Читать книгу "Жатва - Тесс Герритсен"

Он сидел у постели жены, держа ее руки. Его взгляд был прикован к зеленой линии, тянущейся по экрану осциллоскопа. Джо ошеломляло обилие медицинской аппаратуры: всех этих трубок, мониторов, аспирационного насоса. Ошеломляло и пугало. Все внимание мужа Карен было приковано к кардиомонитору. Возможно, Джо думал, что если он сумеет постичь секреты этого загадочного ящика, то разберется и во всем остальном. Даже поймет, как оказался у койки женщины, которую любит и сердце которой не прекращает биться.

Было три часа дня. С момента, когда пьяный водитель протаранил машину Карен Террио, прошло уже шестьдесят два часа. Возраст пациентки — тридцать четыре года. Реакция на ВИЧ отрицательная, раковых опухолей и инфекционных заболеваний не обнаружено. Здесь лежала пока еще живая женщина с мертвым мозгом. Проще говоря, Карен представляла собой живой супермаркет здоровых органов для пересадки. Сердце. Легкие. Почки. Поджелудочная железа. Печень. Кости. Роговица. Кожа. С нее одной трансплантологи могли собрать обильную жатву. Как бы страшно ни звучало это слово, вполне обиходное в жаргоне трансплантологов, но организм Карен мог бы спасти жизнь или улучшить состояние полудюжине больных.

Эбби подвинула стул и села напротив Джо. Она была единственным врачом, долго и обстоятельно говорившим с Джо Террио. Неудивительно, что сейчас медсестры позвали именно ее. Она должна убедить Джо подписать необходимые документы и позволить Карен умереть. Некоторое время Эбби сидела молча. Ее и Джо разделяло простертое тело Карен Террио, грудь которой поднималась и опускалась в установленном ритме: двадцать вдохов в минуту.

— Вы правы, Джо, — наконец сказала Эбби. — У вашей жены сильное сердце. Оно способно вот так же биться еще какое-то время. Но не годами. В конце концов тело оценит свое состояние. Тело поймет.

Джо поднял на нее глаза, воспаленные от слез и бессонницы:

— Поймет? Что?

— То, что мозг его хозяйки мертв и сердцу больше незачем биться.

— Как тело может понимать такие вещи?

— Мозг нужен нам, не только чтобы думать и чувствовать. Мозг задает организму цель и смысл существования. Стоит цели исчезнуть, сердце, легкие и другие органы перестают работать.

Эбби кивнула в сторону аппарата искусственной вентиляции легких:

— Как видите, это устройство дышит за вашу жену.

— Я знаю, — прошептал Джо, растирая себе лицо. — Знаю, знаю…

Эбби молчала. Вцепившись себе в волосы, Джо раскачивался на стуле. Из его горла вырывались звуки, чем-то похожие на рыдания. Максимум того, что может позволить себе мужчина. Когда он снова поднял голову, его волосы стояли торчком, мокрые от слез.

Он опять взглянул на монитор. Монитор был единственным устройством, не вызывавшим у Джо страха.

— Все это… так преждевременно.

— Нет, не преждевременно. Очень скоро состояние органов вашей жены начнет ухудшаться, и они уже не будут пригодны для трансплантации. Поймите, Джо: эта задержка ничего не даст.

Тело жены было барьером, поверх которого Джо смотрел на доктора Ди Маттео.

— Вы принесли бумаги? — спросил он.

— Они при мне.

Джо подписал документы, едва взглянув на бланки. Эбби и дежурная медсестра засвидетельствовали подлинность его подписей. Копии документов лягут в историю болезни Карен Террио, попадут в базу данных БОНА — Банка органов Новой Англии[4]и базу данных координатора трансплантационных операций клиники Бейсайд. После этого наступит время жатвы.

Карен Террио похоронят, но части ее организма еще долго будут жить в других телах. И прежде всего ее сердце. Человек, которому его пересадят, и не узнает, как весело билось это сердце, когда пятилетняя Карен бегала и играла; как замирало от счастья, когда в двадцать лет она выходила замуж, а через год переполнялось радостью материнства. Пусть это и не бессмертие, но что-то очень близкое к бессмертию.

Но вряд ли подобные мысли могли утешить Джозефа Террио, не покидавшего вахту у постели жены.

Эбби застала Вивьен Чао в раздевалке операционной, куда та пришла после экстренной четырехчасовой операции. Однако на хирургическом костюме, который Вивьен успела снять, не было ни пятнышка пота.

— Муж Карен Террио дал согласие на жатву, — сказала Эбби.

— Он подписал документы? — спросила Вивьен.

— Да.

— Прекрасно. Тогда я распоряжусь насчет перекрестной пробы.

Вивьен потянулась за чистой хирургической блузой. Сейчас на ней были только лифчик и трусики. Сквозь ее плоскую грудную клетку проступали все ребра.

«Профессиональная зрелость не обязательно сопровождается телесной», — подумала Эбби.

— Как ее основные органы? — поинтересовалась китаянка.

— Поддерживаются в стабильном состоянии.

— Главное, чтобы не падало давление. Пусть почки обильно снабжаются кровью. Не каждый день судьба преподносит симпатичную пару почек, да еще и четвертой группы с положительным резусом.

Вивьен надела чистые хирургические штаны, завязывающиеся на поясе, и заправила в них блузу. Все ее движения отличались точностью. Даже элегантностью.

— Пойдешь на жатву? — спросила Эбби.

— Если сердце решат отдать моему пациенту, пойду. Жатва — самая легкая часть. Куда интереснее сама пересадка и приживление органа.

Вивьен закрыла шкафчик, щелкнув замком.

— Есть минутка? Хочу познакомить тебя с Джошем.

— Кто он?

— Мой пациент. Достался мне по линии обучения. Он сейчас в палате интенсивной терапии.

Они покинули раздевалку, вышли в коридор и направились к лифту. Свою коротконогость Вивьен компенсировала быстрыми, почти яростными шагами.

— Нельзя говорить об успехе пересадки сердца, пока не сравнишь состояние пациента до и после операции, — сказала Вивьен. — Сейчас я тебе покажу этого парня с его собственным сердцем. Быть может, для тебя кое-что прояснится.

— Что ты имеешь в виду?

— У твоей пациентки есть сердце, но умер мозг. У моего парня здоровый мозг и практически нет сердца.

Двери лифта распахнулись. Вивьен вошла в кабину.

— Когда видишь такие трагедии, некоторые вещи начинают обретать смысл.

В лифте они ехали молча.

«Конечно, в этом есть смысл, — думала Эбби. — И большой смысл. Вивьен его видит отчетливо. Но мне не прогнать из памяти ту картину… Дочери Карен, совсем еще дети… Они стояли возле постели матери, боясь до нее дотронуться».

Так же молча Вивьен вела Эбби в палату отделения интенсивной терапии.

Джошуа О’Дей спал на койке № 4.