Читать книгу "Фреска судьбы - Антон Грановский"

Показав гостям комнату, Белкин увлек их на кухню. По всему было видно, что в последние годы кухня стала самым обитаемым местом в квартире. Возле мусорного ведра, приютившегося в углу, выстроились разнокалиберные бутылки, как потрепанный отряд ополченцев, проигравших бой и сдавшихся на милость врагу.

Белкин перехватил взгляд Марго, слегка порозовел и заговорил быстрым, сбивающимся голосом, суетливо размахивая руками:

— Друзья мои, устраивайтесь поудобнее и не обращайте внимания на бардак. Особенно вы, Марго. Могу себе представить, какое омерзение вызывают у вас эти litora castis inimical puellis[2]С вашего позволения, я на пять минут отлучусь. Мне нужно переодеться к ужину.

Историк как-то нелепо хихикнул и бочком вышел из кухни.

Марго огляделась. На кухне и в самом деле было уютно. Над столом висел оранжевый абажур с длинной бахромой. К тому же за окном шумел дождь, и от этого сидеть в теплой кухне под оранжевым абажуром было вдвойне приятно.

Пока Белкин переодевался, Марго быстро нарезала закуску и разложила ее по тарелкам. Дьякон тем временем мелко порубил зелень и посыпал ею соленую красную рыбу. Вскоре вернулся и историк. Он был одет в строгий темно-синий костюм. В петлице пиджака красовалась китайская роза.

— О боги, какая красота! — прогудел Белкин, увидев накрытый стол. — Воистину женские руки способны делать чудеса!

— Перестаньте расточать комплименты, если не хотите остаться без ужина, — строго сказала ему Марго.

Ученый приподнял брови и улыбнулся:

— Вы не любите комплименты?

— Только заслуженные. А разложить мясо по тарелкам способен даже… даже ваш Гектор.

Услышав свое имя, пес, вошедший на кухню вслед за Белкиным, поднял голову и гавкнул. Марго вздрогнула, и Белкин строго сказал псу:

— Ну? И зачем ты, хулиган, пугаешь нашу гостью? Иди, попроси прощения.

Пес вильнул хвостом и с опущенной головой приблизился к Марго. Опасливо поглядывая на пса, она коснулась пальцами его белой, гладкой головы и сказала:

— Хороший песик. Иди к папочке.

Пес, однако, не спешил отходить.

— Вы ему понравились, — с мягкой улыбкой сообщил Белкин.

Марго пожала плечами.

— Конечно. Он же кобель.

Наконец сели за стол. Выпили по первой, закусили. Лицо Белкина слегка порозовело, хотя на нем по-прежнему лежала как бы печать запустения, такого же чистого и незыблемого, какое царило в гостиной.

— А вы, отец Андрей, простите, при какой церкви служите? — поинтересовался Белкин у дьякона, ловко подхватывая вилкой кусок буженины.

— Прислуживаю в храме святого Иоанна Предтечи, — ответил тот.

— Как же вас на все хватает — и лекции читать, и в храме э-э… работать?

— В храме я прислуживаю только по субботам и воскресеньям. В будни, с благословения Святейшего Патриарха, читаю лекции в университете. Занимаюсь миссионерской деятельностью. Если, конечно, это можно так назвать.

— Отчего же нельзя? — одобрительно прогудел Белкин. — В наше дикое время без миссионеров никак. Современный человек уверен, что ежели из крана сама собой льется вода, а микроволновая печь сама печет пирожки, то и вопрос первопричины бытия решается сам собой. Однако цивилизация, даже такая развитая, как наша, не способна заменить людям Бога.

— С развитой как раз все проблемы, — вздохнул дьякон.

Белкин посмотрел, прищурившись, на вилку и сказал:

— Вы правы. Люди смотрят на звездное небо и знают, что над головами у них летают не ангелы, а искусственные спутники. Человек умудрился наследить даже на Луне. Какие уж тут тайны!

— Значит, вы разочаровались в науке? — осведомился дьякон.

— Если считать, что я когда-то был ею очарован, то да, — с печальной улыбкой ответил Белкин.

— По-вашему выходит, что наука вредит человечеству? — спросила Марго, посчитав, что и для нее пришло время вмешаться в разговор.

— Телу, конечно, нет, — ответил, поворачиваясь к ней, Белкин. — Но душе — определенно.

— Если допустить, что в теле человека действительно есть душа, — с умным видом заметила Марго.

Белкин несколько секунд смотрел на нее в упор и лишь затем ответил:

— Все в мире говорит о ее наличии. В несовершенном мире мы грезим о совершенстве, в конечном — о бесконечности. Откуда в конечном теле это знание бесконечного? Ведь если человек всю жизнь ест соль и никогда не пробовал сахара, то вряд ли он сможет представить себе его вкус. А мы представляем, причем вполне определенно. Мы просто отвыкли доверяться своему чутью. А ведь чутье надежнее переменчивой и избирательной памяти.

— И все же я на стороне науки, — сказала Марго. — По крайней мере, благодаря ей я знаю, почему я не улечу в небо, как бы высоко я ни подпрыгнула.

— И почему же? — поинтересовался доцент Белкин.

— Потому что на меня действует земное притяжение, — веско ответила Марго.

Белкин поднял голову, посмотрел на муху, ползающую по потолку, показал на нее толстым пальцем и сказал:

— Хорошо, что муха об этом не знает.

Он подмигнул дьяконул и засмеялся.

— Да ну вас! — фыркнула Марго.

Дьякон улыбнулся, потом взял бутылку и разлил водку по рюмкам.

— Лейте до краев, так я скорее напьюсь! — весело сказал Белкин. — А когда я напьюсь, я буду ужасно забавен!

После четвертой рюмки Белкин хлопнул дьякона по плечу и с воодушевлением произнес:

— Друзья мои, как я рад, что вы заглянули ко мне на огонек! Я, видите ли, человек довольно одинокий. Нет, конечно, у меня есть дочь и так далее. Но… — Белкин вздохнул. — Должен признать, дочь заходит ко мне редко. Крайне редко. Что до жены, то мы с ней давно в разводе. Ужиться с ученым непросто. Друзья мои, давайте выпьем!

Выпив пятую рюмку, Белкин удалился в туалет. Воспользовавшись его отсутствием, Марго тихо и слегка раздраженно проговорила дьякону на ухо:

— Не знаю, как вы, а я ничего не понимаю. Почему Тихомиров указал на Белкина? Что этот толстяк от нас прячет?

— Возможно, он и сам об этом не знает, — ответил отец Андрей.

— Так что же нам делать? Не можем же мы сидеть тут до бесконечности.

— Это не понадобится. Все разрешится само собой, нужно только немного подождать. Дайте ему выговориться. Наберитесь терпения.

Седьмая рюмка окончательно развязала Белкину язык.

— Историки похожи на составителей каталогов редких книг, — разглагольствовал он, качая перед лицом толстым пальцем. — Те описывают книги, которые в глаза не видели, получая информацию из вторых рук и полностью доверяя ей. Вот так же и историки. Дело в том, что в мире крайне мало первоисточников. При составлении летописи человечества историкам приходилось иметь дело с копиями. Допустим, сидит в монастыре какой-нибудь монах и переписывает ветхие страницы, которые буквально рассыпаются у него в руках от старости… Ну или возьмем ситуацию попроще: на странице древней рукописи монах увидел пятно, сквозь которое он кое-как разобрал изречение, которое не вяжется с его моральным уставом. А теперь скажите мне: что мешает монаху внести изменения в текст? Так сказать, добавить отсебятины! — Белкин усмехнулся и сам себе ответил: — Ни-че-го.