Читать книгу "Правила крови - Барбара Вайн"

Возможно, все дело в его знаменитом шарме. Мне представляется, что он был настоящим королем по части умения обращаться с больным. Высокий и очень красивый, Генри, вне всякого сомнения, мог быть искусным царедворцем. В его загадочном восхождении к славе есть еще один фактор. Той весной умер Джон Браун[13], и королева была в смятении. Глубоко опечаленная смертью своего верного шотландца, она могла искать утешения у Генри. Со временем Виктория успокоилась, и обычно это приписывается обращению к спиритизму, но разве нельзя предположить, что именно Генри в какой-то степени смог заменить королеве — «погруженной в печаль и глубоко несчастной», как она писала принцессе Фредерике — ушедших из ее жизни мужчин?

Прошло чуть меньше года, и Леопольд — к тому времени успевший зачать сына — умер в Каннах от мозгового кровотечения; его смерть стала результатом незначительной травмы, которую другие даже не заметили бы. Но трагедия не только не отдалила Викторию от Генри, а наоборот, как будто укрепила ее веру в него, и королева включила его в число личных эскулапов, присвоив титул королевского врача, хотя он и подчинялся сначала сэру Уильяму Дженнеру, а затем сэру Джеймсу Рейду, сменивших друг друга на должности главного штатного врача. Положение Генри было исключительным и в том смысле, что он никогда не жил в королевских резиденциях — его просто вызывали при необходимости.

В письме к Коучу он описывает поездку на поезде в Осборн, в 1883 году.

Путешествие на остров Уайт заняло три часа. Как ты знаешь, я нахожу путешествие на поезде чрезвычайно увлекательным занятием. Скорость и легкость, с которой эти железные кони, приводимые в движение паром, несутся галопом по стране, никогда не перестает меня изумлять, наполняя гордостью за прогресс науки и достижения промышленности. Я прошел на паровоз, где меня пригласили посмотреть на загрузку топки — не уверен, что использую правильные термины, но ты поймешь, — и я завороженно наблюдал за бесконечным процессом, когда полуголый человек, покрытый потом ото лба до пояса, бросал уголь лопатой. Солент мы пересекли на яхте Ее Величества. Пролив довольно узкий, но воды были неспокойными, и судно бросало из стороны в сторону; должен признаться, я испытывал сильную тошноту. Но все, разумеется, прошло, когда мы ступили на землю и я бросил первый взгляд на прекрасный, зеленый остров…

Джуд вернулась домой раньше меня. Сегодня ее очередь готовить, и она теперь на кухне, что-то делает с куриными грудками и грибами. Я приношу ей бокал вина и наливаю себе. Джуд выглядит моложе и счастливее, чем всю последнюю неделю. Надежда вернулась. У нее начался новый цикл, и она опять стала принимать фолиевую кислоту, женьшень, эхинацею, выписанное гинекологом лекарство, и все такое прочее. Вспомнив об этом, я перестаю смеяться — потому что ненавижу надежду. Не думаю, что ее следует включать в число добродетелей, приравнивать к милосердию и вере. И я полностью согласен с тем, что надежда, долго не сбывающаяся, томит сердце[14].

Джуд уменьшает огонь под сковородкой и садится, держа в руках бокал. Она еще не сделала ни глотка и теперь говорит, что, возможно, ей не следует пить. Она где-то читала, что алкоголь провоцирует выкидыши. От этих слов я злюсь, хотя не показываю вида — надеюсь. Мне кажется, она растрачивает свою жизнь на мечты о ребенке, которого, по всей видимости, у нее никогда не будет. Я мягко возражаю, что врачи даже рекомендуют выпивать пару бокалов красного вина, но Джуд качает головой.

— Если я буду пить вино и так и не смогу… ну, ты знаешь, — теперь она всегда произносит эту фразу «ну, ты знаешь», — то потом буду думать, что если бы я не проявила слабость, возможно…

— Ты должна делать то, что считаешь правильным, — говорю я.

Джуд начинает рассказывать о новых рукописях, которые пришли к ней в издательство. Нельзя сказать, что она боится разговоров о зачатии и о детях — просто не хочет утомлять и раздражать меня. Думаю — почти уверен, — что ее тяготит сам факт существования у меня сына Пола. Джуд любит его и с радостью принимает, когда он приходит к нам, но Пол невольно служит ей напоминанием, что мне больше не нужно детей. Если их у меня больше не будет, я не стану несчастным, не буду роптать, и кроме того — не знаю, насколько это важно, — мне есть кому передать титул. Джуд это чувствует, причем интуиция ее не обманывает, хоть я и притворяюсь изо всех сил. Правда, здесь тоже есть своя сложность. Если изображать, что я хочу ребенка так же сильно, как жена, а у нас ничего не выйдет, то она будет считать, что подвела и разочаровала не только себя, но и меня.

Джуд спрашивает, что еще я узнал о Генри, и я передаю ей стопку бумаг — копии его заметок, которые я увеличил до удобочитаемого размера. Она листает их, останавливается примерно на середине стопки и начинает внимательно просматривать фрагмент лекции Генри, прочитанной перед каким-то благородным собранием, точно так же, как и я, заинтригованная его рассуждениями.

Эти заболевания переносятся кровью. В этом у нас нет сомнений. Но что такого содержится в крови, от чего одни люди заболевают гемофилией, а другие — геморрагической сыпью? Разумеется, некая субстанция, которая передается с кровью от пациента его потомкам. Нам очень трудно представить, как кровь отца может попасть к плоду в утробе матери и оказать на него влияние — свой вклад отец внес при зачатии, посредством семени. Но это должно быть так. Вся кровь выглядит одинаковой, но на самом деле она разная. Врачи пытались перелить кровь от одного человека другому или от одного животного к другому с 1665 года. Пипс[15]в своем дневнике упоминает о подобном эксперименте с собаками. Во Франции Жан-Батист Дени переливал пациентам овечью кровь, пока один из них не умер, после чего врача арестовали. С тех пор мы не добились существенного прогресса, хотя пять лет назад Джеймс Бланделл сообщал об успешных переливаниях крови. При смешивании красных кровяных клеток одного человека с сывороткой другого человека в большинстве случаев происходит слипание кровяных клеток, а иногда — их разрыв. Узнаем ли мы когда-нибудь, почему?

— Да, узнаем, — говорит Джуд. — Узнали. А когда Бланделл сообщал об успешных переливаниях? Зная это, ты можешь датировать документ пятью годами позже.

Я обещаю проверить, и Джуд откладывает бумаги, говорит, что ужин, наверное, готов, и спрашивает, буду ли я пить ее вино. За едой мы обсуждаем потрясающий роман, который она готовит к публикации; книга написана автором с, как мы теперь его должны называть, «азиатского субконтинента», и, по мнению Джуд, является одним из главных претендентов на Букеровскую премию. Книга рассказывает об институте брака в Индии, и пять главных событий в ней являются свадьбами. Джуд спрашивает, выяснил ли я что-нибудь о женитьбе Генри — когда это произошло и почему.