Читать книгу "Генеральская мафия – от Кутузова до Жукова - Юрий Мухин"

Итак, работа любого человека состоит из трех составляющих: оценки обстановки, принятия решения и собственно действия (для командира — приказ войскам). Так поступают абсолютно все и всегда. Скажем, вы пришли в магазин, смотрите на витрину — это оценка обстановки, при которой вы прикидываете нужность вам выставленных товаров, их цену, наличие денег и прочее, что может подвигнуть вас на покупку. За оценку обстановки вы не несёте ответственности — смотрите себе на товары сколько вам угодно. Ответственность наступает только за ваше решение: купить — не купить. Откажетесь — возможно, накажете себя тем, что упустите возможность купить нужную вещь или продукт по приемлемой цене. Примете решение купить — возможно, накажете себя ненужной вещью и бессмысленной тратой своего труда, выраженного в деньгах. Следующее действие — собственно покупка — уже не наказывается, это действие является следствием решения.

Итак, ответственность (наказание) — это следствие неправильного решения, неправильность решения зависит от вашей способности оценить обстановку, а ваша способность искать правильные решения — от вашего ума и опыта.

Вернемся к начальственным бюрократам.

Раз наказание наступает за неправильное решение, то глупый или малоопытный бюрократ всеми силами старается это решение сам не принимать! И чем он глупее, тем больше страшит его наказание за его решение — он понимает, что умное решение он не примет. Но он же обязан принимать решения и давать команды, раз залез в начальственное кресло!

И по мере укрепления бюрократической системы управления бюрократы, инстинктивно и смотря друг на друга, нашли выход из положения — научились сидеть в кресле начальника, но никаких ответственных решений не принимать. Способ довольно простой — надо, чтобы решение за тебя принял начальник. Идеально — прямой начальник, но сойдут суррогаты начальника — «закон», «инструкция», «приказ», «совет специалистов», «наука», «народный глас». И бюрократ будет до конца вертеться и крутиться, пока не вынудит начальника или его суррогат принять решение за себя.

Но этого маловато, поскольку бюрократ ведь обязан советовать начальнику, а начальник, даже приняв решение за бюрократа, потом может сказать: «Да ведь ты же был согласен и не предупредил меня, что это может так закончиться!» Поэтому мало того, что бюрократ не будет принимать своё решение, но он ещё и будет критиковать и критиковать любое принятое решение, добиваясь вида, как будто его вынудили принять и исполнять это решение помимо его воли и вопреки его советам.

Начальникам это может и надоесть, и начальники потребуют от бюрократа его собственное решение — ведь бюрократ в своей должности обязан принимать решения. Вот тогда-то бюрократ выдаст своё настолько же заведомо «хорошее» и «правильное» решение, насколько и заведомо не приемлемое или заведомо не исполнимое.

Если взять пример сегодняшнего дня и «борьбу умных патриотов» за «народное счастье», то они отвергают любое реальное решение, скажем, участвовать в митингах за честные выборы, но, не краснея, предлагают нелепости, скажем, бесконечно «поднимать самосознание народа», срочно организовать «пролетарскую революцию» или силой «захватить власть». Разве плохо силой захватить власть? Очень хорошо! А можно? Спрятавшись под юбкой у жены — можно. Советовать.

Но вернёмся к военным бюрократам. Итак, получив от начальника или его суррогата решение, бюрократы тупо, без добавления своего интеллекта к решению начальника, перебрасывают это решение войскам в виде своего приказа. И тогда если решение окончится победой, то бюрократы — герои, это они победили. Если решение закончится поражением, то дурак — начальник! Это ведь «он приказал», а я, мудрый бюрократ, «советовал не делать».

Вот аналог Кутузова из Великой Отечественной войны — Г.К. Жуков. Хорош тем, что и в старости не понимал, кем он был и что он делал, поэтому, в отличие от Кутузова, в мемуарах дает уйму примеров своего тупого бюрократизма.

К примеру, эпизод из периода битвы за Москву:

«В начале ноября у меня состоялся не совсем приятный разговор по телефону с Верховным.

— Как ведёт себя противник? — спросил И.В. Сталин.

— Заканчивает сосредоточение своих ударных группировок и, видимо, в скором времени перейдет в наступление.

— Где вы ожидаете главный удар?

— Из района Волоколамска. Танковая группа Гудериана, видимо, ударит в обход Тулы на Каширу.

— Мы с Шапошниковым считаем, что нужно сорвать готовящиеся удары противника своими упреждающими контрударами. Один контрудар надо нанести в районе Волоколамска, другой — из района Серпухова во фланг 4-й армии немцев. Видимо, там собираются крупные силы, чтобы ударить на Москву».

То есть Сталин предлагал проявить инициативу, а именно — на отдельных участках фронта сосредоточить силы, превосходящие там силы немцев, и ударить по немцам, а не подставлять свои участки фронта для немецкой инициативы — под удары превосходящих на этих участках фронта сил немцев. Это аксиома войны. Настоящий полководец на месте Жукова тут же занялся бы поиском такого слабого участка фронта у немцев и разработкой плана нанесения удара.

Скажем, в это же время маршал Тимошенко сам, ведя ожесточённые оборонительные бои, соскребая резервы со второстепенных участков своих фронтов, без приказа Ставки и без её помощи готовил операцию по разгрому 1-й танковой армии немцев ударом по её флангу. Но Тимошенко был полководец, а Жуков вместо подготовки операции начинает «критиковать» решение Сталина:

«Какими же силами, товарищ Верховный Главнокомандующий, мы будем наносить эти контрудары? Западный Фронт свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны».

Иными словами, Жуков предлагает Сталину не мешать инициативе немцев, скапливающих на отдельных участках фронта превосходящие силы, уничтожать обороняющиеся советские войска по очереди. И не трогать у Жукова резервы, чтобы Жуков, после очередного уничтожения части советских войск немцами и прорыва ими фронта, мог бросать навстречу немцам эти резервы — войска с марша, не успевшие провести разведку, подтянуть артиллерию, подготовить позиции. Чтобы немцы уничтожали и уничтожали эти советские войска, пока не захлебнутся в их крови.

Сталин с таким полководческим решением не согласился:

«В районе Волоколамска используйте правофланговые соединения армии Рокоссовского, танковую дивизию и кавкорпус Доватора. В районе Серпухова используйте кавкорпус Белова, танковую дивизию Гетмана и часть сил 49-й армии».

Жуков, как видите, уже вынудил Сталина принять решение за Жукова — ведь это была обязанность Жукова найти у себя на фронте нужные силы, найти место контрудара и организовать войска для него. (Кстати, корпус Белова Сталин забрал у Тимошенко, которому тоже катастрофически не хватало сил для контрудара под Ростовом.) И вместо своей полководческой работы Жуков продолжает критиковать «глупое» решение Сталина:

«Считаю, что этого делать сейчас нельзя. Мы не можем бросать на контрудары, успех которых сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет тогда подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдет в наступление своими ударными группировками.