Читать книгу "Египетские приключения - Оливия Кулидж"

– Ухо мальчика находится у него на спине, – сказал он нараспев в нос, слегка покачиваясь. – Он слышит лучше всего, когда его бьют.

Один из военачальников войска фараона, почетный гость, громко и раскатисто захохотал, откинув назад голову и открыв рот, показывая свои белые зубы.

– Я полагаю, что после этих слов тебя побили, правда же? – спросил он, дотрагиваясь до золотого оплечья, подаренного ему фараоном в день назначения начальником пограничных фортов.

– Нет, – сказал Рики, желая поддержать интерес, который к нему проявили. – Сегодня побили Пуамру, и он так громко плакал.

Военачальник снова рассмеялся, а Рики, который не привык, чтобы над ним смеялись, рассердился и еле сдерживал слезы. Отец, как всегда, пришел на выручку сыну.

– Надо плакать до того, как тебя побьют, – торжественно произнес он, – и, скорее всего, учитель не будет тебя сильно бить. Что еще вы делали в школе?

– А еще я учился смешивать чернила, – сказал Рики, забыв о своем обещании аккуратно есть гусиную ножку, и весь выпачкался жиром. – Мне дали черепок от старого горшка, на котором я должен был писать, и я долго-предолго рисовал на нем разные знаки. – Он вздохнул. – А когда я закончу школу? Мне не очень понравилось учиться.

– Еще долго тебе придется корпеть, особенно сначала, – сочувственно согласился Небамон. – А как насчет поохотиться на птиц на болотах?

– Ура-а-а! – Рики запрыгал и захлопал в ладоши, уронив кость, которую тут же поднял раб и бросил в корзину.

Подали фрукты.

– Рики! – строго сказала Асет. – Иди и вымой свое лицо, грязнуля. Я считаю, что тебе необходимо отдохнуть, если ты собираешься идти на охоту.

– Я хочу остаться и посмотреть танцовщиц, – возразил Рики, при этом даже не пошевелившись. – Мне надоели все те скучные истории, которые мне рассказывают перед сном. Я бы хотел…

Один из слуг, взглянув на мать, взял Рики за руку. Мальчик видел, что она не улыбается, и понимал, что ему лучше замолчать, но тем не менее продолжал громко бормотать что-то, когда слуги уводили его.

Асет поднесла цветок лотоса к лицу и извиняющимся тоном сказала гостю:

– Мы понимаем, что портим ребенка, но ведь он наш единственный сын.

– Мы потворствуем ему, – согласился Небамон с улыбкой, – но учитель скоро научит его послушанию палкой. А пока давайте посмотрим этих танцовщиц. Они из Сирии, у вас будет возможность насмотреться на них, если вы поедете командовать фортом на границе с этой страной.

– Да уж, – с грустью согласился военачальник, – честно говоря, мне нравятся ритмичные акробатические египетские танцы больше, чем все эти вихляния и покачивания иностранных танцоров. Покажите мне женщину, которая может сделать сальто назад в такт музыке или ходить на руках. Сирийские танцовщицы этому никогда не научатся.

Казалось, откровенное признание заставит Небамона завершить праздник, но он, немного поразмыслив, все же решил продолжить развлечение и подал соответствующий знак музыкантам. Как только арфы запели, а сирийские танцовщицы приготовились к танцу, приняв соответствующие позы, Небамон продолжил беседу, чтобы соблюсти правила гостеприимства.

– Военачальник крепости фараона может находиться далеко от глаз своего царя, – заговорил он приятным голосом, – но он всегда присутствует в его сердце. Послы, которые приезжают в нашу страну с дарами, всегда с уважением говорят о тех, кто охраняет ворота в Египет. А вот эти танцовщицы, которых доставили сюда через пограничную крепость, проведут месяц в Фивах. Несомненно, они обретут популярность, и всегда с благодарностью будут называть имя того человека, который их пропустил, и наверняка замолвят за него словечко, что может позже принести плоды.

Выпив вина, военачальник обычно затевал ссору, и сейчас, отодвинув поднос, который ему предлагал мальчик-раб, он высокомерно сказал:

– Сирийские плоды, сирийские танцовщицы! Будь это в моей власти, я бы никогда такой хлам не пустил в страну, разве что в качестве рабов. Нет, я знаю более надежный путь продвижения по службе, чем такой низкий способ завоевания расположения фараона.

– Ах так? – Небамон рассердился, но, как хозяин, должен был оставаться вежливым.

Военачальник начал тыкать пальцем Небамона в ребра.

– Не те люди, что приходят, – сказал он хихикая, наклонившись и положив свою липкую ладонь на резную спинку стула хозяина, – а те люди, которые уезжают! – Он удовлетворенно улыбался, как будто сказал нечто вразумительное.

Небамон задумался.

– Люди, которые уезжают? – повторил он. – Послы фараона?

Военачальник подмигнул.

– Нет, не послы, мой молодой друг, – самоуверенно заявил он. – Преступники! – Он протянул кубок, чтобы ему еще налили вина, и кивнул.

Небамон почувствовал отвращение.

– О, преступники! – холодно ответил он. – Большинство беглых рабов все равно умрут в пустыне, даже если они проберутся через границу. Однако, если это тебе доставляет удовольствие и ты считаешь это нужным, – лови их.

Военачальник нагнулся и понизил голос до хрипловатого шепота, который был слышен, несмотря на громкую музыку:

– Что ты скажешь о сирийце, сбежавшем от самого фараона?

– Раб фараона? Но у него тысячи рабов, и он даже спасибо не скажет за возвращение одного из них.

– Это не просто раб, он – сириец, воспитанный во дворце и сохранивший черты своего народа, к тому же он убил египтянина. Где бы человек ни воспитывался, его происхождение все равно себя проявит! Я должен ехать сегодня вечером, как только моя колесница будет готова, так как фараон хочет поймать этого Моисея, и я много потеряю, если ему удастся проскользнуть в пустыню прежде, чем я вернусь.

Сирийские танцовщицы заканчивали танец, и Небамон воспользовался случаем, чтобы отодвинуть свой стул подальше от военачальника.

– Что касается меня, – сказал он, – гораздо приятнее ставить ловушки на птиц, а не на людей. Но каковы бы ни были твои планы, к утру мои плотники отремонтируют твою колесницу, и, когда ты выспишься, мы оба отправимся на охоту: ты – на свою, а я – на свою.

– Если бы ты когда-либо выезжал из страны и видел мир, – грубо сказал военачальник, – ты понял бы, что все, кроме египтян, ничего не стоящий хлам. И мне доставит удовольствие проучить этого сирийца и доказать, что он далеко не принц, как его учили думать о себе.

– Не пожелал бы я оказаться на месте врагов фараона при встрече с таким человеком, как ты!

– Ты и твои сирийские слуги! – отрезал военачальник, насмешливо передразнивая Небамона. – Интересно, не будет ли охота на сирийцев успешнее, останься я здесь с вами?

Небамон пришел в ярость, и Асет поспешила вмешаться.