Читать книгу "Кабаре - Лили Прайор"

Я показала прыщики синьоре Доротее и посетовала, что подцепила какую-то заразу от одного из трупов. Лето было необыкновенно жаркое, на многих телах образовывались фурункулы и разнообразные плесневые грибки.

— Лекарство очень простое, — сказала синьора Доротея. — Тебе нужен мужчина, Фреда Кастро. Это вполне естественно, и стыдиться тут нечего.

Может, она была и права, но я работала в таком месте, где совершенно не сталкивалась с представителями противоположного пола. Во всяком случае, с живыми. Поэтому я очень удивилась, когда в тот же день Куниберто Моретти (один из тех, кто во время процессий нес гроб, да еще подрабатывал продавцом ванили) робко подошел ко мне в рабочей комнате, где я натирала бальзамом свои прыщи, и назначил мне свидание. Только позже мне пришла в голову мысль, что тут не обошлось без синьоры Доротеи.

Конечно, мне совсем не хотелось с ним встречаться. Он мне ни капельки не нравился. Некоторым девушкам наверняка пришлись бы по вкусу его буроватые зубы и пучки волос на шее, но я не из их числа. И все-таки я не смогла отказаться и против желания согласилась.

В тот вечер Куниберто слонялся по двору, пока я задвигала синьора Джордано в его ящик в холодильнике и запирала помещение. Куниберто заранее купил букетик вялых маргариток и, смущенно покраснев, протянул его мне.

Мы вместе прогулялись до «Фарго», где, кроме нас, были только угрюмый официант, давно переставший бороться за чистоту, и энергичная навозная муха, которая умудрялась одновременно быть везде. Мухе я была очень признательна. Она спасла нас от полнейшей тишины.

Мы заказали лимонад, официант принес его нам и поставил на стол с такой силой, что большая часть расплескалась. То, что осталось, мы выпили между тщетными попытками завязать беседу. Честно говоря, сказать-то было нечего. Через пятнадцать минут, показавшихся вечностью, я встала и собралась уходить. Куниберто удивился.

— Ты не возьмешь? — спросил он, указывая на маргаритки. Увядшие цветы лежали на столике и сильно попахивали гнилью. Я покачала головой.

На улице Куниберто поразил меня тем, что вдруг впился в меня губами, зубами и языком. С чего это он? Может, решил, будто я жду от него именно таких действий? Я поблагодарила Куниберто и отправилась домой в одиночестве.

В ту ночь, засунув пальцы между складками плоти в самом потаенном из всех потаенных мест, я подумала, что если это и есть свидание, то я без них переживу.

Глава 10

Несмотря на такое плачевное начало, между тем днем и летом 1971 года я успела получить свою долю ухаживаний. Конечно, не на том уровне, к которому привыкла Фьямма, ибо она была столь же бесстыдна, сколь я скромна. И все-таки я попыталась выяснить, что такое любовь, но без опытного поводыря только блуждала впотьмах.

Синьора Доротея очень рассчитывала на торговых представителей. Она все время назначала за меня встречи то с одним, то с другим, даже когда ничего не собиралась у них покупать. Чаще всего это были поставщики резиновых перчаток, бальзамов, чистящих средств, присыпок, воска, всевозможных протезов, косметики, париков и челюстей. Разумеется, почти все они были немолодые, с желтоватыми пятнами на коже, но иногда появлялись и помоложе, сгибавшиеся под тяжестью чемоданов с образцами. Тогда синьора Доротея начинала кивать и подмигивать, а иногда делала и более прозрачные намеки, после чего молодые люди, как правило, бросались к двери.

Было в ее стратегии и еще одно направление. Она посылала меня на все семинары, курсы повышения и выставки, которые ей удавалось найти. Я стала завсегдатаем в этих кругах, но, несмотря на тренинги под руководством синьоры Доротеи, никак не могла побороть свою стеснительность. Я попросту не могла придумать, что бы такое сказать похоронным агентам, профессиональным плакальщикам, гробовщикам и каменщикам, которых встречала на подобных мероприятиях.

Самой многообещающей кандидатурой был Эрнесто Порчино, и хотя синьора Доротея не считала, что он мне подходит, смеяться над ним она не стала. В первый раз мы повстречались на выставке глазных протезов, где он демонстрировал новую коллекцию, лично им разработанную: глаза, которые могли слезиться. Это произвело настоящую сенсацию. Я не только заказала у него партию товара, которой нам хватило бы дней на десять, но и приняла приглашение сопровождать синьора Порчино на банкет после выставки. До этого я никогда не бывала на банкетах. Красноречие синьора Порчино ослепило меня. Он говорил за нас двоих, даже сам отвечал на вопросы, которые мне задавал. Впервые за всю историю моих отношений с противоположным полом я не испытывала никаких неудобств из-за неумения поддерживать беседу.

Эрнесто (как я стала его называть) оказался более зрелым человеком, чем мои предыдущие молодые люди. Мне было двадцать два, ему сорок пять. К зрелому возрасту прилагались лысина, потливость, сосудистые спазмы и тучность, но я ведь искала не кинозвезду, я искала чревовещателя.

Несмотря на то, что Эрнесто ни на чем не настаивал (попытался было, но не вышло), мы очень быстро подошли к стадии раздевания. Хотя дальше самого раздевания дело не зашло, я была заворожена его прибором, едва выглядывавшим из-под нависавшего живота. В минуты, когда Эрнесто позволял мне подержать его в руке, я наслаждалась тем, как из скромного бледно-розового он превращается в горделивого и агрессивно-багрового. Однажды подобное случилось под соснами на Валле-д’Инферно, а потом еще раз в усыпальнице, когда синьора Доротея с синьором Порцио уехали в Пунта-Ала навестить ее замужнюю сестру Лоретту.

Очарованная органом Эрнесто и чувствуя, что нахожусь в двух шагах от важного секрета и волшебного пробуждения, я сгорала от желания сделать нечто большее, чем просто держать его в руке. Надо сказать, что Эрнесто был тронут моим юношеским задором и напряг все мыслительные способности, стараясь найти выход из положения. Он объяснил, что снимает комнату у старых дев в тяжелейшем состоянии здоровья, и присутствие юной соблазнительницы сведет в могилу как минимум одну из них. А то и двух. Или даже трех.

Меня очень взволновало определение «юная соблазнительница», и, отбросив предосторожности, я пригласила его к себе на виа деи Каппеллари. Сгорая от нетерпения и возбуждения, я открыла ему дверь, уверенная в том, что синьор Тонтини шпионит за мной, стоя на лестнице.

Эрнесто пулей пролетел в ванную. Объяснил, что весь день разносил образцы товара и его мочевой пузырь вот-вот лопнет. Вскоре он появился — в длинном белом парике и с волшебной палочкой в руке.

Именно этого момента Пьерино и ждал. Он пролетел через комнату, взмахивая крыльями с такой скоростью, что их не было видно, и вцепился острым клювом прямо в тот орган моего потенциального любовника, который меня так поразил.

Воздух прорезали вопли Эрнесто, его плоть была разорвана в клочья, прежде чем я смогла уговорить Пьерино прекратить атаку и вернуться в клетку, пообещав свежую и сочную ягодку инжира.

Я искренне сожалела, что свидание кончилось столь плачевно и я не успела полностью испытать на себе достоинства багрового предмета, теперь раненного, посиневшего и кровоточащего. Но я знала раз Пьерино возненавидел Эрнесто, что было совершенно ясно, я не могу допустить, чтобы наши отношения развивались дальше.