Читать книгу "Сука-любовь - Дэвид Бэддиэл"

Тэсс и Вик явно не были идеальной парой. На ранней стадии их отношений постоянно приходилось отбиваться от советов друзей бросить его. Они считали, что Вик ей не подходит: он был для нее слишком ленив, слишком резок в своих замечаниях, слишком склонен к похождениям налево, слишком опасен.

Они познакомились летом девяносто пятого на дегустации вина у одного виноторговца на левом берегу. Тэсс в то время вела закупки для «Глуг», небольшой сети претензионных баров, продающих спиртное навынос. Четыре интересовавших ее сорта красного вина — два испанских и два французских — были представлены на той дегустации. Вик же, сыграв в рекламе «Глуг» на радио, получил контрамарку на дегустацию от Айвэна, пиарщика «Глуг», который, как выяснилось, был в юности тайным фанатом «Патологии».

— …а как тебе «Холодная, как камень»?.. — Айвэн говорил в паузах между огромными глотками австралийского «Совиньона». Он и Вик уже были в сильном подпитии. — «Там, где я стою, так холоден дождь, Ты, аукционист, покупаешь и продаешь!» — немелодично блеял Айвэн. Его остренькая козлиная бородка — неумелая попытка скрыть растущий второй подбородок — чертила в воздухе круги.

— Йе-е, — сказал Вик, кивая. Он глотнул чилийского «Мерло» и начал склоняться к мысли, что все вина на этой дегустации, вместе взятые, не стоили того, чтобы дальше выносить Айвэна, едва державшегося на ногах.

— Айвэн.

— Что?

— Кто эта женщина?

Айвэн склонил голову набок.

— Какая?

— Высокая, в костюме. С темными волосами.

Айвэн прищурился:

— Тэсс? А что с ней?

— Кто она?

— Она свободный закупщик. Ездит повсюду, находит частные виноградники, а затем заключает контракты с супермаркетами и барами здесь, в Лондоне.

Айвэн отклонился назад и изобразил улыбку знатока:

— А почему ты спросил? Ты запал на нее, так? Да? Не удивляюсь. Как там у тебя… «Чувствую, что я взорвусь сейчас, Так много женщин вышло на… ик…»

— Айвэн, — сказал Вик, отходя от него, — это поет хренов «Аэросмит».

* * *

— Что это за вино?

Тэсс обернулась, довольная тем, что нашелся повод закончить беседу с Джеймсом Фоем, семидесятидвухлетним знатоком вина, всегда появлявшимся на дегустациях и вечно выискивавшим ее, в надежде, что бесконечные приглашения распить бутылочку классического «Мутон Ротшильда» или «Петруса» в его личном погребке в конечном счете растопят ее сердце. Тэсс никогда до этого не встречала на дегустациях людей, задающих вопросы; на самом деле, она вообще не встречала на дегустациях людей такого типа — виноделы обычно не носят старые костюмные брюки и футболки с надписью «Мошенник из Сент-Джорджа»; и — если только она не ошибалась по поводу природы синего пятна, выглядывавшего из-под левого рукава футболки, — у виноделов нет татуировок; кроме того, у них не бывает темных волос, копной торчащих во все стороны. Более того, незнакомец был высок (виноделы обычно маленькие и толстые) — можно даже сказать, тощ и долговяз. Тэсс всегда привлекали высокие мужчины, потому что она терпеть не могла наклоняться, когда целовалась.

— Это из небольшого виноградника на севере Испании. В основном «Риоджа», но они добавляют еще «Мерло», «Темпранилло» и «Гарнаша» и выдерживают в дубовых бочках чуть дольше обычного, оттого оно такое пряное, как вина «Роны Эрмитаж».

Вик отпил из своего стакана и проглотил:

— Ни хрена не понял из того, что вы сказали.

— Это неплохая выпивка, — пояснила Тэсс, ловя его взгляд, в котором читалась игривая улыбка, хотя лицо его оставалось непроницаемым.

— Должен заметить, — встрял Джеймс Фой, — что я согласен. Это вино напоминает мне фантастическое «Пол Жабуле» семьдесят второго года…

— А белое вино у вас имеется? — спросил Вик.

Джеймс Фой быстро заморгал, словно ему что-то попало в глаз.

— Нет, — сказала Тэсс. — У меня нет белого.

— Почему нет?

— Мне оно не нравится. Ну, может, только какой-нибудь редкий сорт. В нем должны быть крепость, полнота и интенсивное послевкусие — словом, все то, что есть в красном.

— Ага! — сказал Джеймс Фой. — Теперь, я думаю, вы обязательно должны попробовать белое — и я вам уже говорил это раньше, Тэсс, — «Гевурцтраминер» урожая тысяча девятьсот восемьдесят шестого…

— Вы не хотите пойти куда-нибудь в другое место? — спросил Вик.

Джеймс Фой начал натужно кашлять.

— Зачем? — спросила Тэсс.

Нижняя губа Вика вытянулась вперед, увлекая за собой челюсть, как если бы он что-то прикидывал в уме.

— Выпить, — ответил он. И добавил, обращаясь уже к Джеймсу Фою: — Думаю, что я бы проголосовал обеими руками за — скажем — «Джона Смита». Урожая тысяча девятьсот девяносто пятого.

Тэсс рассмеялась:

— «Это меняет дело».

— Вот как?

— Это паб здесь неподалеку. Увидимся там, скажем, минут через пятнадцать?

* * *

До гибели принцессы Дианы Вик хранил верность Тэсс. Это было немалым достижением для него, хотя для Вика секс не был чем-то, о чем он думал каждые пятнадцать секунд, или сколько там насчитывает статистика. Он едва ли вообще о нем думал. Но в конкретной точке своего тела — прямо в промежности — он ощущал постоянный зуд, засевший там, словно радиоактивная дробина. Руками унять этот зуд было невозможно, его можно было лишь смыть потоком оргазмов, и то на время.

Вик был эвакуантом. Нет, конечно, не малышом в шерстяной безрукавке и огромных серых шортах на дымящем паровозе в Суонси во время блицкрига, совсем нет. Он был эвакуантом в том смысле, что все время чувствовал потребность evacuare. Словно в китайской пытке водой, Вик ощущал, как жидкость капля за каплей поступает в его яички, покрытые ветвистыми, похожими на корни дерева, венами. Иногда он фантазировал об огромном подкожном шприце, прикрепленном к низу его мошонки, который бы осушал его (Гала, наверное, имеет такой), освобождая от желания.

Потребность в сексе была самым очевидным из симптомов эвакуационного давления, испытываемого Виком. Со всеми позывами нужно разбираться немедленно. Вик не выносил наличия одного кубического сантиметра жидкости в мочевом пузыре, молекулы твердого тела в прямой кишке. Он как-то раз прочитал на медицинской страничке в «ТВ-таймс» — память подсказывала ему, что совет был от Кати Бойлз, хотя, оглядываясь на прошлое, теперь это казалось ему маловероятным, — что в целях избежать геморроя никогда не следует тужиться при испражнении; другими словами, какашка должна «выпекаться» долгое время до готовности покинуть тело без усилий. Вик попытался, но нашел это невозможным. Ему трудно было представить, как можно существовать с излишним багажом; как можно жить, не отвлекаясь на наличие — пусть даже крохотного — желания.