Читать книгу "Пособие по укладке парашюта - Екатерина Великина"

Ребенка он все-таки утряс, а я, заедая морковку шпиком, поняла главное: Маниту болеть нельзя, потому что иначе мир рухнет.

О красоте

То, что на провокации ведутся исключительно идиоты, для меня теперь не только «мифическая истина», а, так сказать, постулат, проверенный на личном опыте…

Давеча идем с супругом по Манежной площади, а навстречу нам Она. Впрочем, Она тут не главное. Тут гораздо важнее что на Ней. А на ней шортики-поясочек-свитерочек-боты-шапочка и все такое розовое-розовое… До тошноты… Ни дать ни взять – миссис Пигги из «Маппет-шоу» в творческом отпуске. И наверное, я бы этот поросячий манифест даже не заметила, если бы откуда-то сбоку не раздалось ехидненькое: «Вон, смотри, все девочки веселенькие, а ты как монашка».

Честно говоря, в моей башке сразу же созрели два варианта ответа, напрочь лишенные оригинальности, но от этого ничуть не менее убедительные.

1. Женский: «Вот и иди к своим веселеньким».

2. Катечкинский: «Сам козел».

Понятия не имею, почему я промолчала.

Да какое там «промолчала»! Вместо того чтобы послать супруга куда подальше, я пошла в ближайший магз и отоварила себе крохотулечную юбчонку, бриджи с заниженной талией и алые брюки «як у палача».

Причем все покупки я совершила как-то нелепо и поэтому совершенно неожиданно для самой себя. Брюки купила более-менее в уме, на бриджах «с очком наружу» настоял муж, а после бриджей мир окончательно потерял свою привлекательность, и в порыве отчаяния я приобрела тридцатисантиметровый кусок джинсы за сто баксов, который надену, наверное, только в том случае, если мне придется зарабатывать на хлеб дорожной проституцией.

Нет, я не ханжа и к коротким юбкам отношусь вполне положительно. Более того, ноги у меня тоже в полном порядке и запросто позволяют оголиться… Но Господи, какая же это мука – топать в вышеозначенном изделии по городу! Ну вот самый простой вопрос: что мне делать, если из кармана выпадет пачка сигарет? Это ж как же так надо исхитриться, чтобы поднять что-нибудь с пола, не явив миру веселеньких трусиков? Вы как хотите, но демонстрировать свое нижнее белье без особой на то надобности я не согласная. Как, впрочем, и «хитренько изгибаться» для того, чтобы поднять какую-нибудь выпавшую из рук мелочевку. С юбками я покончила года четыре назад и, честно говоря, ни разу не вспоминала о них с сожалением.

* * *

Хотя вообще-то я великий борец за красоту. Битва это тяжелая и кровопролитная, и, по правде говоря, я не выигрываю.

Вот взять хотя бы туфли на шпильке. Эх, сколько я их у мамы клянчила, приводя всякие мыслимые и немыслимые доводы… Вопрос разрешился совершенно неожиданно: наступила зима, и мне потребовалась дубленка. Мама моя, тетка чрезвычайно практичная, тут же потащила меня на какой-то жуткий рынок, где мне купили Дубленку Теплую. «Теплая» – слово ключевое, потому что, кроме потрясающей термостойкости, в этом изделии ничего хорошего и не было. И вообще эта жуткая семикилограммовая доха больше всего напоминала царь-колокол. И болталась я в этом колоколе эдаким тощим шнуром-недоделком. Как вы понимаете, я пообещала маме издохнуть еще на рынке, после первой примерки изделия, но антреприза была напрасной. Мордастая продавщица оказалась хитрее меня и тут же нацепила на мою голову огромный капюшон, который сыграл ключевую роль в покупке. Эта дрянь весила еще килограмма полтора и до кучи имела отвратительную пуговицу сбоку, застегнув которую я могла защититься не только от мороза, но и от мира вообще. Мамаша посмотрела на капюшон, прикинула, сколько она сэкономит на аспирине и прочих жаропонижающих, и тут же отсчитала деньги.

Естественно, всю следующую неделю семейство уговаривало меня нацепить приобретение. Как сейчас помню, ходили они ко мне по очереди и врали нещадно. Тут было и лизоблюдское «вот сбоку тебе очень неплохо», и идиотское «может быть, шарфик стоит подобрать», и даже истеричное «зато тепло»… Все без толку. Наконец, поняв, что другого выхода не будет, маман сообщила: «Ладно, мы твою дубленку обыграем. К ней просто надо обувь подобрать».

– Валенки, что ли? – мрачно поинтересовалась я.

– Чего хочешь, того и купим, – обреченно ответила мама.

Естественно, я захотела сапоги на десятисантиметровой шпильке.

Когда мы с мамой пришли в магазин и сапоги вынесли, я допустила небольшой промах. Вместо того, чтобы померить один, сказать «Мне подходит» и свалить с коробкой под мышкой, я зачем-то нацепила оба. Естественно, земля под ногами закружилась, коленки задрожали, и мне пришлось схватиться за спинку «примерочного» стула.

– А удобно ли тебе будет в них ходить? – сурово сдвинула брови мама, глядя, как я вытанцовываю по полу.

– Что ты, мамочка, очень удобно. Мне прямо никогда в жизни так удобно не было. Вот даже в кроссовках и то нет такого комфорта, – говорила я, быстро запихивая сапожки в коробку.

Короче, мама прочухалась только дома, когда сапоги были приобретены. Прилюдная примерка сапог окончательно подтвердила мою обувную несостоятельность, и на сцене моментально появилась бабушка, приговаривавшая: «По чеку возьмут назад, по чеку возьмут назад…» Дело запахло керосином (бабка у меня профессионал, как-то раз даже ухитрилась осуществить возврат котлет в Елисеевский), и я не нашла лучшего выхода, кроме как нацепить новые сапоги на ноги и, довершив все это дело дубленкой, смындить на улицу.

Вот улицу помню особенно хорошо.

Спуститься с лестницы мне удалось более или менее прилично – там были перила. Я еще немного задержалась в подъезде, чтобы стащить с башки капюшон и загримировать его под воротник. И вот иду я эдаким контуженным воином: дубленка сама по себе, сапоги сами по себе, волосы на ветру развеваются, а по вискам пот течет – все-таки семь килограммов шкуры – это вам не шутки. Иду-иду, и тут впереди Он.

Стоит Он, значит, с друзьями, пьет пиво и в сторону мою не смотрит абсолютно. Ну, думаю, подлец, сейчас ты меня заметишь. И вот, наверное, думать этого мне было не надо. Потому что Он и правда заметил. Надо сказать, все заметили.

Там сбоку лужища была. Знатная, глубокая, с такими забавными мазутными разводами… Он, значит, с друзьями с одной стороны стоял, а я с другой подходила.

Дальше все понятно. Подхожу я к краешку, поднимаю руку, громко говорю: «Привет!» Он оборачивается, и я тут же как-то обреченно и стремительно падаю в лужу. И не боком или как-нибудь еще там, «красивенько»… Животом падаю, так, что лицо полностью уходит в воду. И если бы на этом все кончилось! Как только я поднимаю морду из воды, мне на голову тут же падает тот самый капюшон, и я ухожу в глубины уже вместе с ним… Короче, когда я нырнула во второй раз, выныривать мне уже как-то не особенно и хотелось… Эти сволочи даже не сразу меня из лужи вынули – от смеха не могли с места сойти.

Ну а чтобы передать восторг мамы, когда я заявилась нах хаузе черная, мокрая, хроменькая и с каблуком в правой руке, никаких словарей не хватит…