Читать книгу "Не бойся желать - Нина Харрингтон"

– Что думаю? У меня на раздумья времени не было, – ответил Марк и глубоко вздохнул, выпрямляя спину, и Лекси показалось, что он нависает над ней, как скала. – Может, мой издатель и заключил с тобой контракт, но мне по-прежнему тяжело делиться семейными секретами с посторонним человеком. Для меня эта история очень личная.

– Ты – довольно скрытный человек, и тебе не нравится, когда тебя во что-то втягивают, я уже это поняла. Но я не шпион папарацци, и никогда им не была, да и не планирую. – Она отвернулась от стола и пробежала пальцами по корешкам книг. – Предлагаю следующее. Тебе тревожно рассказывать семейные тайны незнакомке, так давай это изменим. Что ты хочешь обо мне узнать? Спрашивай о чем угодно, и я не стану ничего скрывать.

– О чем угодно? Что ж, начнем с очевидного. Почему ты пишешь биографии, а не книги по бизнесу или художественную литературу?

Лекси задумалась и облизала губы. Для ответа на этот вопрос ей придется рассказать очень много о себе, а это может быть непросто. Но она дала слово: никакого обмана, никаких тайн.

– Мне только исполнилось десять, когда врачи поставили мне страшный диагноз, и я провела в больнице несколько месяцев.

– Прости, я не знал, – прошептал Марк спустя несколько секунд тишины. – Тебе и родителям, наверное, было тяжело.

Лекси кивнула:

– Да, очень тяжело. Я знала, что отец до смерти ненавидит больницы. Ирония судьбы, да? – Она едва улыбнулась Марку, сосредоточенная на своих воспоминаниях. – К тому же он тогда работал в Америке, а когда вернулся, привез с собой новую подружку.

– Кошмар. – Брови поползли вверх, плечи Марка были напряжены.

– Да. Я год провела в доме у бабушки, на окраине Лондона, в компании совершенно разбитой матери и едва ли не более разбитой бабушки. Не самое радостное время в моей жизни, но тогда я нашла средство успокоиться и жить дальше. Бабушка прекрасно умела рассказывать сказки, и она сделала так, что книг всяких цветов и форм мне всегда хватало с лихвой. Конечно, детские книжки я очень любила, но когда я ходила в библиотеку, то всегда брала истории, повествующие о том, какие трудности выпадали на долю героев и как те с улыбкой их преодолевали.

– Биографии. Тебе нравилось читать истории из жизни других людей.

– Начитаться не могла, – кивнула Лекси. – Обожала биографии. Вскоре я поняла, что автобиографии неоднозначны. Как ты можешь быть объективным, говоря о собственной жизни и том, чего добился на каком-то этапе? Биография – другое дело, ведь о жизни загадочного и удивительного человека читателю рассказывает кто-то третий. Биографии могут быть на удивление личными или холодными и отстраненными. Угадай, какие из них мне нравятся?

– И тогда ты решила стать писателем? – спросил Марк. – Это очевидно.

– Может, и так. У меня была возможность поступить в университет, но я не могла себе этого позволить, потому устроилась на работу в одно крупное издательство, в Лондоне, которое выпускало в год больше биографий, чем все другие издательства, вместе взятые, – ухмыльнулась Лекси. – Это было потрясающе. Проработав два года, я стала заместителем редактора, и остальное, как говорится, совсем другая история. – Лекси подняла правую руку и глубоко поклонилась Марку. – Вот и сказке конец. – Она кокетливо посмотрела на Марка. – Так, у тебя есть еще вопросы, прежде чем мы приступим к работе?

– Всего один. Почему ты так ярко накрашена в девять утра? Да к тому же находясь на маленьком греческом острове. Хотя зачем вообще так краситься, не важно, где ты?

Лекси рассмеялась, выпрямившись в полный рост и чуть наклонив голову на бок.

– Сочту за комплимент, что ты обратил на это внимание, Марк. Я на работе, а макияж – как рабочая форма. Не важно, где я: в офисе, на киностудии, комнате для журналистов или на острове в Греции. Макияж помогает мне настроиться на рабочий лад, за что ты мне и платишь. И на этой радостной ноте предлагаю взяться за дело. – Тогда Лекси достала с полки несколько книг и стопкой сложила их перед Марком. – Существует огромное количество видов биографий. По сути, каждая из них единственная в своем роде, особенная, и должна соответствовать тому человеку, о котором написана. Биография может быть веселой или серьезной, в ней может быть много такта, а может и не быть – все зависит от того, что мы пишем и как хотим об этом написать. Что тебе больше по душе?

Марк тяжело вздохнул:

– Я и представить себе не мог, что это будет так тяжело. Так сложно.

Лекси взяла толстую книгу в твердой обложке с портретом выдающегося театрального актера и протянула Марку.

– Биографии могут быть еще и невероятно сухими, потому что автор старается писать с большим уважением к знаменитости, старается быть как можно более понимающим. Это как актер, играющий Гамлета: каждый спектакль отличается от предыдущего. Списки людей, перечни поступков, дат, мест, конечно, хороши, но их лучше оставить для приложения к книге, они не расскажут ничего о человеке, о его душе.

– Представляешь, я пару раз встречался с этим актером на новогодних праздниках, которые устраивала мама, – сказал Марк, покачав книгой и бросив ее на стол. – Хотя он и проработал в театре пятьдесят лет, человеком он был довольно скромным. Он больше любил разговоры один на один, а не выступления перед многочисленной публикой со сцены, как многие его коллеги.

– Вот! – воскликнула Лекси, наклонившись вперед, – именно об этом и должны рассказывать биографии. О том, как этот застенчивый мужчина стал великим актером, получившим мировое признание, как перед выходом на сцену его охватывал страх, но он умел побороть его и отыграть спектакль, на радость публике. Вот о чем хочет узнать читатель. Именно так нужно почтить память человека, о котором пишешь: рассказать об очень личных воспоминаниях, в которых раскроется совершенно другой человек, отличный от своего образа на публике. Только так можно рассказать читателю все о том, кем на самом деле был его кумир и какую роль сыграл в жизни окружающих людей. Такие биографии на вес золота.

– Значит, придется откровенничать? – нахмурился Марк.

– Не обязательно рассказывать все-все, но должна быть некая близость, контакт читателя с героем книги, нельзя просто предложить списки голых дат и фактов, – пожала плечами Лекси. – Только так можно быть верным человеку, о котором пишешь, и ты должен радоваться тому, что тебе представилась возможность воскресить образ матери через книгу.

– Должен радоваться? Почему-то я себя чувствую иначе.

Лекси, прищурившись, потирала ладони.

– Думаю, пора показать, что ты успел сделать. Потом мы могли бы поговорить о твоих воспоминаниях. Ты бы рассказал мне какие-нибудь истории из вашей жизни. Благодаря им книга получится даже лучше, чем ты себе представляешь.

Лекси села на стол, не сводя глаз с фотографий и пожелтевших газетных вырезок, выглядывавших из старого кожаного чемодана.

Марк подошел к ней, держа в руках чашку кофе. Лямочка ее топа чуть соскользнула, и Марк уже ни о чем другом думать не мог, кроме ее крошечной татуировки в виде бабочки на плече. Он даже забыл, что хотел сказать.