Читать книгу "Бухта надежды. Первый шторм - Галина Громова"

Степан немного притормозил и, убедившись в отсутствии встречного транспорта, свернул налево на ведущую к селу дорогу, вдоль которой росли неизменные для Херсонщины тополя, иногда сменяющиеся шелковицей или диким абрикосом. И частенько сельские мальчишки на своих велосипедах приезжали обрывать плоды этих деревьев. Велики вообще в селах были основным средством передвижения, на них гоняли и стар, и млад, рассекая поселки и деревеньки из одного конца в другой.

Слушай, а ведь если кто перекроет шлюзы канала, то сельскому хозяйству южных регионов придется очень туго. – Решил высказать внезапно возникшую мысль Константин.

Ты всерьез думаешь, что все это, - Степан кивнул головой, намекая на произошедшее за последние дни, - всерьез и надолго?

Если бы мне это все просто казалось, то ты бы сейчас в Севастополе окна устанавливал, а я бы в Евпатории читал свою психологию, пытаясь объяснить студентам то, что и сам толком не понимаю. К тому же весь этот пипец творится не только у нас, а и по всему миру. Смотри!

Мужчина показал пальцем на столб дыма, показавшийся впереди, чуть за деревьями.

Горит что-то…

Поднажми, Степа. Что-то мне не очень все это нравится. Пожар в селе вообще страшное дело. Тем более, в таком маленьком.

Еще бы!

В селах, где во дворах частенько попадаются соломенные скирды, сверху накрытые черной пленкой от дождя, достаточно одной искре упасть, как может разгореться пожарище, которое сможет перекинуться и на хозяйский дом, а при ветре и толике невезения еще и соседские поджечь.

Появившиеся из-за деревьев дома богатыми назвать было очень сложно. Низенькие, одноэтажные с двускатными крышами, они стояли в окружении голых деревьев, которые еще не отошли от зимней спячки. Заборы в основном все были невысокие, бетонные, практически все с одним и тем же рисунком, через который было видно все, что происходит во дворах. Это городские обычно огораживались двухметровыми исполинскими ограждениями с тяжелыми воротами, а здесь, в деревне, все у всех на виду. Может, поэтому и люди немного чище и проще.

Горел дом, что стоял чуть правее от дороги, ведущей на трассу. Полыхало знатно. Темно-серый дым столбом поднимался к небу, намекая на безветренную погоду, да и запах гари резал ноздри.

Куда ехать-то дальше? – притормозил на перекрестке Степан. - Где родичи живут?

Прямо по дороге, потом направо будет поворот. Я покажу. Надеюсь, что хоть на соседские дома огонь не перекинется…

Мож, туда рванем? – предложил Рогов, кивнув в сторону пожара.

И что? У тебя пожарная машина под рукой есть? Или как?

Ну, все равно… Может, чем помочь надо?

Да и без нас там разберутся. Сворачивай тут.

В Гавриловке ничего не говорило о произошедшей во всем мире беде. Нет, не так – Беде. Потому что это первая всемирная катастрофа после библейского Потопа, если таковой, конечно, был. По улицам все также гоняли мужики на велосипедах, с пастбища возвращались коровы, о чем свидетельствовали свежие лепешки на потрескавшемся асфальте. Возле одного из дворов, в небольшой луже купались гуси, гогоча на всю улицу.

Как будто ничего и не произошло… - покачал головой Степан, глядя на всю эту идиллию.

Да уж. Главное, чтобы они бредням двух не совсем сумасшедших поверили, что мертвяки в городах ходят и живых жрут.

Это мы что ли сумасшедшие?

Ну, ты сам посуди. Тут все тихо-мирно… А тут двое рассказывают про ‘там-тарарам’ в городах.

Да ну не может же быть такого, что они совсем не в курсах. А новости? А друзья-родственники-дети в городах? – Отмахнулся Степан. – Хотя… Вот у родичей твоих и спросим. А что за родичи, кстати?

Отца моего – брат с семьей, - отозвался с заднего сиденья молчавший практически всю дорогу Юрка, теребивший за ухом довольного Буля. Тот прямо-таки млел от этого почесывания, изображая на своей собачьей морде всю гамму эмоций, которые получают при почухивании за ухом.

А кем дядька-то твой работает?

Когда-то был фельдшером, а потом в ветеринары подался. – Ответил пацан.

Ну, тогда не пропадет.

Вот здесь тормози! – махнул рукой Константин.

Степан припарковал Ниссан на придворовой территории, упершись капотом в лавочку возле калитки – благо, места хватало.

Юрка, вылезай!

Уже, дядь Кость! – крикнул довольный пацан, выскочивший уже из машины и довольно потягивающийся, а следом за ним и пес выскочил справлять свои естественные надобности.

Улица была широкая, хотя сама дорога едва-едва вмещала в себя две полосы движения, даже полторы, состоявшая из железо-бетонных плит, положенных друг возле друга, отчего при езде на стыках плит машина издавала звуки, свойственные поездам. Эдакое 'чух-чух' получалось. А уж на великах по таким дорогам гонять было то еще удовольствие, особенно, если ты в роли пассажира на железном и жестком багажнике сидишь – синяки на пятой точке были просто обеспечены.

Возле железной цветной калитки с изображенным на ней тюльпаном, были две скамейки, на которых обычно днем любили сидеть старушки, обсуждая последние сельские новости и сериалы, а к вечеру на боевом посту их сменяла любвеобильная молодежь.

Ну что, пойдем?

Пойдем. – Кивнул Степан, проверяя на месте ли пистолет, доставшийся в наследство от покойного Мишки.

Мужчины по очереди зашли в калитку, примыкающую к сплошной стене дома, все окна которого выходили только во двор, а за ними и парень, закрыв за собой дверцу. Миновав застекленную веранду, выкрашенную в веселенькую голубую краску, окна которой были прикрыты по деревенской традиции белыми занавесочками, закрывающими их только до половины, компания оказалась во внутреннем дворике, затененном серыми шершавыми побегами винограда, вьющимися по железным прутьям. Вот потеплеет, и пойдут новые ростки цепляться своими прутиками за перекрытия крыши.

Почувствовав присутствие посторонних, из небольшой деревянной будочки с оббитой жестью крышей выскочила дворовая собака непонятной рыже-серо-черной окраски, заливаясь звонким лаем и пытаясь сорваться с цепи, на которую ее посадили хозяева.

Дядь Коль! – заголосил Юрка, шикнув на пса, чтобы тот заткнулся.

– Где все? – непонимающе пожал плечами Константин.

А кто все? Кто здесь живет? – спросил Степан, разглядывая небогатое убранство внутреннего дворика.

Да, дядька его, с женой. И детей двое. Старшая Людка и младший Мишка.

Дядь Коль!!! Ты где? Да заткнись ты уже! – гаркнул на пса Юрка, чей лай уже порядком нервировал, звеня в ушах.

Ох и противные же эти мелкие собачонки! От горшка полвершка, чуть больше кошки, а визгу как от сирены массового оповещения населения.