Читать книгу "Клуб обреченных - Марина Серова"

Зазвонил сотовый телефон вице-президента клуба. Белозерский приложил трубку к уху и почему-то поднялся из-за стола.

— Да… да, все понял, Борис Андреевич. Да, еду, Гутьеррес у вас? Понятно. Буду через полчаса.

Он убрал сотовый и проговорил:

— Звонил президент клуба. Вызывает меня и тренера клуба в гостиницу, где остановился представитель «Барселоны» Гутьеррес. Какой-то важный разговор. По всей видимости, о Шевцове. Правда, странно, что он не вызывает его самого. Так что, к сожалению, у меня нет времени говорить с вами. Давайте продолжим беседу завтра. Вот номер моего сотового, можете звонить прямо на него. А сейчас прошу меня извинить, господа, — дела. Дела.

Он выглядел серьезно обеспокоенным. Наверно, подозрения Белозерского о том, что многомиллионная сделка с испанским клубом может сорваться, начали оправдываться.

Клубу «Арсенал» в самом деле не была выгодна смерть одного из ведущих своих футболистов. Само предположение о том, что клубу вообще такое может быть выгодно, звучит абсурдно и цинично. Но предполагать подобное, не исключать такое все-таки приходилось.

Белозерский вышел из-за стола, но вдруг остановился. Наверно, о чем-то вспомнил.

— Конечно, сейчас не самое время говорить об этом, — глухо выговорил он, — но можете при удобном случае передать Наташе, что клуб ее не забудет. Конечно, все расходы на похороны «Арсенал» возьмет на себя.

— Михаил Николаевич, — произнесла я, — я хотела бы встретиться с главным тренером вашей команды, а также с некоторыми футболистами. В том числе — с Шевцовым и массажистом Ниловым. Ведь они были близкими друзьями Александра, не так ли?

— Я устрою вам эти встречи, — сказал Белозерский. — Позвоните мне. До свиданья.

* * *

— Футбол — это большой и грязный бизнес, — сказал мне майор Толмачев, когда мы спускались вниз по лестнице. — И Питер не исключение. Тот же президент «Арсенала», Борис Горелов, и тот же главный тренер, Коренев, отгрохали себе коттеджи за городом и живут в двухуровневых квартирах общей площадью чуть ли не по триста — четыреста метров. На том же Шевцове они делают дикие бабки. У нас куда ни ткни — везде Шевцов. В журналах, на рекламных плакатах, по телевидению в рекламных роликах. Я бы не удивился, если бы убили Андрея… тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить…

Я вспомнила насмешливые слова Натальи, сказанные только позавчера, но с тех пор уже успевшие стать жуткой явью: «…что было бы, если бы у тебя нарисовалось расследование, как говорится, на футбольную тему, а ты про футбол ничего и не знаешь, кроме того, что мяч круглый, поле зеленое и что есть такой знаменитый Марадона».

— Руководству клуба в самом деле невыгодна смерть Самсонова, — продолжал Толмачев, — глупо их подозревать. Вот уже и с испанцами проблемы.

— Но у заказчиков, несомненно, была рука именно здесь, в офисе, — сказала я. — Странно только, что убили Самсонова в самом неудобном и самом опасном месте. А потом еще нарочно послали лопухов-бандитов, которые нарвались по полной программе: двое мертвы, одного поймали.

— А вы, коллега, ловко с ними разделались, — одобрительно сказал Толмачев.

— Как учили.

— Приезжайте завтра к нам в управление, — проговорил он. — Будем кумекать. Вас не подвезти?

— Нет, спасибо, я на машине.

— А, ну ладно. Спокойной ночи.

Он сел в служебную «Волгу» и уехал. И только тут я вспомнила, что мне предстоит ехать на квартиру к Наташе Самсоновой на угнанной машине, которая, вероятно, уже поступила в розыск.

Я нервно рассмеялась, напугав какую-то обнявшуюся парочку, и села в салон угнанной «БМВ».

Глава 6 ПОСИДЕЛКИ

В окнах квартиры Самсоновых горел свет.

Конечно же, там горел свет, причем во всех окнах. И наверно, там была не только Наташа, но и ее провожатые — Андрей Шевцов и массажист Даня Нилов по прозвищу Крокодил. Конечно же, Наташа не могла спать и не могла оставаться одна в пустой квартире.

Я решительно хлопнула дверцей многострадальной «БМВ» и поднялась на восьмой этаж. Пешком — лифт уже благополучно отключили.

Хорошо еще, что у меня были ключи. А то трезвонить в такое время — это лишний раз хлестать и по без того издерганным нервам всех присутствующих в квартире.

Как я и ожидала, Нилов и Шевцов были здесь. Причем если массажист еще как-то держался и даже пытался утешать Наташку, то Андрей уже давно сорвался с катушек и налегал на спиртное так, как, вероятно, не делал этого никогда в жизни. Его лицо, бледное, нет, белое как мел, выглядело каким-то неживым, хотя темные глаза лихорадочно сверкали, а губы были ярко-красными, словно он их накрасил.

Мне приходилось видеть такие лица, пьяные и трезвые, отчаянно гримасничающие или же вовсе застывшие, подобно маске. Люди с такими лицами были снедаемы острым, ни на секунду не отпускающим, мозжащим, дергающим, как особо изощренная зубная боль, страхом.

Как вот сейчас Андрей Шевцов.

Я вошла в комнату и остановилась напротив кресла, в котором неподвижно сидела Наташа. Она медленно подняла на меня глаза и спросила:

— Ну что?

— Результаты экспертизы обещали к утру. Задержанного мной бандита, Зимина, допрашивают. По всем остальным пробивают досье в базе данных. Тот, который был у них главарем, человек известный. Некто Блохин. Серебристый «мерс», на котором приехали те скоты, поставлен в розыск, — скупо ответила я, прекрасно понимая, что чем меньше слов — тем меньше эмоций со стороны Наташи.

— Но их найдут? — выговорил Нилов, и его пальцы, лежащие на плечах Наташи Самсоновой и делающие успокоительный массаж, чуть дрогнули.

— Есть все основания так думать, — ответила я и устало махнула рукой. Что и говорить, отпуск начался при самых радужных предзнаменованиях!

— Он в морге? — спросила Наташа. — Я должна поехать к нему.

И она попыталась было встать, но Нилов удержал ее. Я покачала головой и решительно произнесла:

— Никуда ты, Самсонова, не поедешь. На сегодня концерт окончен. Хватит гробить себя. Ты не должна так к себе относиться. Саша бы не позволил.

— Но Саша…

— А теперь за Сашу говорю я! — перебила я, повысив голос, но тут же поспешно сбавила обороты и, отстранив Даню и обняв Наташку, пробормотала ей на ухо: — Ну не надо, Натуля. Жизнь на этом не кончилась. Ты молодая, красивая. На все… на все воля божья. Успокойся, выпей чего-нибудь покрепче и попытайся уснуть. Ну же… ты же у меня сильная.

Наташка замотала головой, что-то бормоча, и мне удалось расслышать:

— Я не хочу пить… я не хочу спать.

Шевцов приблизил ко мне свое лицо, в котором все так же не было ни кровинки, и выговорил, запинаясь:

— Это самое… выпьешь… немного?