско-среднеазиатском регионе, используя потерю Россией своей власти. По этой причине их можно было бы считать геостратегическими действующими лицами. Однако оба эти государства сталкиваются с серьезными внутренними проблемами и их возможности осуществлять значительные региональные подвижки в расстановке сил власти ограничены. Кроме того, они являются соперниками и, таким образом, сводят на нет влияние друг друга. Например, в Азербайджане, где Турция добилась влиятельной роли, позиция Ирана (вытекающая из обеспокоенности возможными национальными волнениями азербайджанцев на собственной территории) для России оказалась более полезной.

Однако и Турция, и Иран являются в первую очередь важными геополитическими центрами. Турция стабилизирует регион Черного моря, контролирует доступ из него в Средиземное море, уравновешивает Россию на Кавказе, все еще остается противоядием от мусульманского фундаментализма и служит южным якорем НАТО. Дестабилизированная Турция, похоже, дала бы большую свободу насилию на южных Балканах, одновременно обеспечив России восстановление контроля над недавно получившими независимость государствами Кавказа. Иран, несмотря на свое двойственное отношение к Азербайджану, аналогичным образом обеспечивает стабилизирующую поддержку новому политическому разнообразию Средней Азии. Он доминирует над восточным побережьем Персидского залива, а его независимость, несмотря на сегодняшнюю враждебность к Соединенным Штатам, играет роль барьера для любой перспективной российской угрозы американским интересам в этом регионе.